— Совсем забыл о малышах. Нам не хватало детских, с большими колесами.
— А детей постарше не уведешь от баскетбольного обруча. И ты правильно сделал, наняв охранника.
— Некоторые родители слишком беспечны.
Кевин отнес пиво к столу, уселся и нерешительно взглянул на Лили. Он слишком долго откладывал объяснение.
— Я благодарен тебе за то, что согласилась помочь.
— Рада слышать, но мне не хватает Молли. С ней веселее.
— Я так не считаю, — буркнул он. — Нам и без нее хорошо.
— Не правда. Мальчики О'Брайен все время жалуются, старички постоянно ее вспоминают, а ты ходишь злой и угрюмый, — возразила Лили. — Кевин, прошло две недели. Не думаешь, что пора вернуть ее? Мы с Эми и Троем приглядим за лагерем.
Неужели она не понимает, что он уже обдумывал это?
Ничего на свете ему не хотелось сильнее, но он не мог этого сделать, пока не решит, что пришло время остепениться и стать солидным женатым человеком.
— Это было бы несправедливо.
— По отношению к кому?
Кевин попытался содрать этикетку с бутылки.
— Она призналась мне… у нее определенные чувства…
— Ясно. А у тебя их нет.
Какое там нет! Море! Океан! Он не знал, что с ними делать!
И все же ничто не заставит его забыть о главном.
— Может, лет через пять-шесть все изменится, но сейчас я должен думать о карьере. И будем реалистами: ты представляешь нас с Молли вместе до конца дней наших?
— Конечно.
— Брось! — отмахнулся Кевин, вскакивая. — Я спортсмен-профи! Веду активную жизнь, а она ненавидит спорт.
— Для того, кто ненавидит спорт, она прекрасно тренированна.
— Тут ты права.
— Прекрасно плавает и ныряет, как чемпионка.
— Наследие летнего лагеря.
— Здорово играет в софтбол.
— Летний лагерь.
— Все знает о футболе.
— Лишь потому, что…
— Играет в сокер[36] .
— Только с Тесс.
— Изучала восточные единоборства.
Он совсем забыл о приеме кунг-фу, которым Молли попыталась уложить его прошлой зимой.
— И сказала, что была членом школьной теннисной команды.
— Тем более. Ненавижу теннис.
— Вероятно, потому, что сам в нем не силен.
Интересно, откуда Лили это знает?
Она одарила его сочувственной улыбкой.
— Думаю, нелегко тебе будет найти другую такую же умную, спортивную и безрассудно смелую женщину, как Молли Сомервиль.
— Хочешь пари, что она не согласится на затяжные прыжки с парашютом?
— Хочу. Бьюсь об заклад, она согласится.
Кевин даже себе казался капризным, надутым и глупым. И Лили права насчет парашюта. Он уже почти слышал вопли Молли, которую собственноручно вытолкнет из самолета. Но ей наверняка понравится, как только раскроется парашют.
И все же ему до сих пор не по себе из-за того, что она имела глупость влюбиться. Черт возьми, ведь с самого начала было ясно: вместе им не быть. Так что он ее не обманывал и ничего не обещал. Черт, они почти не разговаривали, разве что в самом конце кое-что изменилось…
Во всем виноват секс. И с Молли ничего не случилось бы, если бы не его постыдное влечение. Он не сумел совладать с собой, наверное, еще и потому, что они изо дня в день были рядом, спали под одной крышей. И кто его осудит?
Кевин вспомнил, как она смеялась. Какой мужчина не захотел бы ощутить этот смех своими губами? А эти серо-голубые глаза с манящей раскосинкой, посылавшие недвусмысленный сексуальный призыв… У него сразу вылетали все мысли, кроме одной: поскорее уложить ее в постель.
Но Молли знала правила, и никакой, даже самый потрясающий секс в наше время не служит гарантией. И к черту тот бред, который она несла насчет его боязни эмоциональной и душевной близости с кем бы то ни было. У него есть друзья. Близкие. Кэл и Джейн Боннер. И других ему не надо.
Друзья, с которыми он не общался несколько месяцев.
Кевин взглянул на Лили. Может, потому, что сейчас было поздно и он несколько размяк, слова сами сорвались с языка. Такой откровенности он от себя не ожидал.
— У Молли сложилось обо мне несколько странное мнение, которого я не разделяю.
— Какое именно?
— Она думает… — Он отставил пивную бутылку. — Она считает, что я эмоционально черств.
— Ну уж нет! — взорвалась Лили, угрожающе блеснув глазами. — Какая несправедливость!
— Да дело в том…
— Ты сложная натура! Господи, будь ты в самом деле бесчувственным, в два счета избавился бы от меня!
— Я пытался…
— Похлопал бы меня по плечу и пообещал прислать открытку на Рождество. Мне пришлось бы тогда уехать. Но ты слишком совестлив, чтобы пойти на такое, хотя в результате тебе было нелегко, — Ты очень добра, но…
— О, Кевин, ты не должен так плохо думать о себе. Я люблю Молли, но если когда-нибудь услышу от нее что-то подобное, объясню, что я думаю по этому поводу.
Кевину хотелось рассмеяться, но глаза почему-то защипало, ноги понесли его вперед, и не успел он оглянуться, как руки вдруг раскинулись. Всякая мать бросится на защиту сына, когда ему плохо. Даже если этот сын — жестокий негодяй и ничего подобного не заслужил.
Он яростно, неистово стиснул вновь обретенную мать.
Лили издала нечто весьма напоминавшее мяуканье новорожденного котенка, но Кевин еще крепче прижал ее к себе.
— Я кое о чем хотел тебя спросить.
Прерывистое всхлипывание где-то в области его груди.
Кевин откашлялся.
— Ты когда-нибудь училась играть на пианино?
— О, Кевин… я до сих пор нот не знаю…
— А от помидоров у тебя бывает лихорадка на губах?
Она вцепилась в него еще крепче.
— Если слишком много съем.
— А как насчет батата?
Очередное всхлипывание.
— Всем он нравится, кроме меня, так что я подумал… — Он осекся, потому что говорить стало еще труднее. В то же время разрозненные кусочки головоломки, что он так долго носил в душе, начали складываться.
Несколько минут они просто держали друг друга в объятиях. И наконец разговорились, пытаясь наверстать три десятилетия за одну ночь, замолкая и плача, находя все новые слова, которыми заполняли пустоту, так долго обеднявшую их жизни. По молчаливому согласию они не упоминали ни о Молли, ни о Лайаме Дженнере.
В три часа ночи, когда они расставались на верхней площадке, Лили перед уходом погладила его по щеке.
— Доброй ночи, милый.
— Спокойной ночи…
«Спокойной ночи, мама», — хотел сказать Кевин, но это было похоже на измену Майде Такер, и он промолчал. Пусть Майда — не та мать, о которой он мечтал, однако она любила его всем сердцем и он тоже ее любил.
— Спокойной ночи, мама Лили, — улыбнулся он.
— О, Кевин, мой дорогой малыш… — растаяла она.
Он так и заснул с улыбкой на губах. Когда звон будильника столкнул Кевина с постели, он сразу вспомнил о прошедшей ночи и о том, что отныне Лили навеки станет частью его жизни. Здорово. Как здорово!
В противоположность всему остальному.
Спускаясь в серую пустую кухню, он твердил себе, что нет ни причины, ни смысла терзаться угрызениями совести из-за Молли, но ничего не помогало. Пока он не придумает, как загладить вину, не сможет думать о чем-то другом.
И тут его осенило. Идеальное решение!
Молли хмуро уставилась на поверенного Кевина.
— Он дарит мне лагерь?
Адвокат переместился ближе к упаковочному ящику, на котором стоял компьютер Молли.
— Он позвонил мне вчера утром. Я заканчиваю оформление документов.
— Мне ничего не нужно! Я не возьму у него ни цента!
— Должно быть, Кевин знал, как вы к этому отнесетесь, поскольку велел передать, что, если вы откажетесь, он позволит Эдди Дилларду пригнать бульдозер и сровнять это место с землей.
Как только она не взорвалась от злости!
Ей хотелось наорать на адвоката, но при чем тут он? Разве поверенный виноват, что Кевин хитер и обожает манипулировать людьми?
Она постаралась взять себя в руки.
— Мне что-то мешает немедленно избавиться от лагеря?
— Ничего. Никаких условий.
— Хорошо. Я согласна. И немедленно продам его.
— Вряд ли это придется Кевину по душе.
— Купите ему пачку бумажных салфеток вытирать слезы.
Адвокат был еще довольно молод и поэтому послал ей полупризывную-полуоценивающую улыбку, прежде чем взять портфель и пробраться к двери через горы мебели и коробок. Хотя по случаю июльской жары он был без пиджака, в квартирке Молли не имелось кондиционера, поэтому на спине адвоката проступило влажное пятно.
— Вам придется выехать немедленно. Кевин уже в городе, и за лагерем некому присмотреть.
— Ошибаетесь. Он кого-то нанял.
— Похоже, эти люди с ним не ужились.
Молли не употребляла бранных слов, но на этот раз едва сдержалась Она только успела привыкнуть к славе, и тут на голову свалилась новая неожиданность.
После ухода адвоката она пробралась к дивану, разыскала телефонный аппарат и позвонила своему агенту, лучшему специалисту в городе по контрактам.
— Фэб, это я.
— Привет новой знаменитости! Переговоры идут хорошо, но я все-таки недовольна суммой аванса, которую они предлагают.
Уловив злорадное удовлетворение в голосе сестры, Молли испугалась:
— Только смотри не разори их!
— Искушение велико.
Они немного поболтали о переговорах, прежде чем Молли перешла к делу, стараясь при этом не заикаться:
— Кевин сейчас совершил благороднейший поступок.
— Прошел с завязанными глазами на красный свет?
— Не нужно так, Фэб. Он прекрасный человек. И если хочешь знать, подарил мне лагерь.
— Шутишь?!
Молли сильнее сжала трубку.
— Он знает, как мне там нравится.
— Понимаю, но…
— Завтра же выезжаю. Не знаю, сколько пробуду там.
— По крайней мере выберешься из своего жалкого обиталища, пока мы не закончим обсуждать новый контракт. Я должна быть благодарна Кевину хотя бы за это.
Молли вспомнила, как унизительно было признаваться Фэб в продаже своего кондоминиума. К чести сестры, та не предложила денег, но это еще не значило, что она собирается молчать по этому поводу.