Встреча с архиепископом Мехельнским. Плоский край, черная зелень. Новые (!) и старые укрепления с садами на английский лад. Наконец-то город, у которого столичный вид!
Площадь Меир. Дом Рубенса. Королевский дворец. Фламандский ренессанс. Ратуша. Иезуитская церковь, шедевр. Опять иезуитский стиль (мешанина – шахматы, канделябры, мистический и ужасный будуар, траур в мраморе, театральные исповедальни, театр и будуар, нимбы и скульптурные витражи, ангелы и амуры, апофеозы и беатификации26).
Что я думаю о пресловутом Рубенсе, закрытых церквях и ризничих. Голгофы и мадонны. Современный помпезный стиль некоторых домов. Величавость Антверпена. Красота большой реки. Отсюда следует, что надо посмотреть Антверпен. Водоемы Наполеона I. Г-н Лейс. Дом Плантена27. Ридек, бал и проституция28. Ридек – это шутка. Напоминает длинный бордель парижского предместья.
Антверпенские нравы, чудовищно грубые. Похоронный вид ресторанных официантов. Антверпенская политика (о ней уже будет сказано в главе о политических нравах).
Первое посещение Антверпена
Отъезд из Брюсселя. Какая радость! Г-н Нейт.
Архиепископ Мехельнский. Плоский край. Черная зелень. (Вопли какого-то работника.)
Новые и старые укрепления Антверпена. Английские сады, разбитые на укреплениях. Площадь Меир. Дом Рубенса. Королевский дворец.
Старинные стили. Фламандский ренессанс. Рубенсовский стиль, иезуитский стиль.
Фламандский Ренессанс: антверпенская ратуша (кокетство, пышность, розовый мрамор, позолота.
Иезуитский стиль: иезуитские церкви Антверпена. Церковь бегинок в Брюсселе.
Очень разнородный стиль, мешанина из стилей. Шахматные полы, золотые канделябры. Траур в мраморе – черно-белый.
Театральные исповедальни. Есть в иезуитском убранстве некая театральность и будуарность. Искусная резьба по дереву, мехельнская или лувенская.
Католическая роскошь в самом клерикальном и самом будуарном смысле. Религиозное кокетство. Сцены Распятия и мадонны.
Кокетливый современный стиль в архитектуре домов. Голубой гранит. Смесь Ренессанса и умеренного рококо. Стиль Кейптауна.
Ратуша (розовый мрамор с золотом). В Антверпене наконец дышишь. Величавость и ширина Шельды, большие водоемы. Каналы или водоемы для прибрежного плавания. Рядом с судами ярмарочная музыка. Счастливый случай.
Церковь Святого Павла. Снаружи готическая, внутри иезуитская, помпезные, театральные исповедальни. Боковые приделы из цветного мрамора. Придел Лионского коллежа (любопытная сцена Распятия. Здесь драматическая скульптура доходит до непроизвольного, невольного комизма).
Антверпенский собор. Торжественность Квентина Метциса29. Джеймс Тиссо30. Алчность ризничих. Отреставрированные полотна Рубенса держат в ризнице, чтобы извлечь из них наибольший барыш (один франк с человека). Если бы французский кюре осмелился…
Великолепный столичный вид. Нравы грубее, чем в Брюсселе, более фламандские.
В Намюр мало ездят. Город пренебрегает путешественниками, естественно, потому что ослиные путеводители о нем не говорят. Город Вобана31, Буало, Ван дер Мелена32, Боссюэ, Фенелона33, Жувене34, Риго35, Ресту и т. д. Воспоминания о «Налое»36. Сен-Лу, иезуитский шедевр из шедевров. Общее впечатление. Некоторые детали. Иезуиты-архитекторы. Иезуиты-художники. Иезуиты-скульпторы. Иезуиты-орнаментисты. Церковь реколлетов37. Сент-Обен, маленький римский Святой Петр, из кирпича и голубого камня снаружи, белый внутри, с выпуклым порталом. Николаи, лже-Рубенс38. Улица слепых зябликов39. (Герцог Брабантский, нынешний Леопольд II – президент Зябличной академии40.)
Странности намюрской проституции. Валлонское население. Больше вежливости. Портрет Фелисьена Ропса41 и его тестя, сурового магистрата, и тем не менее весельчака, большого охотника, большого цитатчика. Он написал книгу об охоте и цитировал мне стихи Горация, стихи из «Цветов зла» и фразы д’Оревильи. Мне показался очаровательным. Единственный бельгиец, знающий латынь и умеющий беседовать по-французски.
Я еду в Люксембург, сам того не зная. Черный пейзаж. Шумная Меза с обрывистыми берегами.
Намюрское вино.
Из Брюсселя в Намюр
По-прежнему черная зелень, тучный край.
Намюр
Город Буало и Вандермелена. Меня не оставляло это впечатление, пока я там был. А потом, после посещения достопримечательностей, сменилось латинским впечатлением. В Намюре все монументы относятся к временам Людовика XIV (или, самое позднее, к временам Людовика XV).
Все тот же иезуитский стиль (в этот раз ни Рубенса, ни фламандского ренессанса). Три значительные церкви: реколлетов, Сент-Обен, Сен-Лу42. Хотя бы разок охарактеризовать красоту этого стиля (конец готики). Особое разнородное искусство. Поискать его истоки (де Бросс43). Церковь Сент-Обен, Пантеон, собор Святого Петра в Риме. Отметить рельефность портала и фронтона. Великолепные решетки. Особая торжественность XVIII века. Это в Сент-Обене или в церкви реколлетов я восхищался работами Николаи? Что такое Николаи? Картины Николаи, выгравированные за подписью Рубенса. Николаи-иезуит. Церковь Сен-Лу, мрачное и галантное чудо. Сен-Лу отличается от всего иезуитского, что я видел. Интерьер катафалка, расшитый черным, розовым и серебром44. Все исповедальни в смешанном стиле – изящном, барочном, новоантичном. Церковь бегинок в Брюсселе – первопричастница. Сен-Лу – ужасный и дивный катафалк.
Дворец князей-епископов. Подвалы. Пьянство. Большие претензии к французскому уму.
Сен-Бавон. Несколько красивых вещей. Мавзолеи. Дикое население. Былой город взбунтовавшихся мужланов45 стоит несколько особняком и тщится принять вид столицы. Унылый город.
Город-призрак, город-мумия, почти сохраненный. Это пахнет смертью, Средневековьем, Венецией в черном, обыденными призраками и могилами. Большая обитель бегинок; карийоны. Несколько монументов. Шедевр, приписываемый Микеланджело46. Тем не менее Брюгге уходит – он тоже.
Будущее. Советы французам.
Бельгия является тем, чем, возможно, стала бы Франция, если бы осталась под рукой буржуазии. Бельгия лишена жизни, но не испорченности. Нарезанная ломтями, разделенная, захваченная, побежденная, побитая, ограбленная, Бельгия все еще прозябает – чудо моллюска в чистом виде.
Noli me tangere47 – прекрасный девиз для нее. Кто же захотел бы тронуть мешалку для дерьма? Бельгия – чудовище. Кто захотел бы принять ее к себе? И притом в ней много признаков распада. Дипломатический Арлекин может быть расчленен со дня на день. Одна часть может отойти Пруссии, фламандская часть – Голландии, валлонские провинции – Франции. Большое несчастье для нас. Портрет валлона. Неуправляемые племена, не из-за избытка жизненной силы, но из-за полного отсутствия идей и чувств. Это – небытие. (Цитаты из Метьюрина и «Компаньона» Дюмурье.) На кону коммерческие интересы, которыми я не хочу заниматься. Антверпен хотел бы быть вольным городом. Еще раз вопрос об аннексии. Маленькие города (Брюссель, Женева) – злые города. Маленькие народы – злые народы.
Маленькие советы французам, обреченным жить в Бельгии, чтобы их не слишком обворовали, обругали и не слишком отравили.
[Отдельные заметки]
Брюссель.
Подмешать в рассуждения о нравах бельгийцев французские закуски перед десертом.
Надар, Жанин, реализм (Гиар).
Смертная казнь; собаки.
Добровольные изгнанники.
Жизнь Цезаря (Диалог Лукиана).
Для этих что-нибудь особо тщательное. Их возмутительная фамильярность1.
Отцы Лорике демократии2.
Гобленцы.
Откровения Телемака3.
Старые глупцы, старый Лапалис4.
Ни на что не годные, пустоцветы.
Ученики Деранже.
Философия содержателей пансиона и репетиторов.
Я хорошо понял это, лишь увидев полный идиотизм их убеждений. Добавим, что, когда с ними говоришь о революции по-настоящему, они приходят в ужас. Ходячие добродетели. Я же, когда соглашаюсь, что я республиканец, сознательно причиняю боль. Да! И да здравствует Республика!
Всегда! Вопреки всему!
Но меня не проведешь, дураком я никогда не был! Я говорю: Да здравствует Революция! Как сказал бы: Да здравствует Разрушение! Да здравствует Искупление! Да здравствует Кара! Да здравствует Смерть! Я не только буду счастлив сам стать жертвой, но не прочь побыть и палачом – чтобы прочувствовать Революцию обоими способами!5
Наши жилы заражены республиканским духом, как наши кости сифилисом; мы демократизированы и сифилизированы.
Письма желчного человека
[План]
Академия.
Нечестивцы и благочестивцы.
Непроходимости.
Женщины.
Главный редактор.
Артистический мир.
Вильмен1.
«Век».
Молодежь.
Вкусы французов.
[Канва]
Вильмен. Почему я доволен словом «желчный». Воздушный шар.
Вильмен. Об академической глупости. Она принимает всевозможные формы. Посмотрите на Дюрюи2. Слишком много рвения. Жажда популярности. У него в «Веке» есть избирательные голоса. Одна истина в день. Дюрюи и Жирарден.
Успех Вильмена – как и почему.
Я медленно учился смеяться
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .