– Это просто возмутительно, – сказала я. – Мы на задании, и если продолжим зацикливаться на проблемах личного характера, то допустим ошибку. Тогда вся операция пойдет под откос. Однако это задание все же носит личный характер. Оно касается твоей семьи. Вот мы и здесь, вместе, с нашими собственными… загвоздками. Томас, если мы не найдем выхода из ситуации, то завалим все дело. Даже если, то есть когда Трэвис согласится, Гроув все вынюхает, не покажи ты ему свою первоклассную игру.
– Ты права.
– Прости, что ты сказал? – поддразнила я, прикладывая ладонь к уху.
К нам наклонилась стюардесса:
– Принести вам напитки?
– Белое вино, пожалуйста, – сказала я.
– Виски с колой, – проговорил Томас.
Девушка кивнула и перешла к ряду за нашими спинами, задавая тот же вопрос.
– Я сказал, что ты права, – нехотя ответил Томас.
– Ты нервничаешь из-за того, что увидишь вечером Камиллу?
– Да, – без промедления сказал Томас. – В последний раз я видел ее в больнице, всю в бинтах. – Заметив любопытство на моем лице, он добавил: – На окраине Икинса в их с Трентом машину врезался пьяный водитель.
– Все не могу понять: твоей семье просто везет или у вас склонность к несчастным случаям?
– И то и другое.
Вернулась стюардесса, положила перед нами салфетки, поставила бокалы с напитками. Я сделала глоток вина, а Томас не отрываясь смотрел на меня. Особое внимание он уделил моим губам, и мне стало интересно: испытывает ли он ревность, как я, когда его губы соприкасаются с чем-то, кроме моего рта.
Томас отвел глаза и посмотрел вниз:
– Я рад за Трента. Он это заслужил.
– А ты нет?
Томас нервно усмехнулся, потом вновь посмотрел на меня:
– Не хочу говорить о Камилле.
– Ладно. Но перелет долгий. Поговорим, поспим или почитаем?
Стюардесса вернулась с блокнотом и ручкой.
– Мисс… Линди?
– Да?
Девушка улыбнулась. Из ее французской косы топорщились пепельно-русые пряди.
– Предпочитаете курицу-гриль со сладким соусом чили или наш фирменный лосось-гриль с маслом из каперсов и лимона?
– Э… курицу.
– Мистер Мэддокс?
– Тоже курицу.
Девушка записала наш заказ в блокнот.
– С напитками все устраивает?
Мы оба посмотрели на почти полные бокалы и кивнули. Девушка улыбнулась:
– Отлично.
– Поговорим. – Томас придвинулся ко мне.
– Что?
Он еле сдержал смех:
– Ты спросила, поговорим, поспим или почитаем. Я выбрал первое.
– А… – улыбнулась я.
– Но о Камилле я говорить не хочу. Лучше о тебе.
Я наморщила нос:
– Зачем? Я скучный человек.
– У тебя случались переломы?
– Нет.
– Ты плакала из-за парней?
– Не-а.
– Во сколько лет ты потеряла девственность?
– Ты… ты был у меня первым.
Глаза Томаса чуть не выкатились из орбит.
– Что? Но ты же была помолвлена…
– Просто пошутила, – усмехнулась я. – Мне было двадцать. Это случилось в колледже. Ничего достойного обсуждения.
– Запрещенные препараты?
– Нет.
– Когда-нибудь пила до потери сознания?
– Нет.
Томас задумался секунд на тридцать.
– Я же сказала, – с легким смущением проговорила я, – я скучный человек.
– Ты когда-нибудь спала со своим боссом? – задал он следующий вопрос и ухмыльнулся.
Я вжалась в кресло:
– Не намеренно.
Он запрокинул голову и расхохотался.
– Ничего смешного. Я чувствовала себя ужасно.
– Я тоже, но совершенно по другой причине.
– Потому что боялся того, что могут сделать Тару или Бенни, узнай Гроув о цели моего приезда?
Томас нахмурился:
– Да. – Он с трудом сглотнул и опустил взгляд на мои губы. – Та ночь с тобой… она все изменила. Я собирался выждать несколько дней, чтобы не выглядеть слишком жалким, когда постучусь в твою дверь. В то утро я пришел на работу и сразу же сказал Марксу, что он пойдет со мной в «Каттерс». Я надеялся вновь встретить тебя.
– Правда? – улыбнулась я.
– Да, – сказал Томас и отвернулся. – Я все еще обеспокоен. Мне придется за тобой приглядывать.
– Как тебе не стыдно! – шутливо сказала я.
Казалось, Томаса не порадовал мой ответ.
– Я не из тех, кто следит за другими, помнишь?
– Сойер? – спросила я.
Томас подтвердил мою догадку, и я усмехнулась.
– Ничего смешного, – мрачно сказал он.
– Кое-что есть. Никто не может сказать, почему он всем так не нравится, лишь что он подонок и мерзавец. Ни ты, ни Вэл в подробности не вдаетесь. Он помог мне распаковать вещи. Всю ночь провел в моей квартире и не пытался подкатывать. Сойер – скользкий тип и гуляка, но совершенно безобиден.
– Он небезобиден. Кстати, он женат.
– Что, прости? – Я разинула рот от удивления.
– Что слышала.
– Да нет же, ты вроде сказал, что агент Сойер женат.
– Так и есть.
– Что?!
Томас был ужасно раздражен, но я никак не могла осознать того, что он сказал.
Он наклонился ближе:
– Его жена – Вэл.
– Что? – на октаву тише повторила я.
Теперь я знала, что он меня дурачит.
– Это правда. Поначалу они были как Ромео и Джульетта, но потом выяснилось, что у Сойера проблемы с верностью. Вэл несколько раз отправляла ему бумаги о разводе. Он отсылает их обратно. Они разошлись почти два года назад.
Я все еще сидела с открытым ртом.
– Но… они живут в одном доме.
– Хуже, – усмехнулся он. – В одной квартире.
– Да не может быть!
– Но в разных комнатах. Они соседи по квартире.
– Вэл заставляет меня рассказывать ей буквально все! Это просто… меня будто предали. Может, это глупо, но чувствую я себя именно так.
– Да уж. – Томас поерзал в кресле. – Теперь она точно меня убьет.
Я покачала головой:
– Вот уж чего не ожидала.
– Я бы попросил тебя не рассказывать Вэл о нашем разговоре, но, когда мы вернемся, ей хватит одного взгляда, чтобы все понять.
Я повернулась к Томасу:
– Как у нее это получается?
Он пожал плечами:
– У Вэл врожденное чутье на ложь, а ФБР помогло отточить ее талант. Полагаясь на степень расширения зрачка, паузы перед ответами, взгляды вверх и вниз и свой непонятный радар, она может запросто распознавать, когда кто-то врет. Если ты держишь в голове какую-то новую информацию, она заметит недоговоренность. Вэл знает все.
– От этого мурашки по коже.
– Поэтому ты ее единственная подруга.
Я скривила рот и повернула голову в другую сторону:
– Печально.
– С Вэл нелегко ужиться, учитывая ее особенность и бесцеремонную манеру общения. Именно поэтому Сойер такой придурок.
– Он ей изменил?
– Да.
– Зная, что она все выяснит.
– Похоже на то.
– Так почему он не даст согласия на развод?
– Потому что никого лучше ему не найти.
– Ой, я его просто ненавижу, – рыкнула я.
Томас нажал на кнопку, откидывая свое кресло. На его лице появилась довольная улыбочка.
– Неудивительно, что Вэл не приглашала меня к себе, – задумчиво проговорила я.
Улыбка Томаса стала шире, и он подложил подушку под голову.
– А ты когда-нибудь…
– Нет. Больше никаких вопросов про меня.
– Почему?
– Больше не о чем рассказывать, серьезно.
– Расскажи, что произошло между вами с Джексоном. Почему у вас ничего не получилось?
– Потому что наши отношения даже не стоят обсуждений, – тихо проговорила я.
– Хочешь сказать, что до переезда в Сан-Франциско у тебя была ужасно скучная жизнь? – недоверчиво спросил Томас.
Я ничего не ответила.
– И? – настаивал он, устраиваясь поудобнее.
– И что?
– Теперь я кое-что о тебе знаю и могу поверить, что ты не склонна к спонтанным поступкам. Все логично. В ту ночь ты ушла со мной из «Каттерса», чтобы было что потом рассказать, – проговорил он с самодовольным выражением лица.
– Томас, не забывай. Ты не так уж хорошо меня знаешь.
– Я знаю, что ты грызешь ноготь большого пальца, когда нервничаешь. Накручиваешь волосы на палец, когда погружаешься в свои мысли. Ты пьешь коктейль «Манхэттен». Любишь бургеры «Фаззи». Ненавидишь молоко. Не запариваешься насчет идеальной чистоты в доме. Ты можешь пробежать больше меня в наш обеденный перерыв, и тебе нравится странное японское искусство. Ты терпеливая, даешь всем второй шанс и не делаешь поспешных выводов о незнакомцах. Ты компетентная и очень умная. А еще ты храпишь.
– Неправда! – сказала я, выпрямляя спину.
Томас засмеялся:
– Ладно, это не то чтобы храп. Скорее ты… так дышишь.
– Все дышат, – возмущенно сказала я.
– Приношу извинения. Мне кажется, это очень мило.
Я пыталась не улыбаться, но не удержалась.
– Я много лет жила с Джексоном, и он ничего подобного не замечал.
– Это еле слышное сопение, почти незаметное.
Я сердито глянула на него.
– Справедливости ради замечу, что Джексон был в тебя влюблен. Возможно, он многого тебе не говорил.
– Хорошо, что ты не влюблен, теперь я смогу выслушать о себе все самое приятное.
– Вообще-то, для всех сегодня и завтра я влюблен в тебя.
Слова Томаса заставили меня замереть.
– Тогда играй уже свою роль и притворись, что считаешь меня совершенством.
– Не припомню, чтобы думал иначе, – без улыбки сказал Томас.
– Ой, да ладно! – Я закатила глаза. – Мой первый ФД-три-ноль-два тебе о чем-нибудь говорит?
– Ты знаешь, зачем я это сделал.
– Я не совершенство, – проворчала я, грызя ноготь большого пальца.
– Мне этого и не надо.
Он с такой любовью посмотрел на меня, что мне показалось, будто в самолете никого нет, кроме нас. Томас приблизился ко мне, устремив взгляд на губы. Я потянулась ему навстречу, но вдруг вернулась стюардесса.
– Вы не могли бы открыть свои столики? – попросила она.
Мы с Томасом кивнули и стали ковыряться со столиками, которые находились в подлокотниках кресел. Сначала Томас справился со своим, затем помог мне. Стюардесса одарила нас восторженным взглядом, будто говорила: «Какая милая парочка», а потом расстелила на наших столиках салфетки и поставила еду.