– Хорошо.
– Хорошо? – переспросила я и смутилась из-за возникшей в моем голосе паники.
– Не буду давить. Если я отпущу Камиллу, а ты… свои заморочки… тогда мы продолжим наше совещание.
Я потрясенно уставилась на него:
– Ты не просто так сказал это Констанции. Мы и впрямь были на совещании!
– И?
– Томас, такое невозможно кратко изложить. Ты не станешь говорить мне о том, как все само собой сойдет на нет, и мы не будем продолжать совещание по результатам наших взаимоотношений. Так это не работает.
– Так работаем мы.
– Это глупо. Ты ведешь себя глупо.
– Возможно, но, Лииз, мы два сапога пара. Поэтому ничего не вышло с другими. Я не позволю тебе сбежать, а ты не станешь со мной мириться. Можем до самой старости спорить о том, насколько целесообразно совместное пребывание, или просто принять все как есть. Мы и впрямь все планируем, организуем, контролируем.
Я сглотнула ком в горле.
Томас указал на стену.
– До встречи с тобой я был одиноким трудоголиком, а ты – хоть и встречалась с парнем, но ничем от меня не отличалась. Но у нас все может получиться. Нам просто суждено быть вместе. Когда ты скажешь мистеру Ниндзя проваливать отсюда, дай знать – отведу тебя на ужин. Потом я снова тебя поцелую, и вовсе не из-за отчаяния.
Я опять нервно сглотнула.
– Хорошо, – пытаясь унять дрожь в голосе, сказала я. – Странно, когда кто-то тебя целует, впав в отчаяние из-за другой женщины.
– Больше этого не повторится.
– Уж постарайся.
– Есть, мэм.
Он открыл дверь, вышел из кабинета и закрыл ее.
Я рухнула в кресло и сделала глубокий вдох, пытаясь себя успокоить.
Что это было, черт побери?
Глава 12
– Привет, – сказал Джексон. Он сидел на диванчике в зоне для посетителей в конце коридора, но при виде меня поднялся, нависая надо мной. – Ты очень красивая. Калифорния тебе к лицу.
Я повернула голову набок и вежливо улыбнулась:
– Прошло всего несколько недель.
Джексон опустил глаза:
– Знаю.
– Как твои родители?
– Папа только вылечился от простуды. Мама клялась, что, если я подарю тебе цветы, ты передумаешь.
Я сдвинула губы набок:
– Давай прогуляемся.
Джексон прошел за мной к лифту. Я нажала на кнопку первого этажа, и мы спустились в тишине.
Двери разъехались, открывая нашему взору бурную утреннюю деятельность в холле. Агенты приходили на работу, отправлялись на допросы, в суды или выполняли сотни других задач, которые входили в их полномочия. На посту отмечались посетители, кроме того, с экскурсией прибыла небольшая группа детей средних классов.
Мы прошли в глубь здания, и я толкнула двойные двери, ведущие во внутренний двор. Между двумя корпусами находилась уютная зона отдыха с мебелью для веранды, речными камнями, пучками зеленой овсяницы и памятником погибшим агентам. Я всегда хотела просто прийти сюда на несколько минут, чтобы собраться с мыслями или посидеть в тишине, но между перерывом на обед с Вэл и тренировками в фитнес-зале с Томасом времени никак не находилось.
Джексон сел на один из плетеных диванчиков. Я встала перед ним, слегка замешкавшись. Мы молчали целую минуту, а потом я наконец сделала глубокий вдох.
– Почему ты сперва не позвонил? – спросила я.
– Ты бы тогда сказала не приезжать, – жалостливо проговорил Джексон.
– Но ты все равно приехал, – сказала я, щурясь от яркого утреннего солнца.
Джексон нагнулся и положил голову на ладони, и я порадовалась, что мы наедине. Я отступила на шаг, испугавшись, что он может заплакать.
– Лиизи, я не слишком хорошо переживаю наше расставание. Не могу ни есть, ни спать. На работе у меня случился нервный срыв.
Я поморщилась, услышав, как он меня назвал. Правда, не его вина, я ведь никогда не говорила Джексону, что мне не нравится это обращение. Я испытывала неловкость при виде того, насколько он раним, ведь обычно он прекрасно владел собой. От угрызений совести мне стало еще хуже.
Джексон был неплохим парнем. Но я разлюбила его, и все его поступки стали казаться абсурдными. Чем больше я старалась изменить свои чувства, тем сильнее испытывала к нему отторжение.
– Джексон, я на работе. Ты не можешь так вести себя здесь.
Он поднял на меня глаза:
– Прости. Я лишь хотел пригласить тебя на обед.
Я вздохнула и села рядом:
– Мне больно видеть, что ты страдаешь. Жаль, что я не испытываю других чувств… но все так, как есть. Я дала нам год, как и обещала.
– Но, может, если я…
– Ты тут ни при чем. Ты ничего такого не сделал. Просто мы друг другу не подходим.
– Но ты мне подходишь.
Я положила руку ему на спину:
– Прости меня. Правда. Но то, что было, прошло.
– Ты совсем по мне не скучаешь? – спросил он.
Джексон был настолько крупнее меня, что заслонял собой солнце.
Я вспомнила, как увидела его на тренировке. Многие женщины считали Джексона очень милым и привлекательным. И он был таким. После всех попыток других девушек заманить в свои сети Джексона Шульца я сделала это без каких-либо усилий. Он говорил, что его привлекла моя уверенность в себе и острый ум. Этого мне не занимать.
И вот теперь он умолял, чтобы я вернулась к нему, хотя он мог уйти отсюда и свести с ума кучу женщин, которые бы любили и ценили его, вместе с дурными привычками и теми чертами, из-за которых он мне когда-то нравился.
После минутного колебания я все-таки решилась на правду, пускай и неприятную. Я просто покачала головой.
– Вот проклятье. – Он коротко и невесело усмехнулся. – Ты переехала сюда из-за другого? Это, конечно, не мое дело, понимаю, но я должен знать.
– Совершенно точно нет.
Он кивнул, довольный ответом:
– Что ж, мой самолет улетает в среду. Полагаю, можно застрять в местах и похуже.
– А ты не можешь поменять рейс?
Я заранее знала, что он не станет этого делать.
Мало того, что Джексон не умел отпускать, он еще становился совершенно беспомощным, когда дело касалось смены авиабилетов, бронирования или назначения встреч. Я не сомневалась, что об организации этой поездки позаботилась его мама.
– Здесь находится бар «Лучший стрелок». Тебе понравится, – сказала я.
– Ага, – усмехнулся он. – Звучит здорово.
– Я провожу тебя наружу. Мне правда… прости меня, Джексон.
– Да и ты меня.
Я провела его через газон обратно к основному зданию. Пока мы пересекали холл, направляясь к выходу, Джексон не проронил ни слова.
– Я просто… я должен хотя бы раз сказать это… перед тем как уйду. Я тебя люблю.
– Спасибо. – Я поцеловала его в щеку. – Я этого не заслуживаю, но все равно спасибо.
Он усмехнулся:
– Знаю, что ты в силах справиться с тем придурком наверху, но если вдруг надоест, ты всегда можешь вернуться домой.
Я фыркнула со смеху:
– Он вовсе не доставляет проблем.
– Прощай, Лииз.
Джексон поцеловал меня в лоб и отвернулся, выходя на улицу.
Я сделала глубокий вдох. На меня вдруг навалилась ужасная усталость.
Я поплелась обратно к лифту, зашла внутрь и прислонилась к стене. Наконец раздался звоночек – я прибыла на нужный этаж. Я вышла в коридор, еле передвигая ноги.
– Лииз? – позвал меня Маркс, когда я проходила мимо его кабинета. – Зайди, пожалуйста.
Я остановилась и развернулась, удивленная, что испытываю нечто вроде благодарности за приглашение.
– Что? – спросила я, рухнув в кресло.
Он изогнул бровь, мигом перестав щелкать по клавиатуре.
– Я же говорил тебе. Ты ходячая неприятность.
– Почему ты так решил? – сказала я.
– Всем очевидно, что он изменился. Он чуть ли не счастлив, когда ты поблизости.
– Не пойму тогда, почему я неприятность.
– Твой бывший останется у тебя на несколько дней?
– Конечно, нет.
– Почему?
Я выпрямила спину:
– Ты привык задавать вопросы, которые тебя ни капли не касаются?
– Дай угадаю. Ты перевелась сюда, чтобы сбежать от него? Сказала Томми, что эмоционально недоступна, а теперь он бегает за тобой, потому что ты его отвергла. Только для тебя это не игра. Ты действительно недоступна.
Я закатила глаза и откинулась в кресле:
– Давай не будем притворяться, что у него нет собственных заморочек.
– Вот именно. Так почему бы вам обоим не облегчить жизнь отделу и не покончить уже с этим, черт подери.
– У тебя и своих проблем хватает. Подумай лучше о них, а не обо мне.
С этими словами я поднялась.
– Я видел, что стало с ним… когда Камилла уехала в прошлый раз. А когда он вернулся после аварии Трента и Кэми, стало еще хуже. Кэми выбрала Трента, но Томми не перестает ее любить. Я не хочу показаться козлом, Лииз, но он мой друг. Может, я и лезу в ваши дела, но Томми изменился после расставания с Кэми – и не в лучшую сторону. Сейчас хоть и слабо, но он похож на мужчину, которым был до того, как она разбила ему сердце.
– Томми? – равнодушно проговорила я.
Маркс склонил голову набок:
– Это все, что ты вынесла из моих слов? Лииз, это не дурацкое соревнование. Я не пытаюсь отобрать его у тебя. Лишь спасти.
Хотя мне было неприятно, но его слова меня пристыдили. Мои терзания не остались незамеченными, и злость испарилась из взгляда Маркса.
– Я ценю то, что ты так предана работе и очень целеустремленна, – сказал он. – Но если ты не сможешь найти способ любить и работу, и его… просто не дурачь его, пока не разберешься, есть ли у тебя сердце.
Стыд тут же сменился гневом.
– Иди ты нахрен, Маркс! – сказала я и покинула кабинет.
Я промчалась сквозь дверь с кодовым замком и протопала к себе.
– Линди, – заговорил со мной Сойер.
– Не сейчас, – сказала я, демонстративно захлопнув дверь в свой кабинет.
И вновь я сидела в своем кресле, повернувшись спиной к стеклянной стене. Жалюзи все еще были закрыты, какими их оставил Томас, но я нуждалась в некоем барьере между мной и остальным помещением отдела.