– Атыкто? – еле ворочая языком, проговорил он.
Я остановилась и вытянула руку:
– Я иду к своей машине. Прошу вас, отойдите.
– Ты з-здесь остановилась, милашка?
Я изогнула бровь. Пивное пузо и рубашка в пятнах не делали его привлекательным, но, видимо, ему самому так не казалось.
– Я Джо, – сказал он перед тем, как рыгнуть. Потом улыбнулся, его глаза были почти закрыты.
– Рада познакомиться, Джо. Вы, видимо, много выпили, поэтому лучше меня не трогайте. Я всего лишь хочу попасть в свою машину.
– И гдежана? – спросил он, поворачиваясь к стоянке.
– Вон там. – Я указала в неопределенном направлении, понимая, что это не имеет значения.
– Потанцуем? – спросил он, дергаясь под музыку, слышную ему одному.
– Нет, спасибо.
Я отошла в сторону, но мужчина схватился за мой свитер.
– Ты куда намылилась? – смазанно проговорил он.
Я вздохнула:
– Не хочу причинять вам вреда. Прошу, отойдите.
Он дернул меня за свитер, и я схватила его ладонь, заламывая пальцы. Мужчина вскрикнул от боли и упал на колени.
– Хорош, хорош! – завопил он.
Я выпустила его руку:
– В следующий раз, если девушка скажет ее не трогать, послушайся. Конечно, если ты что-нибудь вспомнишь из сегодняшней ночи… – Я тыкнула ему в висок, а потом оттолкнула голову. – Запомни это хорошенько.
– Да, мэм, – сказал он, пуская в воздух облачко пара. Вместо того чтобы встать, он поудобнее устроился на земле.
Я застонала:
– Джо, ты не можешь спать здесь. Тут холодно. Вставай и иди внутрь.
Он поднял голову и посмотрел на меня печальными глазами.
– Не помню, где мой номер.
– Вот черт. Джо! Ты же не пристаешь к этой милой девушке? – сказал Трентон, снимая куртку. Он накинул ее на плечи Джо, потом помог ему встать, принимая на себя его вес.
– Она, черт подери, хотела сломать мне руку! – сказал Джо.
– Возможно, ты это заслужил, пьяница, – проговорил Трентон и посмотрел на меня. – Ты в порядке?
Я кивнула.
Колени Джо подогнулись, и Трентон закряхтел, перебрасывая через плечо этого довольно крупного мужчину.
– Ты же Лииз, верно?
Я снова кивнула. Мне было ужасно неловко разговаривать с Трентоном, но я не знала почему.
– Папа сказал, что Томас вышел на улицу. Он в порядке?
– Что ты здесь делаешь? – резко проговорил Томас. Обращался он к своему брату, а не ко мне.
– Пришел проверить, как ты, – сказал Трентон, переступая с ноги на ногу.
– Какого хрена здесь творится? – проговорил Тэйлор, глядя на Джо, свисавшего с плеча Трентона. Он затянулся и выдохнул сигаретный дым, который тут же закружился в ночном воздухе.
– Она, черт подери, хотела сломать мне руку! – снова заныл Джо.
Тэйлор усмехнулся:
– Тогда не суй к ней руки, придурок!
Взгляд Томаса упал на меня.
– Что случилось?
Я пожала плечами:
– Он дотронулся до меня.
Тэйлор согнулся пополам, трясясь от громкого смеха.
За спинами Трентона и Тэйлора вырос Тайлер и тоже закурил.
– Вот где по-настоящему весело!
Тэйлор улыбнулся:
– Лииз и тебя перебросила через плечо, когда ты впервые к ней прикоснулся?
Томас нахмурился:
– Заткнись, Тэйлор. Нам пора уходить.
Тайлер изогнул брови и коротко усмехнулся:
– Азиатская красоточка Томаса знает каа-раа-теэ! – Он пару раз рубанул рукой воздух, а потом сделал выпад ногой.
Томас подошел к брату на шаг, но я прикоснулась к его груди.
Тайлер попятился, поднимая руки:
– Проклятье, Томми, я всего лишь пошутил!
Четверо младших братьев очень походили друг на друга, но близнецы были чуть ли не копией самих себя. Татуировки и то совпадали. Стоя рядом с ними, я не могла сказать, кто из них кто, пока Томас не назвал их по именам.
– Да уж, Джо повел себя как жирный козел, – сказал Трентон.
– Опусти меня! – застонал Джо.
Трентон слегка подпрыгнул, поправляя Джо на своем плече.
– Отнесу его в холл, пока он не замерз здесь до смерти.
– Нужна помощь? – спросил Томас. – Как твоя рука?
– Не слишком гибкая, – ответил Трентон и подмигнул. – Но стоит мне выпить, и я этого не замечаю.
– Тогда до завтра, – сказал Томас.
– Люблю тебя, братишка, – проговорил Трентон, разворачиваясь ко входу.
Томас свел брови вместе и опустил взгляд.
Я прикоснулась к его руке.
– Мы готовы ехать, – сказала я Тэйлору.
– Хорошо, – ответил тот. – Без проблем. Трэвис уже уехал. Он стал такой размазней.
Мы вернулись к машине, и Тэйлор поехал через город, петляя по улицам, пока не свернул на узкий, посыпанный гравием подъезд. В свете фар показался скромный белый дом с красным крыльцом и грязной дверью-экраном.
Томас открыл мою дверцу, но руки мне не протянул. Забрал у Тэйлора весь багаж и направился в дом, оглянувшись лишь раз – проверить, иду ли я следом.
– По случаю папа и Трент навели порядок в каждой комнате. Ты можешь спать в своей старой комнате.
– Отлично, – проговорил Томас.
Дверь-экран скрипнула, когда Тэйлор потянул за нее. Потом он повернул ручку входной двери и зашел внутрь.
– Твой отец не запирает дверь, когда уезжает? – спросила я, пока мы шли за Тэйлором в глубь дома.
Томас покачал головой:
– Это не Чикаго.
Я прошла следом за ним в дом. Внутри я увидела потертую мебель и такой же ковер, а в воздухе повисли запахи плесени, бекона и сигаретного дыма.
– Спокойной ночи, – сказал Тэйлор. – Мне рано на самолет. Вам тоже?
Томас кивнул, и Тэйлор обнял его.
– Увидимся утром. Я уеду около пяти. Трэв сказал, что я могу взять «Камри», ведь он едет с Шепом.
Он стал удаляться по коридору, но потом обернулся:
– Эй, Томми?
– Да? – сказал Томас.
– Здорово повидаться с тобой дважды за год.
Когда он ушел, Томас опустил глаза и вздохнул.
– Уверена, он не хотел, чтобы ты чувствовал себя…
– Знаю, – сказал Томас и посмотрел на потолок. – Наша комната наверху.
Я кивнула и последовала за Томасом по деревянной лестнице. Под нашими ногами скрипели ступеньки, будто пели грустную песню о возвращении Томаса. На стенах висели потускневшие фотографии, изображавшие мальчика с платиновыми волосами, которого я видела в квартире Томаса. Потом я увидела фотографию его родителей и ахнула. Словно Трэвис сидел рядом с женской версией Томаса. У него были глаза матери и все ее черты, за исключением подбородка и длинных волос. Она была ослепительно красивой, молодой и полной жизни. Я с трудом могла представить ее серьезно больной.
Томас свернул в дверной проем и поставил наш багаж в угол комнаты. У дальней стены находилась большая кровать с металлическим каркасом, а еще здесь уместился деревянный комод. На полках, что висели на стенах, стояли трофеи Томаса со старших классов, а рядом – фотографии его бейсбольных и футбольных команд.
– Томас, нам нужно поговорить, – подала я голос.
– Я собираюсь принять душ. Хочешь пойти первой?
Я покачала головой.
Томас открыл чемодан, громко чиркнув молнией. Достал оттуда зубную щетку, пасту, бритву, крем для бритья, пару серо-лиловых боксеров и темно-синие спортивные шорты.
Не сказав больше ни слова, Томас зашел в ванную и стал уже закрывать дверь, но та съехала с направляющих. Он вздохнул, положил вещи на раковину и принялся дергать дверь, пока та не встала на место.
– Нужна помощь? – спросила я.
– Нет, – ответил он, закрывая дверь.
Я раздраженно плюхнулась на кровать, не зная, как исправить свою ошибку.
С одной стороны, все было вполне просто. Мы вместе работали, а сейчас выполняли задание. Глупо было переживать из-за чувств.
С другой стороны, чувства никуда не делись. Следующую пару дней Томасу будет непросто. Я же прошлась по его сердцу, потому что разозлилась из-за другой женщины, которая по стечению обстоятельств тоже прошлась по его сердцу.
Я поднялась с кровати и сняла свитер, глядя на кособокую дверь. Идущий из-под нее свет рассеивал темноту спальни. Жалобно стонали трубы, выплевывая воду из лейки для душа и переходя в равномерную струю. Открылась и закрылась дверца душа.
Я захлопнула дверь в спальню и прислонилась ухом к раздвижной двери.
– Томас?
Он ничего не ответил.
Я отодвинула дверь, и меня окутал пар.
– Томас? – повторила я, вглядываясь в крошечное пространство.
Он по-прежнему не ответил.
Я полностью открыла дверь и задвинула ее за собой. Дверца душевой кабины запотела, показывая лишь очертания фигуры Томаса. Раковина нуждалась в чистке со средством от известкового налета, а линолеум персикового цвета по углам оттопыривался.
– Это было не для показухи, – сказала я. – Я приревновала и разозлилась, но больше всего я испугалась.
Он все еще молчал, натирая лицо мылом.
– Мне не нравились отношения с Джексоном. Почти с самого начала я поняла, что между нами все иначе. Я чувствую это, но мне кажется, неправильно так быстро переключиться, ведь я слишком долго мечтала о свободе.
По-прежнему ничего.
– Но если я решусь, мне нужно, чтобы ты поставил точку в вашей истории. Вряд ли это так уж несправедливо. Как думаешь? – Я подождала. – Ты меня слышишь?
Тишина.
Я вздохнула и прислонилась к туалетному столику с отколотым пластиком и ящиками с ржавыми ручками. Кран подтекал, и со временем вокруг хромового слива образовалось черное пятно.
Я прикусила большой палец, теребя кожу вокруг ногтя и обдумывая, что сказать. Может, Томас ничего не хотел слушать.
Я выпрямилась, сняла блузку через голову и сбросила высокие сапоги. Понадобилась некоторая ловкость, чтобы стянуть с себя узкие джинсы, а вот от носков я избавилась в мгновение ока. Слава богу, утром я догадалась побриться. Я прикрыла грудь длинными черными волосами, чтобы не чувствовать себя столь уязвимой, а потом сделала два шага к кабинке.
Я дернула за ручку, потом еще раз. Когда дверца открылась, Томас повернулся ко мне с закрытыми глазами, по его щекам струилась пена. Он смахнул мыло и взглянул на меня, потом наспех смыл шампунь с лица и изогнул брови.