— Мы сделали это, детка, — тихо произнес он. — Я все еще не могу поверить, что ты моя жена.
— Придется поверить. — Я улыбнулась.
Он помог мне встать с кушетки, и я постаралась беречь правый бок — двигалась как можно осторожнее, чтобы джинсы не задевали раздраженную кожу. Трэвис достал бумажник, быстро подписал чек и повел меня к такси, ожидавшему нас снаружи. Снова зазвонил мой мобильник, и когда я увидела, что это Америка, то не стала отвечать.
— Теперь так и будет давить на совесть. — Трэвис нахмурился.
— Подуется, пока фотографии не увидит, а через сутки все пройдет.
Трэвис озорно посмотрел на меня.
— Уверена, миссис Мэддокс?
— Ты перестанешь меня так называть? С того момента как мы ушли из часовни, уже раз сто повторил.
Трэвис покачал головой и открыл мне дверцу такси.
— Я перестану тебя так называть, когда наконец поверю, что все это наяву.
— Наяву, не сомневайся, — сказала я, передвигаясь на сиденье, чтобы освободить Трэвису место. — В доказательство у меня есть воспоминания о брачной ночи.
Трэвис прислонился ко мне, провел носом по нежной коже на шее и добрался до уха.
— Это точно.
— Ой! — пискнула я, когда он прижался к моей повязке.
— Вот черт, Гулька, извини.
— Ты прощен. — Я улыбнулась.
В аэропорт мы ехали, держась за руки. Я хихикнула, заметив, что Трэвис без всякого раскаяния смотрит на свое обручальное кольцо. В глазах моего мужа застыла умиротворенность, к чему я уже стала привыкать.
— Когда приедем в квартиру, до меня, наверное, наконец-то дойдет смысл случившегося и я перестану вести себя как придурок.
— Обещаешь? — Я опять улыбнулась.
Трэвис поцеловал мою руку и положил себе на колени.
— Нет.
Я засмеялась и прислонилась головой к его плечу. Такси наконец замедлило ход и остановилось напротив аэропорта. Снова зазвонил мобильник, и на экране появилось имя Америки.
— Просто неугомонная. Дай, поговорю с ней, — сказал Трэвис, дотягиваясь до телефона. — Алло? — Он терпеливо выслушал все вопли, затем улыбнулся. — Потому что я ее муж. Могу отвечать на все адресованные ей звонки. — Он взглянул на меня, открыл дверцу такси и подал руку. — Мы в аэропорту. Почему бы вам с Шепом не забрать нас? Тогда всю дорогу сможешь отчитывать. Да, всю дорогу. Мы прибываем около трех. Хорошо, Мерик, увидимся. — Трэвис вздрогнул от резкого голоса Америки и вернул мне телефон. — Ты не шутила. Она и правда в бешенстве.
Он расплатился с таксистом, перебросил через плечо свою сумку, взял за ручку мой чемодан и покатил его, а свободной рукой нашел мою руку.
— Не верю, что ты позволишь Америке кричать на нас целый час, — сказала я, следуя за ним сквозь дверь-вертушку.
— Ты действительно думаешь, что я разрешу повышать голос на мою жену?
— Я смотрю, ты уже сроднился с этим словом.
— Пора мне признаться. С той секунды, как встретил тебя, я знал, что ты станешь моей женой. Я с нетерпением ждал момента, когда смогу называть тебя так… поэтому теперь буду злоупотреблять этим словом. Привыкай. — Трэвис говорил так непринужденно, словно заранее подготовил речь.
Я засмеялась и сжала его пальцы.
— Я не против.
Он искоса взглянул на меня.
— Правда?
Я кивнула, он притянул меня к себе и поцеловал в щеку.
— Хорошо. Скоро тебя от этого затошнит, но будь снисходительна.
Я последовала за ним по коридорам, вверх по эскалаторам, мимо пунктов досмотра. Когда Трэвис проходил через рамку металлоискателя, раздалось громкое гудение. Охранник попросил моего мужа снять кольцо; ответом была свирепая гримаса.
— Я подержу его, сэр, — сказал охранник. — Это займет всего несколько секунд.
— Я дал ей слово, что никогда не сниму, — сквозь зубы проговорил Трэвис.
Охранник протянул руку. Вокруг его глаз, излучавших терпение и понимание, собрались морщинки.
Трэвис нехотя стянул кольцо, бросил его на ладонь охраннику, прошел через рамку и вздохнул. Он не устроил скандала; представляю, чего ему это стоило. Я обошлась без приключений, заранее сняв кольцо. С лица Трэвиса не сходило напряжение, но, когда нас пропустили, он расслабился.
— Малыш, все в порядке. Оно снова на твоем пальце. — Я хихикнула.
Трэвис поцеловал меня в лоб, притянул к себе, и мы в обнимку прошли в терминал. Я ловила любопытные взгляды прохожих и гадала: неужели так заметно, что мы молодожены? Может, все дело в глупой улыбке Трэвиса, контрастирующей с бритой головой, татуировками и мускулами.
В аэропорте царила суета. Шумели взбудораженные туристы, пищали игровые автоматы, туда-сюда слонялись люди. Я улыбнулась, посмотрев на державшуюся за руки молодую пару. Эти ребята выглядели такими же взволнованными и радостными, как мы с Трэвисом, когда только прилетели. Конечно же, уберутся они отсюда с тем же облегчением и потрясением, что испытали мы.
Листая журнал в ожидании рейса, я легонько погладила дергающееся колено Трэвиса. Его нога замерла, и я улыбнулась, не сводя глаз с фотографий знаменитостей. Муж из-за чего-то переживал, и я ждала, когда он сам расскажет. Знала, что ему нужно время обдумать. Через несколько минут его колено вновь задергалось, но на этот раз остановилось само.
— Голубка!..
— Да?
Через несколько секунд Трэвис вздохнул.
— Ничего.
Время пролетело стремительно. Казалось, мы только присели, как уже прозвучал номер нашего рейса. Мы встали в очередь на посадку. Скоро предъявим билеты и пройдем по длинному коридору к самолету, который доставит нас домой.
Трэвис замешкался.
— Не могу отделаться от этих мыслей, — еле слышно сказал он.
— Ты о чем? Плохое предчувствие? — Я внезапно занервничала.
Трэвис с обеспокоенным видом повернулся ко мне.
Я провела ладонями по мускулистой спине и опустила руки на его талию.
— Из-за этого ты переживаешь?
Он глянул на свою левую руку, где серебристо блестело кольцо.
— Просто не могу отделаться от чувства, что воздушный замок развеется и я снова буду лежать в постели один, мечтая, чтобы ты была рядом.
— Трэв, не знаю, что с тобой делать! Я ради тебя кое-кого отшила, причем дважды, и поехала с тобой в Вегас — тоже дважды. Я побывала в аду и вернулась едва живая, вышла за тебя замуж и заклеймила себя твоим именем.
Уже не знаю, как доказать, что я твоя.
На его губах появилась легкая улыбка.
— Мне нравится, когда ты так говоришь.
— Что я твоя? — спросила я и, поднявшись на носочки, поцеловала его в губы. — Я — твоя. Миссис Трэвис Мэддокс. На веки вечные.
Его улыбка исчезла, когда он посмотрел на посадочный выход, а потом на меня.
— Голубка, я же все испорчу. Тебе надоест мой дурной характер.
Я засмеялась.
— Это уже произошло, но я все же вышла за тебя.
— Думал, как только мы поженимся, я перестану переживать, что потеряю тебя. Но кажется, если я сяду на этот самолет…
— Трэвис, я люблю тебя. Полетели домой.
Он сдвинул брови.
— Ты ведь меня не бросишь? Даже когда я буду редкостным болваном?
— Я поклялась перед лицом Господа — и Элвиса, — что не брошу.
Хмурое лицо Трэвиса слегка прояснилось.
— Это ведь навсегда?
Мои губы растянулись в улыбке.
— Тебе станет легче, если мы заключим пари?
Другие пассажиры обходили нас, ловя обрывки нелепого разговора.
По-прежнему ко мне липли любопытные взгляды, но это уже не волновало меня. Я думала лишь о том, что во взгляде Трэвиса вновь воцарилась гармония.
— Что я за муж такой, если буду спорить на собственный брак?
— Глупый, — улыбнулась я. — Разве отец не говорил тебе, что не стоит заключать со мной пари?
— Все-таки хочешь пари? Ты так уверена в этом?
Я обвила руками его шею и улыбнулась.
— До того уверена, милый, что ставлю на кон своего первенца.