– Голубка, это извращение, – сказал Трэвис, зайдя на кухню в зеленых клетчатых боксерах. Он потер глаза и достал из шкафчика хлопья.
– И тебя с добрым утром, – сказала я, снимая крышку с бутылки молока.
– Слышал, скоро у тебя день рождения. Финишная черта твоей юности, – засмеялся он с опухшими красными глазами.
– Ага… я не слишком люблю отмечать день рождения. Наверное, Мерик поведет меня на ужин или что-нибудь в этом духе, – улыбнулась я. – Если хочешь, приходи.
– Хорошо, – пожал он плечами. – В следующее воскресенье?
– Ага. Когда твой день рождения?
Трэвис налил себе молока и перемешал хлопья.
– В апреле. Первого числа.
– Да ладно тебе!
– Я серьезно, – жуя, сказал Трэвис.
– Твой день рождения в День дурака? – удивленно спросила я.
– Да! – засмеялся он. – Ты уже опаздываешь. Пойду одеваться.
– Я поеду с Мерикой.
Трэвис изобразил напускное равнодушие.
– Ну и ладно, – пожал он плечами и отвернулся, доедая свои хлопья.
Глава 4Пари
– Он определенно пялится на тебя, – шепнула Америка, наклоняясь для лучшего обзора. – Не смотри, глупенькая, он же увидит. – Она улыбнулась и махнула рукой. – Он уже увидел меня. И по-прежнему пялится.
Я поколебалась, а потом все же набралась смелости и посмотрела в его направлении. Глядя на меня, Паркер улыбнулся.
Я вернула ему улыбку, а потом притворилась, что печатаю что-то в ноутбуке.
– Он по-прежнему смотрит на меня? – пробормотала я.
– Ага, – хихикнула подруга.
После урока Паркер остановил меня в коридоре.
– Не забудь про вечеринку на этих выходных.
– Не забуду, – сказала я, стараясь не хлопать ресницами или делать что-нибудь еще столь же глупое.
Мы с Америкой направились по газону к столовой, чтобы пообедать с Трэвисом и Шепли. Подруга все еще смеялась над поведением Паркера, когда пришли парни.
– Привет, малыш, – сказала Америка, целуя своего бойфренда в губы.
– Что тебя рассмешило? – спросил Шепли.
– Да так, один парень из группы почти час пялился на Эбби. Просто прелесть!
– И кто это? – скривился Трэвис, помогая мне снять рюкзак.
– Мерик все выдумывает, – покачала я головой.
– Эбби! Ах ты наглая врунья! Это был Паркер Хейс, и нужно ослепнуть, чтобы этого не заметить. Он чуть ли не обтекал слюнями.
– Паркер Хейс? – перекосился Трэвис.
Шепли потянул Америку за руку.
– Мы на обед. Вы сегодня приобщитесь к превосходной кухне столовой?
Америка снова поцеловала его, а мы с Трэвисом пошли вслед за ними.
Я поставила поднос между Америкой и Финчем, а вот Трэвис сел не как всегда напротив, а через несколько мест от меня. Только сейчас я поняла, что пока мы шли до столовой, то почти не разговаривали.
– Трэв, все в порядке? – спросила я.
– У меня? Да, а что? – сказал он с равнодушным лицом.
– Просто ты какой-то тихий.
К столу, громко смеясь, приблизилась группа футболистов. Трэвис выглядел слегка раздраженным, ковыряясь вилкой в тарелке.
Крис Дженкс бросил несколько картошек фри Трэвису на тарелку.
– Трэв, что такой хмурый? Слышал, ты трахнул Тину Мартин. Сегодня она смешивала твое имя с грязью.
– Заткнись, Дженкс, – сказал Трэвис, неотрывно глядя на тарелку.
Я подалась вперед, чтобы этот мускулистый громила ощутил всю ярость моего взгляда.
– Крис, замолкни.
Трэвис впился в меня взглядом.
– Эбби, я сам могу о себе позаботиться.
– Извини, я…
– Мне не нужны твои извинения. Мне ничего от тебя не нужно, – резко сказал он. Затем вскочил из-за стола и пулей вылетел из столовой. Финч с удивлением взглянул на меня.
– Ого! Что это было?
Я подцепила на вилку жареную картошку и раздраженно фыркнула.
– Не знаю.
Шепли похлопал меня по спине.
– Эбби, ты тут ни при чем.
– У него голова своими мыслями забита, – добавила Америка.
– Что еще за мысли? – спросила я.
Шепли пожал плечами и переключил внимание на тарелку.
– Тебе следует уже знать, что дружба с Трэвисом требует терпения и умения прощать. Он – сам по себе вселенная.
– Таким видят Трэвиса все остальные… – тряхнула я головой. – Я знаю его совсем другим.
– Разницы особой нет, – наклонился ко мне Шепли. – Тебе просто нужно переждать бурю.
После уроков мы с Америкой поехали на квартиру, и я обнаружила, что мотоцикла Трэвиса нет. Я зашла в его спальню и свернулась калачиком на кровати, подложив руку под голову. Утром с Трэвисом все было в порядке. Мы проводили уйму времени вместе, как я могла не заметить, что его что-то беспокоит? К тому же Америка, похоже, знала, в чем дело, а я нет.
Мое дыхание успокоилось, веки отяжелели, и я уснула. Когда я снова открыла глаза, то за окном уже стемнело. Из гостиной доносились приглушенные голоса, в том числе и глубокий – Трэвиса. Я на цыпочках пошла по коридору, но, услышав свое имя, замерла.
– Трэв, Эбби все понимает, – сказал Шепли. – Не мучай себя.
– Вы и так вместе идете на вечеринку для пар. Почему бы не пригласить ее на свидание? – спросила Америка.
Я напряглась, ожидая его ответа.
– Я не встречаться с ней хочу, а быть рядом. Она… особенная.
– Особенная? Каким образом? – раздраженно спросила Америка.
– Ее не отпугивает моя сволочная натура, а это как глоток свежего воздуха. Но Мерик, ты сама сказала. Я совершенно не ее типаж. Между нами… все совсем иначе.
– Ты намного ближе к ее типажу, чем сам думаешь.
Я потихоньку стала пятиться, но тут под ногами скрипнули деревянные полы. Тогда я дотянулась до двери, захлопнула ее и прошла по коридору.
– Привет, Эбби, – широко улыбаясь, сказала Америка. – Ну как, вздремнула часок?
– Пять часов проспала. Скорее похоже на кому.
Трэвис несколько секунд смотрел на меня, а когда я улыбнулась, подошел, взял за руку и повел по коридору в свою спальню. Он захлопнул дверь, и сердце бешено заколотилось в моей груди, готовясь к очередному удару по моему самолюбию.
– Голубка, мне так жаль, извини. – Брови Трэвиса взметнулись вверх. – Я повел себя как придурок.
Увидев в его глазах раскаяние, я слегка расслабилась.
– Не знала, что ты зол на меня.
– Я не на тебя злился. У меня есть идиотская привычка срывать гнев на тех, кто мне дорог. Это никудышное оправдание, знаю, но я действительно хочу извиниться, – сказал он, обнимая меня.
Я прижалась щекой к его груди.
– Так из-за чего ты злился?
– Это неважно. Сейчас меня волнуешь только ты.
Я отстранилась и посмотрела на него.
– Ничего, я могу справиться с твоими вспышками гнева.
Трэвис несколько мгновений внимательно изучал мое лицо, а потом на его губах появилась слабая улыбка.
– Даже не знаю, почему ты миришься с моими выходками, и не знаю, что бы я делал, будь все иначе.
От Трэвиса шел запах сигарет и ментола. Я посмотрела на его губы, и все мое тело откликнулось на такую близость между нами. Лицо Трэвиса изменилось, дыхание стало прерывистым – он тоже это заметил.
Между нами оставались считаные дюймы, когда вдруг запищал его телефон. Трэвис вздохнул и достал мобильник из кармана.
– Да. Хоффман? Ну и ну… хорошо. Дело – пустяк. У Джефферсона? – Трэвис посмотрел на меня и подмигнул. – Мы приедем. – Он отключился и взял меня за руку. – Идем со мной. – Трэвис потянул меня по коридору. – Звонил Адам, – сказал он Шепли. – Брэди Хоффман будет у Джефферсона через полтора часа.
Шепли кивнул и встал с дивана, извлекая из кармана мобильник. Быстро набрал сообщение и разослал эту информацию ограниченному кругу лиц – тем, кто знал про Арену. Около десятка его знакомых напишут еще десяти, так, пока каждый заинтересованный не узнает, где на этот раз состоится бой.
– Поторапливайся! – улыбнулась Америка. – Нам лучше привести себя в порядок.
Напряжение в квартире смешалось с оживленностью. Казалось, Трэвиса все волновало наименьшим образом. Он непринужденно обулся, надел белую майку, будто шел по обыденному поручению.
Америка, нахмурившись, довела меня до комнаты Трэвиса.
– Эбби, тебе надо переодеться. Ты не можешь пойти вот так на бой.
– В прошлый раз я была в чертовом кардигане, и ты не возражала! – возмутилась я.
– В прошлый раз я не думала, что ты и вправду пойдешь, – ответила подруга и бросила мне вещи. – Вот, надень это.
– Ни за что!
– Идемте уже! – позвал из гостиной Шепли.
– Поторопись! – прикрикнула на меня Америка, убегая в комнату Шепли.
Я натянула на себя желтый топ с бретелькой через шею и глубоким вырезом и узкие джинсы с низкой талией, которые мне дала Америка. Затем обула туфли на каблуке, наспех причесалась и заторопилась по коридору.
Америка вышла из своей спальни в коротком зеленом платьице с завышенной талией и туфлях в тон. Когда мы завернули за угол, Трэвис и Шепли стояли у дверей.
– Черт побери, – разинул рот Трэвис. – Ты хочешь убить меня? Голубка, тебе придется переодеться.
– Что? – спросила я, осматривая себя.
Америка уперлась руками в бока.
– Она просто милашка, Трэв, оставь ее в покое!
Трэвис взял меня за руку и повел по коридору.
– Надень футболку… и кеды. Что-нибудь удобное.
– Что? Зачем?
– Затем, что иначе вместо Хоффмана я буду беспокоиться, кто заглядывается на твою грудь, – сказал Трэвис, останавливаясь у двери.
– Мне казалось, тебе все равно, кто и что думает.
– Голубка, это совсем другое дело. – Трэвис опустил глаза на мою грудь, а потом снова посмотрел на меня. – Ты не можешь пойти в таком виде на бой, поэтому, пожалуйста… просто… я прошу, переоденься, – заикаясь произнес он, заталкивая меня в спальню и закрывая за мной дверь.
– Трэвис! – закричала я. Сбросила туфли и натянула конверсы. Потом избавилась от топа, бросив его через всю комнату. Надела первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку и выбежала в гостиную, останавливаясь в дверном проеме.