– Знаю. Но мне по-прежнему стыдно за прошлую ночь.
– Я уже говорила, что меня это не волнует.
Нахмурившись, Трэвис приподнялся на локте.
– Поэтому ты спала в кресле? Потому что тебя это не волнует?
– Я не могла заснуть после того, как твои… «подружки» ушли.
– В кресле ты заснула замечательно. Почему ты не смогла спать со мной?
– Рядом с парнем, от которого по-прежнему несло ночными бабочками, отправленными по домам? Даже не знаю! Какая я эгоистка!
Трэвис вздрогнул.
– Я же уже извинился.
– А я сказала, что меня это не волнует. Спокойной ночи, – буркнула я, отворачиваясь.
Несколько секунд царила тишина. Потом Трэвис положил руку на подушку, накрывая мою ладонь. Он погладил нежные участки кожи между пальцев, а затем прижался губами к уху.
– Как бы я ни переживал, что ты не станешь разговаривать со мной… все же твое равнодушие намного хуже.
Я зажмурилась.
– Трэвис, что тебе нужно? Ты не хочешь, чтобы я расстраивалась из-за твоего поступка, и не хочешь, чтобы мне было все равно. Говоришь Америке, что не собираешься со мной встречаться, а потом бесишься, когда я говорю то же самое. Вылетаешь из квартиры и напиваешься до потери пульса. Я тебя совсем не понимаю.
– Ты поэтому так ответила Америке? Из-за моих слов, что я не стану с тобой встречаться?
Я стиснула зубы. Он сейчас намекнул, что я ему мстила. Я сформулировала самый простой ответ, какой только могла придумать.
– Нет, я действительно имела в виду то, что сказала. Просто не собиралась оскорблять тебя.
– Я сказал так потому, – начал Трэвис, нервно почесав голову, – что не хотел ничего разрушить. Я не знал, как стать достойным тебя. Хотел сам все обдумать.
– Уже неважно. Мне нужно поспать. Сегодня у меня свидание.
– С Паркером? – разъяренным голосом спросил Трэвис.
– Да. А теперь я могу поспать?
– Конечно, – ответил он, сползая с кровати и хлопая за собой дверью. Заскрипело под его весом кресло, из телевизора донеслись приглушенные голоса. Я заставила себя закрыть глаза, успокоиться и немного поспать, пускай хотя бы пару часов.
Когда я открыла глаза, то увидела, что уже три часа дня. Я схватила полотенце, халат и помчалась в ванную. Как только я прикрылась шторкой, дверь отворилась и захлопнулась. Я подождала, пока кто-нибудь не заговорит, но услышала лишь стук ободка об унитаз.
– Трэвис?
– Нет, это я, – отозвалась Америка.
– Тебе обязательно ходить в туалет именно здесь? У тебя есть своя ванная.
– Шепа там полчаса после пива полоскало. Туда я точно не пойду.
– Отлично.
– Слышала, у тебя сегодня свидание. Трэвис в бешенстве! – радостно сообщила она.
– В шесть! Америка, он такой милый! Он просто… – Я замолчала, вздыхая и краснея, а я обычно не краснею. Я все думала, как образцово он себя вел с момента нашего знакомства. Он – все, что мне нужно, полная противоположность Трэвису.
– У тебя даже нет слов? – засмеялась Америка.
Я выглянула из-за шторки.
– Мне даже не хотелось возвращаться домой! Я бы проболтала с ним целую вечность!
– Звучит обнадеживающе. Только странно, что ты все еще здесь.
Я вернулась под душ, смывая с себя мыло.
– Я все ему объяснила.
Америка спустила воду в унитазе, включила кран, и на мгновение душ стал ледяным. Я вскрикнула, тут же распахнулась дверь.
– Голубка? – сказал Трэвис.
Америка засмеялась.
– Трэв, я лишь спустила воду, успокойся.
– А… Голубка, ты в порядке?
– Все отлично. Убирайся отсюда. – Дверь снова закрылась, и я вздохнула. – Как считаешь, не попросить ли поставить замки на дверях? – Америка не ответила. – Мерик?
– На самом деле очень печально, что вы не пришли к согласию. Ты единственная девушка, которая могла бы… – Подруга вздохнула. – Не бери в голову. Теперь уже неважно.
Я выключила душ и завернулась в полотенце.
– Ты не хуже его. Меня от всего этого тошнит. Я больше никого из вас не понимаю. Ты зла на него, не забыла?
– Знаю, – кивнула Америка.
Я включила свой новый фен и начала наводить марафет к свиданию с Паркером. Накрутила волосы, накрасила ногти и губы бордовым оттенком. Возможно, перебор для первого свидания. Я нахмурилась, глядя на свое отражение. Но не Паркера я собиралась поразить. Я не могла позволить себе стать предметом насмешки теперь, когда Трэвис решил, что я пытаюсь отомстить ему.
Я бросила последний взгляд в зеркало, и меня переполнило чувство вины. Трэвис старался изо всех сил, а я вела себя как упрямая капризная девчонка. Я вышла в гостиную, и Трэвис улыбнулся. Совсем не такой реакции я ожидала.
– Ты… просто красавица.
– Спасибо, – ответила я, озадаченная отсутствием раздражения или ревности в его голосе.
– Отличный выбор, Эбби, – присвистнул Шепли. – Парням по душе красный цвет.
– А кудряшки просто потрясающие, – добавила Америка.
Раздался звонок в дверь, Америка улыбнулась и, переполненная эмоциями, замахала руками.
– Повеселись там!
Я открыла дверь. Паркер, в костюме и при галстуке, держал в руках небольшой букетик цветов.
– Ты самое прелестное создание, которое я когда-либо видел, – очарованно произнес он, окинув взглядом мои платье и туфли.
Я оглянулась и помахала Америке, которая расплылась в столь широкой улыбке, что я могла пересчитать все ее зубы. Шепли выглядел как гордый отец, а Трэвис уставился в телевизор. Паркер взял меня за руку и повел к своему сверкающему «Порше». Как только мы оказались внутри, он выдохнул.
– Что такое? – спросила я.
– Вынужден сказать, что немного нервничал. Ведь я забирал женщину, в которую влюблен Трэвис Мэддокс… из его же квартиры. Ты даже не представляешь, сколько человек обвиняло меня сегодня в безумии.
– Трэвис в меня не влюблен. Иногда он меня просто не выносит.
– Значит, в ваших отношениях от любви до ненависти один шаг? Когда я поделился с «братьями», что иду с тобой сегодня на свидание, все сказали одно и то же. В последнее время он ведет себя непредсказуемо даже больше обычного, и они пришли к единому выводу.
– Они ошибаются, – настаивала я.
Паркер покачал головой так, будто я ничего не смыслю, и накрыл мою ладонь.
– Лучше нам поехать. У нас забронирован столик.
– Где?
– В «Биасетти». Я решил рискнуть… надеюсь, ты любишь итальянскую кухню.
– А не маловато было времени для бронирования? – удивилась я. – Там обычно забито до отказа.
– Ну… это вообще-то наш ресторан. Наполовину.
– Что ж, я люблю итальянскую кухню.
До ресторана Паркер ехал, в точности соблюдая скоростные режимы, включая, когда нужно, поворотники и заранее притормаживая на желтый свет. Когда мы прибыли, я рассмеялась.
– Что такое? – спросил Паркер.
– Просто… ты очень осторожный водитель. Это хорошо.
– Отличается от мотоцикла Трэвиса? – улыбнулся он.
Мне стоило бы засмеяться, но разница была не в пользу Паркера.
– Давай не будем сегодня говорить о Трэвисе, ладно?
– Согласен, – сказал Паркер, выходя и открывая мне дверь.
Нас сразу же проводили к столику у большого окна на застекленной веранде. Хотя я пришла в платье, но по сравнению с другими женщинами в ресторане – в бриллиантах и коктейльных нарядах – выглядела по-сиротски. Я еще ни разу не бывала в столь пафосных заведениях.
Мы сделали заказ, и Паркер закрыл меню, улыбаясь официанту.
– И принесите нам бутылку «Аллегрини Амароне», пожалуйста.
– Да, сэр, – отозвался официант, забирая у нас меню.
– Это место невероятно роскошное, – шепнула я, подавшись вперед.
Зеленые глаза Паркера засияли.
– Спасибо, я передам отцу, что ты так думаешь.
К нашему столику приблизилась женщина. Ее светлые волосы были забраны в тугой французский пучок, в уложенной волной челке виднелась седина. Я старалась не пялиться на сверкающие драгоценности, окольцовывавшие шею женщины и заметно оттягивавшие мочки ушей. Такие украшения созданы, чтобы их заметили. Недружелюбные голубые глаза устремились на меня, но женщина быстро отвела взгляд и посмотрела на моего кавалера.
– И кто же твоя подруга, Паркер?
– Мама, это Эбби Эбернати. Эбби, это моя мать, Вивьен Хейс.
Я протянула руку, и женщина чопорно пожала мою ладонь. Суровое лицо озарилось хорошо отрепетированным интересом. Женщина взглянула на Паркера.
– Эбернати?
Я нервно сглотнула, переживая, что она может узнать мое имя.
– Она из Уичито, мама, – нетерпеливо проговорил Паркер. – Ты не знаешь ее семью. Она учится в Истерне.
– Да? – Вивьен снова окинула меня взглядом. – В следующем году Паркер отправляется в Гарвард.
– Да, он говорил. Это замечательно. Вы, должно быть, очень им гордитесь.
Морщинки вокруг ее глаз слегка разгладились, а в уголках губ появилась самодовольная улыбка.
– Это так. Спасибо.
Меня поразило, насколько вежливо прозвучали ее слова, и тем не менее в них сквозило оскорбление. Этот талант она явно приобрела не за одну ночь. Наверняка миссис Хейс потратила многие годы, подавляя других своим превосходством.
– Был рад увидеться, мама. Хорошего тебе вечера.
Она поцеловала Паркера в щеку, стерла следы губной помады и вернулась к своему столику.
– Извини. Я не знал, что сегодня она будет здесь.
– Все в порядке. Она показалась мне… милой.
– Ага, для пираньи, – рассмеялся Паркер.
Я выдавила из себя смешок, а Паркер виновато улыбнулся.
– Она станет более дружелюбной. Ей нужно какое-то время.
– Надеюсь, это произойдет до того, как ты отправишься в Гарвард.
Казалось, мы болтали целую вечность: о еде, Истерне, математике и даже об Арене. Паркер был веселым, обаятельным и говорил все, что нужно. Время от времени к нему подходили поздороваться, и он каждый раз представлял меня с гордой улыбкой на лице. В стенах этого ресторана он слыл знаменитостью, а когда мы уходили, я ощутила на себе оценивающие взгляды.
– И что теперь? – спросила я.