– Я здесь, – сказала я. – Почему бы тебе не лечь в кровать? Поспи немного.
– Ты в порядке? – спросил он, потирая глаза.
– Да, со мной все нормально. Если такое сейчас возможно. Будет лучше, когда я приму душ.
– Ты вчера побила все рекорды, – сказал Трэвис, поднимаясь. – Не знаю, откуда это взялось, но не хочу, чтобы ты это делала вновь.
– Трэв, я выросла среди такого. Ничего особенного.
Он приподнял мою голову за подбородок и вытер остатки туши под глазами.
– Для меня как раз напротив.
– Отлично. Я больше так не буду. Счастлив?
– Да. Кстати, мне нужно тебе кое-что сказать, если обещаешь не психовать.
– О боже, что я натворила?
– Ничего, но тебе стоит позвонить Америке.
– Где она?
– В Моргане. Она вчера повздорила с Шепом.
Я наспех помылась и натянула на себя одежду, оставленную Трэвисом на раковине. Когда я вышла из ванной, они с Шепли сидели в гостиной.
– Что ты сделал? – потребовала я объяснений.
Шепли уныло посмотрел на меня.
– Она всерьез злится на меня.
– Что случилось?!
– Я взбесился, что она подбадривала тебя столько пить. Думал, все закончится в больнице. Слово за словом, а потом я помню, что мы накричали друг на друга. Эбби, мы оба напились. Я сказал лишнего, – покачал он головой и уткнулся взглядом в пол.
– Например? – сердито спросила я
– Обзывал ее по-разному, чем совсем не горжусь, а потом сказал ей уходить.
– Ты выгнал ее пьяной? Совсем спятил? – сказала я, хватая сумочку.
– Полегче, голубка. Ему и так непросто, – проговорил Трэвис. Я выудила из сумочки мобильник и набрала номер Америки.
– Алло? – гробовым голосом ответила она.
– Я только что обо всем узнала, – вздохнула я. – Ты в порядке? – Я уединилась в коридоре, бросив сердитый взгляд в сторону Шепли.
– Нормально. Он козел. – Подруга была немногословной, в голосе ее слышалась обида. Америка достигла мастерства в сокрытии своих эмоций, но от меня их не утаить.
– Извини, что не поехала с тобой.
– Эбби, тебе было не до этого, – отмахнулась она.
– Почему бы тебе за мной не заехать? Обо всем поговорим.
В трубке раздалось ее дыхание.
– Не знаю. Я не хочу сейчас с ним встречаться.
После долгой паузы я услышала бряцанье ключей.
– Хорошо. Буду через минуту.
Я прошла в гостиную, перебрасывая сумочку через плечо. Парни пронаблюдали, как я открыла дверь и стала ждать Америку. Шепли подался вперед.
– Она приедет сюда?
– Шеп, она не хочет тебя видеть. Я сказала ей, что ты останешься внутри.
Он вздохнул и повалился на подушки.
– Она меня ненавидит.
– Я поговорю с ней, а вам двоим лучше придумать какое-нибудь потрясающее извинение.
Через десять минут на улице дважды просигналила машина. Я захлопнула за собой дверь. Как только я добралась до нижней ступеньки, мимо меня промчался Шепли и склонился над красной «Хондой» Америки, заглядывая в окно. Я остановилась, видя, что Америка игнорирует его, глядя прямо перед собой. Потом опустила окно, и Шепли начал что-то объяснять. Завязалась перебранка. Я решила зайти внутрь, оставляя их наедине.
– Голубка? – сказал Трэвис, спускаясь по ступенькам.
– Совсем плохо дело.
– Позволь им самим разобраться. Идем внутрь, – сказал он, за руку ведя меня по ступенькам.
– Неужели все было так ужасно? – спросила я.
Трэвис кивнул.
– Ужаснее не придумаешь. Они только выходят из стадии медового месяца, так что справятся с этим.
– Для парня, который ни с кем не встречался, ты чересчур много знаешь про отношения.
– У меня четыре брата и куча друзей, – с улыбкой ответил он.
Внутрь ввалился Шепли и с силой хлопнул за собой дверью.
– Она, черт побери, просто невыносима!
Я поцеловала Трэвиса в щеку.
– Теперь моя очередь.
– Удачи, – сказал Трэвис.
Я скользнула в машину, садясь рядом с Америкой.
– Он, черт побери, просто невыносим! – фыркнула она.
Я хихикнула, и подруга одарила меня гневным взглядом.
– Извини, – сказала я, сдерживая улыбку.
Мы решили прокатиться, и всю дорогу Америка ругалась, плакала и снова ругалась. Временами она принималась разглагольствовать, адресуя свои тирады Шепли. Я молча слушала подругу, позволяя во всем разобраться известным только ей способом.
– Он назвал меня безответственной! Меня! Как будто я тебя не знаю! Как будто я не видела, как ты чистила карманы своему отцу, выпивая вдвое больше. Он, черт побери, не знает, о чем говорит! Он не знает, что за жизнь у тебя была! Он не знает того, что знаю я, и ведет себя со мной как с ребенком, а не своей девушкой! – Я накрыла ее ладонь, но Америка отпрянула. – Он считал, что именно ты станешь причиной нашего разрыва, а в итоге он сам этого добился. Кстати, о тебе. Ты какого черта вчера вытворяла с Паркером?
Неожиданная смена темы застала меня врасплох.
– Мерик, ты о чем?
– Трэвис устроил вечеринку в твою честь, Эбби, а ты уходишь и зажимаешься с Паркером. А еще удивляешься потом, почему о тебе ходят всякие сплетни!
– Подожди-ка минутку! Я говорила Паркеру, что нам не стоит этого делать. Да и какая разница, кто устраивал мне вечеринку! Мы с Трэвисом не встречаемся!
Фыркнув, Америка уставилась прямо перед собой.
– Хорошо, Мерик. Что теперь? Ты злишься на меня?
– Я не злюсь на тебя. Я просто не общаюсь с полнейшими идиотами.
Покачав головой, я посмотрела в окно, не позволяя непоправимым словам сорваться с губ. У Америки всегда хорошо получалось задеть меня за живое.
– Разве ты не видишь, что происходит? – спросила она. – Трэвис прекратил бои. Ни с кем, кроме тебя, не гуляет. После тех шлюх-близняшек не приводил домой никаких девушек, готов убить Паркера, а ты волнуешься, что, по слухам, водишь их двоих за нос. И знаешь, откуда такие разговоры, Эбби? Потому что это правда!
Я повернулась, медленно склоняя голову набок, и посмотрела на подругу своим самым злобным взглядом.
– Да что с тобой, черт побери, такое?
– Ты встречаешься с Паркером и так счастлива! – насмешливо сказала она. – Почему же ты тогда не в Моргане?
– Я проиграла пари, ты же знаешь!
– Эбби, не смеши меня! Ты рассказываешь, какой Паркер чудесный, ходишь на ваши потрясающие свидания, часами болтаешь с ним по телефону, а потом каждую ночь ложишься рядом с Трэвисом. Не замечаешь, что во всей этой ситуации не так? Если бы тебе действительно нравился Паркер, то сейчас твои вещи находились бы в Моргане.
Я стиснула зубы.
– Ты же знаешь, Мерик, я еще никогда не уклонялась от проигранного пари.
– Сначала я так и подумала, – сказала она, сжимая руль. – Трэвис – вот кого ты хочешь, а Паркер – тот, кто, по-твоему, тебе нужен.
– Я знаю, что выглядит все именно так, но…
– Так все думают. Поэтому, если тебе не нравятся сплетни – изменись. Трэвис в этом не виноват. Он и так развернул свой курс на сто восемьдесят градусов. Ты пожинаешь плоды, а Паркер получает все самое лучшее.
– Еще неделю назад ты упаковала мои вещи и хотела увезти подальше от Трэвиса! А теперь защищаешь его?
– Эбигейл! Я его не защищаю, глупая! Я забочусь о тебе! Вы сходите друг по другу с ума! Сделай с этим что-нибудь!
– Да как ты вообще могла подумать, что мы с ним будем вместе? – простонала я. – Ты должна уберегать меня от типов вроде него!
Находясь на грани, подруга поджала губы.
– Ты многое сделала, чтобы отгородиться от отца. Именно поэтому ты в принципе посмотрела на Паркера! Он полная противоположность Мику, а ты считаешь, что с Трэвисом окажешься там, откуда сбежала. Эбби, он совсем не похож на твоего отца.
– Я такого не говорила, это себя я ставлю под угрозу – последовать по его стопам.
– Трэвис никогда такого не допустит. Мне кажется, ты недооцениваешь, как много для него значишь. Если бы ты просто рассказала ему…
– Нет. Мы оставили все позади не для того, чтобы здесь косились на меня, как в Уичито. Давай разберемся с более насущной проблемой. Шеп ждет тебя.
– Я не хочу говорить о Шепе, – сказала она, останавливаясь на светофоре.
– Мерик, он так несчастен. Он же любит тебя!
Глаза Америки наполнились слезами, а нижняя губа задрожала.
– Меня это не волнует.
– Неправда.
– Знаю, – захныкала она, прислоняясь к моему плечу.
Она рыдала, пока не сменился свет. Я поцеловала ее в макушку.
– Зеленый свет.
Она выпрямилась и вытерла нос.
– Я с ним так грубо обошлась. Не думаю, что он станет со мной разговаривать.
– Станет. Он же знает, что ты разозлилась.
Америка потерла лицо, а потом медленно развернулась. Я волновалась, что мне придется долго уговаривать ее зайти внутрь, но, прежде чем она выключила зажигание, по ступенькам сбежал Шепли.
Он дернул за дверь и вытащил Америку на улицу.
– Прости меня, детка. Мне не стоило совать нос в чужие дела. Я… пожалуйста, не уходи. Я не знаю, что буду без тебя делать.
Америка обняла его лицо руками и улыбнулась.
– Ты высокомерный осел, но я по-прежнему люблю тебя.
Шепли без остановки целовал ее, будто они не виделись целый месяц, а я улыбнулась отлично проделанной работе. Когда я дошла до квартиры, на пороге стоял Трэвис.
– И жили они долго и счастливо, – сказал он, закрывая за мной дверь.
Я рухнула на диван, а Трэвис сел рядом, кладя мои ноги себе на колени.
– Голубка, чем желаешь сегодня заняться?
– Спать. Или отдыхать… или спать.
– Могу я сначала отдать тебе подарок?
Я толкнула его в плечо.
– Да ладно. У тебя есть для меня подарок?
На губах Трэвиса появилась неуверенная улыбка.
– Это, конечно, не бриллиантовый браслет, но, думаю, тебе понравится.
– Я уже его обожаю.
Он сбросил мои ноги и исчез в комнате Шепли. Я изогнула брови, когда услышала бормотание Трэвиса. Он вернулся с коробкой в руках, сел на пол у моих ног и склонился над ней.
– Скорее, я хочу, чтобы ты удивилась, – улыбнулся он.