– Мне нужно еще выпить, – сказала я.
– Мне тоже, – ответил Шепли, возвращаясь на кухню.
В комнату вошел Трэвис с полотенцем вокруг бедер. Он прикладывал к глазу холодную банку пива. Америка молча покинула комнату, а Трэвис надел трусы, а потом взял свою подушку. На этот раз Шепли принес четыре стакана, до краев наполненных янтарной жидкостью. Мы без промедления проглотили виски.
– Увидимся утром, – сказала Америка, целуя меня в щеку.
Трэвис взял мой стакан и поставил на тумбочку. Несколько секунд он смотрел на меня, а потом подошел к шкафу, достал оттуда футболку и бросил на кровать.
– Извини, я такой осел, – сказал он, прикладывая пиво к глазу.
– Выглядишь ужасно. Завтра будет еще хуже.
Он с отвращением покачал головой.
– Эбби, на тебя сегодня напали. Не волнуйся за меня.
– Сложно не переживать, когда у тебя глаз опух, – сказала я, кладя на колени футболку.
Трэвис стиснул челюсти.
– Позволь я тебе остаться с Паркером, этого бы не произошло. Но я знал, что, если попрошу, ты пойдешь со мной. Я хотел показать Паркеру, что ты по-прежнему моя, а потом на тебя напали.
Слова Трэвиса застали меня врасплох, словно я не расслышала его.
– Поэтому ты позвал меня? Что-то доказать Паркеру?
– Лишь отчасти, – стыдливо признался Трэвис.
Кровь отхлынула от моего лица. Впервые с нашей встречи Трэвис обвел меня вокруг пальца. Я пошла в Хеллертон, веря, что он нуждается во мне, что вопреки всему мы вернулись к прежним отношениям. А я стала лишь средством, чтобы пометить территорию, не более, и сама позволила Трэвису поступить так.
– Убирайся, – со слезами на глазах сказала я.
– Голубка… – Трэвис шагнул ко мне.
– УБИРАЙСЯ! – крикнула я, хватая с тумбочки стакан и бросая в Трэвиса. Он пригнулся, и стакан разлетелся о стену на миллион крошечных сверкающих осколков.
– Я ненавижу тебя!
Грудь Трэвиса всколыхнулась, будто кто ударил его. Со страдальческим выражением лица он ушел, оставив меня одну.
Я сбросила с себя одежду и натянула футболку. Звуки, раздавшиеся из моего горла, удивили меня. Давно уже я не ревела навзрыд. Через секунду в комнату влетела Америка.
Она забралась на кровать и обняла меня. Америка не задавала вопросов и не пыталась утешить меня, просто прижала к себе, позволяя моим слезам насквозь пропитать подушку.
Глава 20Последний танец
Не успело солнце подняться над горизонтом, как мы с Америкой по-тихому покинули квартиру. По пути в Морган мы не разговаривали. Я была благодарна подруге за эту тишину. Я не хотела говорить, не хотела думать, только выкинуть из памяти последние двенадцать часов.
Все мое тело отяжелело и ныло, будто я побывала в автокатастрофе. Зайдя в комнату, я увидела, что постель Кары заправлена.
– Я немного побуду здесь? Мне нужно позаимствовать у тебя щипцы для выпрямления волос, – сказала Америка.
– Мерик, со мной все в порядке. Иди на занятия.
– Нет, не в порядке. Я не хочу оставлять тебя одну.
– Сейчас как раз это мне и необходимо.
Америка открыла рот, чтобы возразить, но потом вздохнула. Я бы не изменила своего решения.
– После занятий я зайду повидать тебя. Отдыхай.
Я кивнула и заперла за ней дверь. Кровать скрипнула, когда я с раздраженным вздохом рухнула на нее. Все это время я думала, что важна Трэвису, что он нуждается во мне. Но сейчас я чувствовала себя новой блестящей игрушкой, как назвал меня Паркер. Трэвис хотел доказать Паркеру, что я по-прежнему его. Его.
– Я ничья, – сказала я пустой комнате.
Когда эти слова проникли в мой мозг, меня захлестнуло разочарование прошлой ночи. Я никому не принадлежала.
Так одиноко мне еще никогда не было.
Финч поставил передо мной бутылку из темного стекла. Никто из нас не был в настроении веселиться. Меня утешало лишь то, что, по словам Америки, Трэвис всеми правдами и неправдами будет избегать вечеринки. С потолка свисали пустые пивные банки, обернутые розовой и красной упаковочной бумагой. Мимо мелькали красные платья любого фасона. Столы были усыпаны крошечными сердечками из фольги. Финч закатил глаза из-за нелепости декораций.
– День святого Валентина в доме братства. Что может быть романтичнее, – сказал он, глядя на проходящие мимо парочки.
С нашего приезда Шепли и Америка танцевали внизу, а мы с Финчем протестовали, сидя на кухне. Я быстро опустошила бутылку, пытаясь стереть воспоминания о прошлой вечеринке для пар, где я была с Трэвисом.
Зная мое подавленное состояние, Финч открыл новую бутылку и передал мне.
– Принесу еще, – сказал он, возвращаясь к холодильнику.
– Гостям – кега, а бутылки для Сиг Тау, – ехидно усмехнулась появившаяся рядом девушка.
Я посмотрела на красный стаканчик в ее руке.
– Твой бойфренд сказал тебе это, потому что рассчитывал на дешевое свидание, – проговорила я.
Девушка прищурилась и, оттолкнувшись от стойки, удалилась.
– Кто это? – спросил Финч, ставя передо мной четыре бутылки.
– Какая-то стерва из сестринства, – сказала я, наблюдая, как она уходит.
Когда к нам присоединились Шепли и Америка, рядом со мной стояло уже шесть пустых бутылок. Во рту все онемело, и мне стало легче улыбаться. Я расслабленно прислонилась к столешнице. Трэвис не появился, как и обещал, и я могла провести остаток вечеринки в спокойствии.
– Вы пойдете танцевать или как? – спросила Америка.
Я взглянула на Финча.
– Финч, ты пойдешь со мной танцевать?
– А ты еще в состоянии танцевать? – изогнул он бровь.
– Есть только один способ проверить, – ответила я, потянув его вниз по лестнице.
Мы качались из стороны в сторону и трясли телами, пока я вся не вспотела. Когда я уже думала, что мои легкие взорвутся, заиграла медленная песня. Финч неуверенно осмотрелся, глядя на танцующие парочки.
– Ты меня и под это заставишь танцевать? – спросил он.
– Финч, это же День святого Валентина. Представь, что я парень.
Он засмеялся и притянул меня к себе.
– Сложно, когда на тебе это коротенькое розовое платьице.
– Ну и что. Можно подумать, ты не видел никогда парня в платье.
– И то верно, – пожал плечами Финч.
Я хихикнула и положила голову ему на плечо, двигаясь под медленную музыку. От алкоголя мое тело стало тяжелым и заторможенным.
– Не против, Финч, если я украду ее?
Рядом стоял Трэвис, с озорным взглядом ожидая моей реакции. Мои щеки моментально вспыхнули.
Финч посмотрел на меня, потом на Трэвиса.
– Конечно.
– Финч, – зашипела я, когда друг отошел.
Трэвис притянул меня к себе, пытаясь сохранять между нами приличное расстояние.
– Думала, ты не собирался приходить.
– Не собирался, но я знал, что ты здесь. Я был обязан прийти.
Я смотрела куда угодно, только не Трэвису в глаза. Я остро ощущала каждое движение его тела – то, как он вдавливал пальцы в мою кожу, как передвигал ногами. Он переместил руки, ведя ими по моему платью. Я совсем растерялась, пытаясь притворяться, что ничего не замечаю. Глаз Трэвиса уже подживал, синяк почти исчез, а красные царапины и вовсе испарились, будто я их выдумала. Все следы той ужасной ночи стерлись, остались лишь жалящие воспоминания.
Трэвис следил за каждым моим движением, а на середине песни вздохнул.
– Голубка, ты такая красивая.
– Не начинай.
– Не начинать чего? Нельзя сказать, что ты красивая?
– Просто… не начинай.
– Я не хотел.
– Спасибо, – раздраженно фыркнула я.
– Нет… ты очень красивая. Серьезно. Я о том, что сказал в спальне. Не буду врать. Я с огромным удовольствием увел тебя со свидания с Паркером…
– Трэвис, это было не свидание. Мы просто ужинали. Теперь он не разговаривает со мной, спасибо тебе большое.
– Я слышал об этом. Мне жаль.
– Нет, не жаль.
– Ты… ты права, – заикаясь, сказал он, когда увидел мое рассерженное лицо. – Но я… это не единственная причина, по которой я взял тебя с собой на Арену. Голубка, ты была мне там нужна. Ты мой талисман.
– Запомни, я для тебя – никто, – резко сказала я, свирепо глядя на него.
Брови Трэвиса взметнулись, и он остановился.
– Ты для меня – все.
Я поджала губы, пытаясь оставаться разъяренной, но, когда он так смотрел, невозможно было злиться на него.
– Ты ведь не ненавидишь меня… так? – спросил он.
Я отвернулась, создавая между нами пространство.
– Иногда я жалею об этом, – проговорила я. – Все бы стало гораздо проще, черт побери.
Трэвис еле заметно улыбнулся.
– Что бесит тебя больше? Мой поступок, из-за которого можно возненавидеть меня? Или твоя неспособность сделать это?
Внутри снова вспыхнула ярость. Я оттолкнула Трэвиса и побежала мимо него на кухню. На глаза уже наворачивались слезы, но я не собиралась превращаться в плаксу у всех на виду. Финч стоял рядом со столом, и я облегченно вздохнула, когда он передал мне пиво.
Весь следующий час я наблюдала, как Трэвис отшивает девчонок и поглощает виски в гостиной. Каждый раз, когда он ловил мой взгляд, я отворачивалась, намереваясь завершить вечер без скандалов.
– Вы двое выглядите несчастными, – сказал нам с Финчем Шепли.
– Они такие унылые, что просто сил нет, – проворчала Америка.
– Не забывайте, мы не хотели приходить, – напомнил Финч.
Америка состроила свою знаменитую мордашку, против которой я не могла устоять.
– Эбби, ты могла бы притвориться. Ради меня.
Не успела я ответить что-нибудь грубое, как Финч прикоснулся к моей руке.
– Думаю, мы выполнили свой долг. Эбби, ты готова уйти?
По-быстрому прикончив пиво, я взяла Финча за руку. Я чрезвычайно жаждала уйти, но вдруг внизу зазвучала наша с Трэвисом песня, под которую мы танцевали на мой день рождения, и ноги замерли сами по себе. Я схватила бутылку Финча и сделала глоток, пытаясь заглушить воспоминания.
К столешнице прислонился Брэд.
– Потанцуем? – спросил он.