Трэвис покачал головой.
– Хочу, чтобы все было вот так, – прошептал он.
– Не поняла. Я что-то пропустила? – нахмурилась я.
– Я не собирался тебя будить. Поспи еще.
Я отстранилась и приподняла голову Трэвиса за подбородок. Посмотрела в его красные опухшие глаза.
– Да что с тобой такое? – с тревогой спросила я.
Он взял мою ладонь и поцеловал, потом прижался головой к шее.
– Голубка, просто засыпай. Хорошо?
– Что-то произошло? С Америкой?
Задав последний вопрос, я села на кровати. Даже увидев в моих глазах страх, Трэвис не переменил выражения лица. Просто вздохнул и тоже сел, глядя на наши ладони.
– Нет… с Америкой все в порядке. Они приехали домой около четырех ночи и по-прежнему в постели. Рано еще, давай поспим.
Мое сердце бешено забилось в груди, я знала, что уже не усну. Трэвис обхватил мое лицо ладонями и поцеловал. Его губы двигались иначе, словно он делал это в последний раз. Он уложил меня на подушку и крепко обнял, кладя голову на грудь.
В моих мыслях, словно каналы по телевизору, мелькали все возможные причины такого поведения. Я прижала Трэвиса к себе, боясь задать вопрос.
– Ты спал?
– Я… не смог. Я не хотел… – Его голос затих.
Я поцеловала Трэвиса в лоб.
– Что бы там ни было, мы с этим справимся, хорошо? Так почему бы тебе не поспать? Разберемся во всем, когда ты проснешься.
Трэвис вздернул голову и внимательно посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду, мы с этим справимся?
В растерянности я изогнула брови. Я даже вообразить не могла, что так растревожило его, пока я спала.
– Не знаю, в чем дело, но я здесь.
– Ты здесь? В смысле ты остаешься? Со мной?
Выглядела я, наверное, глупо, но голова просто раскалывалась от алкоголя и странных вопросов Трэвиса.
– Да. Я думала, мы обсудили это ночью.
– Так и есть, – воодушевленно кивнул он.
Я задумчиво обвела глазами спальню. Белые стены в комнате больше не пустовали, как в первые дни нашего знакомства. Теперь их покрывали безделушки из тех мест, где мы вместе проводили время, а также черные рамки с фотографиями – меня, нас, Тотошки, друзей. Сомбреро, что раньше висело над изголовьем кровати, теперь сменилось большой фотографией нас двоих на моем дне рождения.
Я прищурилась, глядя на Трэвиса.
– Ты думал, я проснусь и буду злиться на тебя, так? Решил, я уйду?
Трэвис пожал плечами, неуклюже изображая равнодушие, хотя раньше это давалось ему с легкостью.
– Этим ты как раз и знаменита.
– Вот почему ты расстроен? Ты не спал всю ночь и переживал, что произойдет, когда я проснусь?
Он заерзал, будто слова давались ему с трудом.
– Я не хотел, чтобы все так произошло. Я вчера немного перебрал и преследовал тебя на вечеринке, как чертов маньяк, а потом унес оттуда против твоей воли… а потом мы… – Он с отвращением покачал головой, вспоминая прошлую ночь.
– Пережили лучший секс в моей жизни? – улыбнулась я, пожимая его руку.
Трэвис коротко усмехнулся, и напряжение спало с его лица.
– Значит, у нас все в порядке?
Я поцеловала Трэвиса, с нежностью обнимая его лицо.
– Да, глупыш. Ведь я обещала, так? Я сказала тебе все, что ты хотел услышать, мы снова вместе, а ты по-прежнему несчастлив?
Улыбка на его лице перекосилась.
– Трэвис, прекрати. Я люблю тебя, – сказала я, разглаживая морщинки вокруг его глаз. – Эта нелепая холодная война могла закончиться еще на День благодарения, но…
– Минутку… что? – перебил он, отстраняясь.
– На День благодарения я чуть не сдалась, но ты сказал, что готов отступить ради моего счастья. Из-за гордости я промолчала, что хочу снова быть с тобой.
– Ты что, черт побери, шутишь? Я хотел облегчить тебе жизнь! Ты хоть знаешь, как я был несчастен?
– Выглядел ты после разрыва отлично, – нахмурилась я.
– Это же ради тебя! Я боялся потерять тебя, не стань я притворяться, что мы друзья. Мы все это время могли быть вместе? Голубка, какого черта?
– Я… – Мне нечего было ответить, он оказался прав. Я заставила нас обоих страдать, и мне не было оправданий. – Мне жаль.
– Тебе жаль? Я чуть не упился до смерти, еле вставал по утрам, в Новый год разбил свой телефон вдребезги, только чтобы тебе не позвонить… а тебе жаль?
Закусив губу, я пристыженно кивнула. Я даже понятия не имела, через что он прошел. При его словах внутри все перевернулось от щемящей боли.
– Мне так… так жаль. Извини.
– Ты прощена, – с улыбкой сказал Трэвис. – Больше так не делай.
– Не буду. Обещаю.
На его щеках появились ямочки.
– Я так сильно люблю тебя, – покачал он головой.
Глава 21Дым
Пролетело несколько недель, и я даже опомниться не успела, как наступили весенние каникулы. Вполне ожидаемый поток сплетен и любопытных взглядов давно миновал, и жизнь вернулась в привычное русло. Уже давно в подвалах Истерна не проводилось боев. Адам залег на дно после того, как во время арестов возникла уйма вопросов – что именно происходило в ту ночь. Трэвис с нетерпением ждал звонка, чтобы отправиться на последний бой, способный оплатить все счета за лето и начало осени.
Снег все еще толстым слоем покрывал землю, и в пятницу перед обеденным перерывом на хрустальной лужайке разразилась последняя битва снежками. Мы с Трэвисом петляя добрались до столовой, уклоняясь от летящих комков снега. Я крепко держала его за руку, пытаясь увернуться от снежков и не упасть на землю.
– Голубка, в тебя не попадут. Они знают, что не стоит со мной связываться, – сказал Трэвис, прижимаясь холодным раскрасневшимся носом к моей щеке.
– Трэв, они могут ужасно бояться твоего гнева, но это не означает, что в меня не попадут.
Он прижал меня к себе, потирая рукав моей куртки и ведя через хаос. Мы резко затормозили, когда мимо пронеслась группа визжащих девчонок, ставших целью бейсбольной команды. Как только они исчезли с нашего пути, Трэвис довел меня до дверей в целости и невредимости.
– Вот видишь? Я же говорил, ты сможешь, – с улыбкой произнес он.
Вся его веселость улетучилась, когда между нашими лицами пролетел снежок и врезался в дверь. Трэвис сердито глянул на лужайку, но, увидев толпу ребят, беспорядочно кидающихся друг в друга, быстро отбросил свой план мести.
Открыв дверь, Трэвис взглянул на тающий снег, что бежал по крашеному металлу на землю.
– Идем внутрь.
– Отличная мысль, – кивнула я.
Трэвис повел меня за руку к буфетной стойке, набирая на один поднос различные горячие блюда. Кассирша уже несколько недель назад перестала изумляться, привыкнув к нашей традиции.
– Эбби, – кивнул мне Брэзил и подмигнул Трэвису. – Какие у вас планы на следующую неделю?
– Останемся здесь. Приезжают мои братья, – сказал Трэвис, сортируя наш обед и расставляя на столе пенопластовые тарелочки.
– Я убью Дэвида Лапински! – заявила Америка, приближаясь к нам и стряхивая с волос снег.
– Прямое попадание! – засмеялся Шепли. Америка сердито глянула на него, и смех превратился в нервные усмешки. – В смысле… какой козел.
Мы засмеялись над полным раскаяния лицом Шепли. Америка зашагала к буфету, а он посеменил за ней.
– Он такой подкаблучник, – поморщился Брэзил.
– Америка слегка взвинчена, – объяснил Трэвис. – На следующей неделе она встречается с его родителями.
Брэзил кивнул, и его брови изогнулись.
– Так значит, они…
– Ага, – кивнула я. – Они вместе навсегда.
– Ничего себе, – сказал Брэзил. Пока он ел, растерянность не сходила с его лица. Мы все были еще слишком молоды, и Брэзил никак не мог просечь столь серьезных намерений Шепли.
– Брэзил, когда на тебя это нагрянет… ты все поймешь, – сказал Трэвис, улыбаясь мне.
Вся столовая стояла на ушах одновременно из-за игрищ на улице и быстро приближавшихся каникул. До них оставались считаные часы. Столики заполнялись народом, и поток разговоров перерос в громкий гул, а когда все начали перекрикивать общий шум, стало еще громче.
Шепли и Америка вернулись, уже помирившись. Сияя от счастья, подруга заняла место рядом со мной, болтая без умолку о надвигающейся встрече с родителями. Вечером они собирались домой к семье Шепли – идеальный повод для выяснения отношений, чем славилась Америка.
Она с волнением рассуждала, что именно упаковать в чемоданы, сколько вещей она может взять, чтобы не выглядеть претенциозной, однако, как мне показалось, она все держала под контролем.
– Я же говорил тебе, детка. Они полюбят тебя. Полюбят так, как я, – сказал Шепли, заводя волосы ей за ухо.
Америка вздохнула и улыбнулась, как и всегда, когда он успокаивал ее.
На столе завибрировал мобильник Трэвиса. Он проигнорировал телефон, рассказывая Брэзилу про нашу игру в покер с братьями. Я взглянула на экран и, прочтя имя, похлопала Трэвиса по плечу.
– Трэв?
Не извинившись, он отвернулся от Брэзила и обратил все внимание на меня.
– Да, голубка?
– Возможно, ты захочешь ответить.
Он посмотрел на мобильник и вздохнул.
– Или нет.
– Это может оказаться важным.
Он вытянул губы, прежде чем ответить.
– Что такое, Адам? – Взгляд Трэвиса забегал по столовой, пока он слушал и время от времени кивал. – Адам, это мой последний бой. Пока я не уверен. Без нее я не пойду, а Шеп уезжает из города. Я знаю… понял тебя. Хмм… неплохая мысль.
Я изогнула брови, увидев, как оживились глаза Трэвиса, что бы там ни предложил Адам. Когда Трэвис окончил разговор, я выжидающе посмотрела на него.
– Денег будет достаточно, чтобы заплатить за следующие восемь месяцев аренды. Адам нашел Джона Сэвиджа. Тот пытается стать профи.
– Я не видел его в бою, а ты? – спросил Шепли, подаваясь вперед.
– Только один раз, в Спрингфилде, – кивнул Трэвис. – Он хорош.
– Недостаточно хорош, – сказала я. Трэвис нагнулся ко мне и с благодарностью поцеловал в лоб.
– Трэв, я могу остаться дома.