– Нет, – покачал он головой.
– Не хочу, чтобы тебя били, как в прошлый раз, потому что ты переживал за меня.
– Голубка, нет.
– Я подожду тебя и не лягу спать, – сказала я, пытаясь изобразить радость на лице.
– Попрошу Трента. Только ему я смогу довериться и сосредоточиться на бое.
– Большое спасибо, придурок, – проворчал Шепли.
– Эй, ты свой шанс прозевал, – поддразнил Трэвис, однако в его словах была доля правды.
Шепли тут же приуныл. Он по-прежнему испытывал вину за ночь в Хеллертоне. Несколько недель он ежедневно извинялся передо мной, но теперь его угрызения совести стали хоть немного более сносными: он мучился молча. Мы с Америкой пытались убедить его, что не стоит себя винить, но Трэвис всегда будет считать его в ответе за это.
– Шепли, это не твоя вина. Ты спас меня от него, помнишь? – сказала я, похлопывая его по руке. Я повернулась к Трэвису. – Когда бой?
– На следующей неделе, – пожал он плечами. – Я хочу, чтобы ты была там. Ты нужна мне.
Я улыбнулась и положила подбородок на его плечо.
– Значит, я буду там.
Трэвис проводил меня на занятие, несколько раз удерживая, когда я поскальзывалась на льду.
– Осторожней, – поддразнил он.
– Я это специально делаю. Ты такой простофиля.
– Если хочешь, чтобы я обнял тебя, всего лишь попроси, – сказал он, притягивая меня к груди.
Позабыв о других студентах и летающих повсюду снежках, мы слились в поцелуе. Мои ноги оторвались от земли, и Трэвис продолжил целовать меня, неся на руках через студенческий городок. Наконец он поставил меня на ноги перед дверью аудитории.
– Когда будем выбирать расписание на следующий семестр, – покачал головой Трэвис, – надо будет поставить уроки вместе.
– Постараюсь, – ответила я, целуя его напоследок и садясь за парту.
Я подняла глаза, и Трэвис улыбнулся мне, а потом пошел на свое занятие в соседнем корпусе. Мои однокурсники уже привыкли к столь беззастенчивым проявлениям нашей любви, как и его – к регулярным опозданиям на несколько минут.
Я была удивлена, как быстро промчалось время. Написав последний на этот день тест, я направилась в Морган Холл. Кара, как обычно, сидела на кровати, а я выудила из шкафа пару вещиц.
– Уезжаешь из города? – спросила Кара.
– Нет, просто кое-что хотела взять. Пойду сейчас в научный корпус за Трэвом, а потом всю неделю проведу с ним в квартире.
– Я так и поняла, – сказала она, не отрываясь от учебника.
– Хороших каникул, Кара.
– Ммммммм.
Общежитие почти опустело, лишь кое-где слонялись студенты. Завернув за угол, я увидела, что Трэвис курит на улице. На короткий ежик волос он натянул вязаную шапку, одну руку положил в карман потертой куртки из темно-коричневой кожи. Трэвис задумчиво смотрел под ноги, а из носа струился дым. Я подошла совсем близко, но он был слишком погружен в мысли.
– О чем задумался, малыш? – спросила я.
Он не поднял головы.
– Трэвис?
Узнав мой голос, он заморгал, и обеспокоенное выражение лица сменилось натянутой улыбкой.
– Привет, голубка.
– Все в порядке?
– Сейчас да, – сказал он, притягивая меня к себе.
– Хорошо. В чем тогда дело? – спросила я, нахмурившись и скептически глядя на него.
– Да так… много всего на уме, – вздохнул он.
Я подождала, и он продолжил.
– Эта неделя, бой, ты будешь там…
– Я сказала, что могу остаться дома.
– Голубка, ты нужна мне там, – бросая окурок на землю, сказал Трэвис. Проследил, как тот упал в глубокий след в снегу, и взял меня за руку, ведя за собой к стоянке.
– Ты разговаривал с Трентоном? – спросила я.
– Я жду, когда он перезвонит мне, – покачал головой Трэвис.
Америка опустила окно машины и высунула голову из «Чарджера» Шепли.
– Поторопитесь! Мороз ведь!
Трэвис улыбнулся и ускорил шаг, открывая мне дверцу.
Шепли и Америка затеяли все тот же разговор, что вели с момента, как подруга узнала про встречу с родителями. Я же наблюдала за уставившимся в окно Трэвисом. Когда мы приехали на стоянку рядом с квартирой, зазвонил его мобильник.
– Какого черта, Трент? – ответил Трэвис. – Я звонил тебе четыре часа назад. Ты вроде бы не слишком обременен работой. Проехали. Слушай, выручи. На следующей неделе у меня бой. Мне нужно, чтобы ты пошел. Я не знаю точного времени, но, когда я позвоню тебе, ты должен будешь добраться в течение часа. Сможешь сделать это? Сможешь или нет, придурок? Мне нужно, чтобы ты присматривал за голубкой. В прошлый раз какой-то урод стал лапать ее и… ага. – Голос Трэвиса стал угрожающим. – Я позаботился об этом. Значит, я позвоню?.. Спасибо, Трент.
Трэвис отключился и запрокинул голову на сиденье.
– Выдохнул? – спросил Шепли, следя за Трэвисом в зеркало заднего вида.
– Ага. Я не был уверен, как справлюсь там без него.
– Я же говорила тебе, – начала я.
– Голубка, сколько раз мне надо повторять? – нахмурился Трэвис.
Я покачала головой, удивившись раздражению в его голосе.
– Все равно не понимаю. Раньше ты не нуждался во мне.
Он легонько провел пальцами по моей щеке.
– Раньше я не знал тебя. Когда ты не там, я не могу сосредоточиться. Я начинаю думать, где ты, что делаешь… когда ты там, я вижу тебя и могу собраться. Знаю, звучит безумно, но это так.
– Безумно настолько, насколько мне это нравится, – сказала я, подставляя губы для поцелуя.
– Иначе и быть не может, – пробормотала Америка.
В тени Китон Холла Трэвис крепко прижал меня к себе. На ночном холоде от нашего дыхания шел пар. Я слышала приглушенные разговоры тех, кто проходит через боковую дверь в нескольких шагах от нас, даже не зная о нашем присутствии.
Китон был самым старым зданием в Истерне, и хотя бои проводились там и раньше, я слегка занервничала из-за выбора места. Адам ожидал, что народу будет битком, а в Китоне имелся самый просторный подвал во всем студенческом городке. Брусья образовывали решетку перед крошащимися кирпичными стенами – первый признак идущего внутри ремонта.
– Это самая худшая мысль, которая приходила Адаму в голову, – проворчал Трэвис.
– Сейчас поздно что-либо менять, – сказала я, глядя на строительные леса.
Мобильник Трэвиса завибрировал, и он ответил. Экран отбросил синий свет на лицо Трэвиса, и я увидела между его бровей две морщинки. Он нажал на кнопку и резко захлопнул телефон, прижимая меня крепче.
– Ты сегодня явно нервничаешь, – прошептала я.
– Мне станет лучше, когда Трент притащит сюда свою никчемную задницу.
– Я здесь, плакса, – приглушенно проговорил Трент. В темноте я едва могла различить его силуэт, но в полоске лунного света засияла улыбка.
– Как ты, сестренка? – спросил Трент, одной рукой обнимая меня, а другой толкая Трэвиса.
– Отлично, Трент.
Трэвис тут же расслабился и повел меня за здание.
– Если нагрянут копы и мы разделимся, то встретимся в Морган Холле, о’кей? – сказал Трэвис брату. Мы остановились около открытого окна на уровне земли – знак, что Адам внутри и ждет нас.
– Прикалываешься надо мной? – спросил Трент, глядя на окно. – Туда даже Эбби едва пролезет.
– Ты сможешь, – заверил его Трэвис, забираясь в темный проем. Как и много раз до этого, я подалась вперед и прыгнула, зная, что Трэвис подхватит меня.
Мы подождали пару секунд, а потом заворчал Трент, прыгая с подоконника и приземляясь на бетонный пол.
– Тебе повезло, что я обожаю Эбби. Я не ради всякого такое сделаю, – проворчал Трент, поправляя рубашку.
Трэвис подпрыгнул, резким движением закрывая окно.
– Сюда, – сказал он, ведя нас сквозь темноту.
Мы миновали коридор за коридором, я крепко держала Трэвиса за руку, а Трент ухватился за мою футболку. Под ногами скрипел песок. Мои глаза пытались приспособиться к темноте, но не было ни малейшего источника света.
После третьего поворота Трент вздохнул.
– Нам отсюда ни за что не найти выход.
– Пойдете следом за мной. Все будет хорошо, – сказал Трэвис, раздраженный жалобами Трента.
Когда в коридоре стало светлее, я поняла, что мы уже близко. А когда оглушительно заревела толпа, я поняла, что мы уже на месте. Обычно в помещении, где Трэвис ждал боя, находились всего одна лампа и стул, но из-за ремонта все заставили школьной мебелью и каким-то оборудованием, накрытым белыми простынями.
Пока Трэвис и Трент обсуждали стратегию, я высунула нос за дверь. В помещении царил тот же хаос, что и на последнем бою. Собралось не меньшее количество народа, однако места не хватало. Вдоль стен под пыльными простынями стояла мебель, отодвинутая туда, чтобы создать пространство для зрителей.
Света было меньше, чем обычно. Наверное, Адам убавил его в целях осторожности, чтобы не привлекать внимания к нашему местонахождению. С потолка свисали лампы, отбрасывая тусклый свет на деньги в руках тех, кто ставил на бой.
– Голубка, ты слышала меня? – сказал Трэвис, прикасаясь к моей руке.
– Что? – заморгала я.
– Я хочу, чтобы ты не отходила от этого проема, хорошо? Все время держи Трента за руку.
– Я не сдвинусь с места, обещаю.
Трэвис улыбнулся, продемонстрировав идеальные ямочки на щеках.
– А теперь нервничаешь ты.
Я посмотрела в проем, потом на Трэвиса.
– Трэв, у меня не очень хорошее предчувствие. Не насчет боя, что-то… другое. У меня от этого места мурашки по коже.
– Мы здесь надолго не задержимся, – заверил меня Трэвис. Из рупора донесся голос Адама, а потом мое лицо обхватили теплые, столь знакомые мне ладони.
– Я люблю тебя, – сказал Трэвис. Он обнял меня и оторвал от земли, крепко прижимая к себе и целуя. Затем опустил на пол и повесил мою руку на руку Трента.
– Не спускай с нее глаз, – сказал Трэвис брату. – Ни на секунду. Как только начнется бой, здесь будет безумие.
– …Давайте поприветствуем сегодняшнего участника… ДЖОНА СЭВИДЖА!
– Я буду охранять ее, как свою жизнь, братишка, – сказал Трент, слегка дернув меня за руку. – А теперь иди и надери этому парню задницу, давай поскорее уберемся отсюда.