Трентон отвез нас к дому своего отца, припарковался, но не стал выключать двигатель Смурфика.
— Боже, Кэми. Я до сих пор не могу поверить, что ударил твоего отца. Прости меня.
— Не извиняйся, — сказала я, закрывая глаза ладонью. Невозможно было терпеть это унижение.
— В этом году мы отмечаем дома День благодарения. В смысле, как и каждый год, но на этот раз с праздничным ужином. Готовим настоящую индейку. Салаты. Десерт. Весь антураж. Ты обязана прийти.
Я разревелась, и Трентон притянул меня к себе.
Я шмыгнула носом, вытерла слезы и открыла дверцу:
— Мне пора на работу.
Я выбралась из машины, Трентон тоже, оставив дверцу открытой, и обнял меня, защищая от холода.
— Тебе стоило взять отгул. Останься со мной и отцом. Посмотрим старые вестерны. Это будет самая скучная ночь в твоей жизни.
Я покачала головой:
— Мне нужно поработать. Отвлечься.
— Хорошо, — кивнул Трентон. — Я приеду, как только смогу.
Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в лоб. Я отстранилась:
— Сегодня не приезжай. Вдруг братья узнают, что произошло.
— Я не боюсь твоих братьев. — Трентон усмехнулся. — Даже если будут все четверо.
— Трент, они — моя семья. Может, братья и придурки, но они единственные, кто у меня есть. Не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.
— Они не единственные, кто у тебя есть. — Трентон крепче обнял меня. — Теперь все иначе.
Я уткнулась лицом ему в грудь. Он поцеловал меня в макушку.
— К тому же с этим не стоит шутить.
— С чем? — Я прижалась щекой к его груди.
— С семьей.
Я с трудом сглотнула ком в горле, поднялась на носочки и прижалась губами к губам Трентона.
— Мне пора.
Я прыгнула за руль Смурфика и хлопнула дверцей.
Трентон подождал, пока я открою окно, а потом сказал:
— Хорошо. Сегодня я останусь дома. Но я позвоню Коуди, чтобы он присматривал за тобой.
— Только не говори ему, что случилось.
— Не буду. Знаю, он расскажет Рейган, та — Хэнку, и тогда твои братцы все узнают.
— Именно так, — сказала я, подмечая, что кто-то еще понял, как оберегает меня Хэнк. — До встречи.
— Не против, если я подъеду, когда ты вернешься домой?
Я немного подумала.
— Будешь там к моему возвращению?
— Я надеялся, что ты это скажешь, — широко улыбнулся Трент. — Я буду в отцовском внедорожнике.
Трентон постоял во дворе, глядя, как я сдаю назад. Я направилась в «Ред дор» и вскоре благодарила небеса за то, что они послали, пожалуй, самый загруженный воскресный вечер за несколько месяцев.
Наработавшись до потери пульса, я отправилась домой. Как и было обещано, Трентон сидел в принадлежавшем Джиму пикапе бронзового цвета, припаркованном рядом с моим местом.
Трентон завел меня внутрь и помог убрать беспорядок, который мы учинили, пока несли отца до джипа. Осколки лампы со звоном полетели в мусор. Трентон поставил столешницу на сломанные ножки.
— Завтра починю, — пообещал он.
Я кивнула и ушла в спальню. Трентон ждал на постели, пока я умывалась и чистила зубы. Когда я забралась под покрывало, он притянул меня к себе. Он уже разделся до боксерских трусов и за какие-то пять минут успел согреть простыни. Я задрожала, и он крепче обнял меня.
Несколько мнут мы молчали, и наконец Трентон вздохнул:
— Я думал про завтрашний ужин. Наверное, нужно еще немного подождать. Просто все кажется каким-то… Ну не знаю. Давай повременим.
Я кивнула. Мне не хотелось омрачать наше первое свидание мыслями об этом скандале.
— Эй, — шепнул Трентон тихим, уставшим голосом. — Эти рисунки на стенах… Твои?
— Ага.
— Очень хорошие. Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь для меня?
— Я больше не рисую.
— Стоит начать. У тебя же есть мои рисунки, — сказал он, кивая на рамки.
В одной был нарисованный карандашом мой портрет с татуировкой маков, во второй — рисунок углем, изображавший истощенную девушку с черепом в руке. Когда Трентон закончил этот рисунок, мне захотелось во что бы то ни стало забрать его.
— Хочу получить оригиналы и от тебя.
— Возможно, — сказала я, устраиваясь на подушке.
После этого мы оба замолкли. Дыхание Трентона выровнялось, и я сама провалилась в сон, прижавшись щекой к его мерно вздымающейся и опадающей груди.
Следующие десять вечеров внедорожник Джима можно было заметить на разных парковочных местах возле моего дома. Может, и стоило волноваться, что нагрянут братья и станут поучать меня или же снова придет отец, но еще никогда в жизни я не чувствовала себя в такой безопасности. Как только «интрепид» починили, Трентон стал приезжать в «Ред дор» к закрытию и провожать меня до джипа.
Рано утром в День благодарения я лежала, повернувшись спиной к Трентону, а он легонько водил пальцами по моей руке.
Я шмыгнула носом и смахнула слезинку, которая собиралась упасть с кончика носа. Отец по-прежнему жил дома. Знавшие о случившемся предпочли промолчать и сохранить мир, по крайней мере в праздник. Мне же предстояло отметить его в другом месте.
— Мне жаль, что ты огорчена, — вздохнул Трентон. — Если бы я мог что-нибудь сделать…
— Мне грустно из-за мамы. Это первый День благодарения, в который мы не увидимся. Она считает, это несправедливо, что он будет там, а я нет.
— Тогда почему не прогонит его?
— Она думает об этом. Но не хочет поступать так с мальчиками во время праздников. Она всегда делала то, что лучше для всех нас.
— Это отнюдь не лучше для всех вас. Никто не выигрывает. Ей всего лишь надо дать ему пинка под зад и позволить тебе провести День благодарения с семьей.
— Трент, ребята обвинят во всем меня. Она знает, что делает.
— А они не спросят, где ты?
— Я уже несколько недель не приходила на семейный ужин. Мама думает, что отец не позволит им задавать лишние вопросы.
— Кэми, приезжай к нам. Пожалуйста. Съедутся все мои братья.
— Все?
— Да. Мы впервые соберемся вместе с тех пор, как Томас переехал из-за работы.
Я достала из коробки на тумбочке салфетку и вытерла нос.
— Я уже вызвалась поработать в баре. Там будем лишь мы с Коуди.
Трентон вздохнул, но не стал спорить.
Когда взошло солнце, Трентон поцеловал меня и уехал домой. Я поспала еще часок, затем заставила себя встать и нашла Рейган в кухне — подруга готовила яичницу. На долю секунды мне показалось, что я увижу Коуди, но там была лишь она. Выглядела Рейган потерянной.
— Празднуешь сегодня вечером у родителей? — спросила я.
— Ага. Прости, что всю работу взвалили на тебя.
— Я сама вызвалась.
— Почему? Твой отец что-нибудь выкинул?
— Это первый совместный День благодарения Хэнка и Джори у них дома, и да, Феликс кое-что выкинул.
— Ах, это мило с твоей стороны, — сказала она, перекладывая со сковороды себе на тарелку жареные куриные зародыши. — Хочешь? — спросила она, заранее зная ответ.
Я поморщилась.
— Итак, — сказала подруга, засовывая в рот вилку с едой. — Трентон почти к нам переехал.
— Он просто… хочет убедиться, что со мной все в порядке.
— Что это вообще значит? — спросила она, сердито глядя на меня.
— Ну, возможно, на прошлых выходных Феликс заявился сюда после собрания. И возможно, пытался напасть на меня…
Вилка в руке Рейган замерла на полпути ко рту, а недоуменное выражение на лице сменилось потрясением и злостью.
— Что?
— Трентон тоже был. Теперь я… не общаюсь с отцом, да и с остальной семьей.
— Что? — повторила Рейган, заводясь сильнее с каждой секундой. — Почему ты мне ничего не сказала? — взвизгнула она.
— Потому что ты стала бы горячиться. Как сейчас.
— А как именно я должна отреагировать? Феликс был в нашей квартире, напал на тебя, что бы это ни значило, и ты решаешь ничего мне не говорить? Вообще-то, я тоже здесь живу!
Я нахмурилась:
— Ты права. Боже, Рей. Мне правда жаль. Я не подумала, что ты можешь вернуться домой и наткнуться на него.
— Трент сегодня вечером остается здесь?
— Нет, он будет с семьей.
— Я не оставлю тебя одну.
— Рей…
— Замолкни! Поедем к моим родителям.
— Ни в коем случае…
— Поедем! И ты будешь веселиться! Это тебе наказание, раз не сказала, что твой психопат-отец, любитель поднять руку на жену, ворвался в нашу квартиру и напал на тебя, да к тому же остался безнаказанным.
— Мама держит все под контролем. Не знаю, что именно она сделала, но он больше не появлялся, а Колин, Чейз и Кларк ни о чем не догадываются.
— Трент надрал ему задницу?
— Очень похоже, что сломал нос.
— Вот и хорошо! Собирай шмотки! Выезжаем через двадцать минут.
Повиновавшись, я собрала самое необходимое. Мы забросили сумки в багажник к Рейган, а когда отъехали от дома, чирикнул мой мобильник. Я подняла телефон и уставилась на экран.
— Что там? — спросила Рейган. Взгляд ее метался между мной и дорогой. — Это Трент?
— Ти-Джей. Спрашивает, могу ли я подвезти его завтра в аэропорт.
— Разве его отец или еще кто-нибудь не может этого сделать? — нахмурилась Рейган.
— Я-то уж точно не могу, — сказала я, набирая на экране ответ. Затем бросила телефон на колени. — Поступи я так, все бы пошло наперекосяк.
— Умница. — Рейган похлопала меня по колену.
— Не верится, что он приехал в город. Он не сомневался, что его не отпустят домой на День благодарения.
Телефон снова чирикнул. Я взглянула на экран.
— Что пишет?
— «Знаю, о чем ты думаешь, но я только пару дней назад узнал, что смогу приехать».
— Я сбита с толку. — Рейган прищурилась, глядя, как я набираю краткий ответ.
— Не понимаю, какое отношение имеет к его работе «Икинс», но, вероятно, это правда.
— Почему ты так говоришь?
— Иначе бы он не приехал.
Когда мы добрались до родительского дома Рейган, ее мама и папа удивились при виде меня, но и обрадовались, даже распахнули объятия. Я села на темно-синюю кухонную столешницу, слушая, как Сара подшучивает над Рейган — в детстве ту было не разлучить с ее любимым одеяльцем — и рассказывает истории о Бо, ее отце. Интерьер в их доме был выполнен в красных, белых и синих цветах, с американскими флагами и звездами. На стенах висели черно-белые фотографии в рамках, повествующие о карье