Мама снова посмотрела на отца.
– Он разозлился из-за того, что ты не пришла на обед. Да еще Чейз подлил масла в огонь. О боже! Семья разваливается на части.
Она нагнулась и выдернула подушку из-под отца. Его голова ударилась о подлокотник. Мама хлопнула его подушкой, потом еще раз.
– Будь ты неладен! – закричала она.
Я схватила ее за руки, она выронила подушку и зарыдала.
– Мам? Если ребята узнают, что это сделал Трент… боюсь, они придут за ним.
– Детка, я справлюсь с этим. Не беспокойся за меня, – сказал Трентон, протянув ко мне руку.
Я отмахнулась.
– Мам?
Она кивнула.
– Я об этом позабочусь, обещаю.
По ее взгляду я поняла, что настроена она серьезно. Мама вновь посмотрела на отца и чуть ли не зарычала.
– Лучше мы пойдем, – сказала я, кивая Трентону.
– Какого хрена?! – воскликнул Коби, выходя из темного коридора в гостиную в одних шортах. Его глаза были тяжелыми и уставшими.
– Коби, – бросилась я к нему. – Послушай. Трент не виноват.
– Я слышал, – нахмурился Коби. – Он правда напал на тебя?
Я кивнула.
– Он пьян.
Коби посмотрел на маму.
– И что ты будешь делать?
– Что?.. – сказала она. – Что ты имеешь в виду?
– Он напал на Камиллу. Он же, мать его, взрослый человек, а напал на твою дочь, которой двадцать один год. Что ты, черт побери, будешь с этим делать?
– Коби, – предупредила я.
– Дай угадаю, – сказал он. – Пообещаешь ему, что уйдешь, а сама останешься. Как и всегда.
– На этот раз не знаю, – сказала мама и опустила взгляд на отца. Несколько секунд она смотрела на него, потом вновь ударила подушкой. – Какой же дурак! – воскликнула она, ее голос надломился.
– Коби, прошу, не говори ничего, – умоляющим голосом произнесла я. – Разве нам нужна разборка Мэддоксов и Кэмлинов стенка на стенку?
Коби сердито глянул на Трентона, потом кивнул мне.
– Я перед тобой в долгу.
– Спасибо, – выдохнула я.
Трентон отвез нас к дому своего отца, припарковался, но не стал выключать двигатель «смурфика».
– Боже, Кэми. Я до сих пор не могу поверить, что ударил твоего отца. Прости меня.
– Не извиняйся, – сказала я, закрывая глаза ладонью. Невозможно было терпеть это унижение.
– В этом году мы отмечаем дома День благодарения. В смысле, как и каждый год, но на этот раз с праздничным ужином. Готовим настоящую индейку. Салаты. Десерт. Весь антураж. Ты обязана прийти.
Я разревелась, и Трентон притянул меня к себе.
Я шмыгнула носом, вытерла слезы и открыла дверцу.
– Мне пора на работу.
Я выбралась из машины, Трентон тоже, оставляя дверцу открытой. Он обнял меня, защищая от холода.
– Тебе стоило взять отгул. Останься со мной и отцом. Посмотрим старые вестерны. Это будет самая скучная ночь в твоей жизни.
Я покачала головой.
– Мне нужно поработать. Отвлечься.
Трентон кивнул.
– Хорошо. Я приеду, как только смогу.
Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в лоб.
Я отстранилась.
– Сегодня не приезжай. Вдруг братья узнают, что произошло.
Трентон усмехнулся.
– Я не боюсь твоих братьев. Даже если будут все четверо.
– Трент, они – моя семья. Может, братья и придурки, но они единственные, кто у меня есть. Не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.
Трентон обнял меня, сжимая крепче.
– Они не единственные, кто у тебя есть. Теперь все иначе.
Я уткнулась лицом ему в грудь. Он поцеловал меня в макушку.
– К тому же с этим не стоит шутить.
– С чем? – Я прижалась щекой к его груди.
– С семьей.
Я с трудом сглотнула ком в горле, поднялась на носочки и прижалась губами к губам Трентона.
– Мне пора.
Я прыгнула за руль «смурфика» и хлопнула дверцей.
Трентон подождал, пока я открою окно, а потом ответил:
– Хорошо. Сегодня я останусь дома. Но я позвоню Коуди, чтобы он присматривал за тобой.
– Только не говори ему, что случилось, – попросила я.
– Не буду. Знаю, он расскажет Рейган, она Хэнку, и тогда твои братцы всё узнают.
– Именно так, – сказала я, подмечая, что кто-то еще понял, как оберегает меня Хэнк. – До встречи.
– Не против, если я подъеду, когда ты вернешься домой?
Я некоторое время подумала.
– Будешь там к моему возвращению?
– Я надеялся, что ты это скажешь. – Трент широко улыбнулся. – Я буду в отцовском внедорожнике.
Трентон постоял во дворе, глядя, как я сдаю назад. Я направилась в «Ред» и вскоре благодарила небеса за то, что послали, пожалуй, самый загруженный воскресный вечер за несколько месяцев.
Поработав до потери пульса, я отправилась домой. Как было обещано, Трентон сидел в принадлежавшем Джиму пикапе бронзового цвета, припаркованном рядом с моим местом.
Трентон завел меня внутрь и помог убрать беспорядок, который мы учинили, пока несли моего отца до джипа. Звякнули осколки лампы, когда я выбросила их в корзину. Трентон поставил столешницу на сломанные ножки.
– Завтра починю, – пообещал он.
Я кивнула и ушла в спальню. Трентон ждал на постели, пока я умывалась и чистила зубы. Когда я забралась под покрывало, он притянул меня к себе. Он уже разделся до боксеров и за какие-то пять минут успел согреть простыни. Я задрожала, и он крепче обнял меня.
После нескольких минут тишины Трентон вздохнул.
– Я подумал про завтрашний ужин. Наверное, нужно еще немного подождать. Просто все кажется каким-то… ну не знаю. Давай повременим.
Я кивнула. Мне не хотелось омрачать наше первое свидание мыслями о произошедшем накануне.
– Эй, – шепнул Трентон тихим, уставшим голосом. – Эти рисунки на стенах… Твои?
– Ага, – ответила я.
– Очень хорошие. Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь для меня?
– Я больше не рисую.
– Стоит начать. У тебя же есть мои рисунки, – сказал он, кивая на рамки.
В одной был нарисованный карандашом портрет меня с татуировкой маков, во второй – рисунок углем, изображавший истощенную девушку с черепом в руке. Когда Трентон закончил этот рисунок, мне захотелось во что бы то ни стало забрать его.
– Хочу получить оригиналы и от тебя.
– Возможно, – сказала я, устраиваясь на подушке.
После этого мы оба замолкли. Дыхание Трентона выровнялось, и я сама провалилась в сон, прижавшись щекой к его мерно вздымающейся и опадающей груди.
Каждый вечер в течение полутора недель внедорожник Джима можно было заметить на разных парковочных местах возле моего дома. Может, и стоило волноваться за то, что нагрянут братья и станут поучать меня, или же снова придет отец, но еще никогда в жизни я не чувствовала себя в такой безопасности. Как только «Интрепид» починили, Трентон стал приезжать в «Ред» к закрытию и провожать меня до джипа.
Рано утром в День благодарения я лежала, повернувшись спиной к Трентону, а он легонько водил пальцами по моей руке.
Я шмыгнула носом и смахнула слезинку, которая собиралась упасть с кончика носа. Отец по-прежнему жил дома. Те из нас, кто знал о случившемся, предпочли не рассказывать остальным и сохранить мир, по крайней мере в праздник. Я же должна была отметить его где-нибудь еще.
– Мне жаль, что ты огорчена. Вот бы я смог что-нибудь сделать… – вздохнул Трентон.
– Мне грустно из-за мамы. Это первый День благодарения, в который мы не увидимся. Она считает, несправедливо, что он будет там, а я нет.
– Тогда почему не прогонит его? – спросил Трентон.
– Она думает об этом. Но не хочет поступать так с мальчиками во время праздников. Она всегда делала то, что лучше для всех нас.
– Это отнюдь не лучше для всех вас. Никто не выигрывает. Ей всего лишь надо дать ему пинка под зад и позволить тебе провести День благодарения с семьей.
– Трент, ребята обвинят во всем меня. – Моя губа задрожала. – Она знает, что делает.
– А они не спросят, где ты?
– Я уже несколько недель не приходила на семейный ужин. Мама думает, что отец не позволит им задать лишних вопросов.
– Кэми, приезжай ко мне. Пожалуйста. Собираются все мои братья.
– Все? – спросила я.
– Да. Мы впервые соберемся вместе с тех пор, как Томас переехал из-за работы.
Я достала из стоящей на тумбочке коробки салфетку и вытерла нос.
– Я уже вызвалась поработать в баре. Там будем лишь мы с Коуди.
Трентон вздохнул, но не стал упираться.
Когда взошло солнце, Трентон поцеловал меня и уехал домой. Я поспала еще часок, затем заставила себя встать и нашла Рейган на кухне – подруга готовила яичницу. На долю секунды мне показалось, что я увижу Коуди, но там была лишь она. Выглядела Рейган потерянной.
– Празднуешь сегодня вечером в доме у родителей? – спросила я.
– Ага. Прости, что всю работу взвалили на тебя.
– Я сама вызвалась.
– Почему? Твой отец что-нибудь выкинул?
– Это первый совместный День благодарения Хэнка и Джори у них дома, и да, Феликс кое-что выкинул.
– Ах, это мило с твоей стороны, – сказала она, перекладывая со сковороды себе на тарелку жареные куриные зародыши. – Хочешь? – спросила она, заранее зная ответ.
Я скорчила рожицу.
– Итак, – сказала подруга, засовывая в рот вилку с едой. – Трентон почти к нам переехал.
– Он просто… хочет убедиться, что со мной все в порядке.
– Что это вообще значит? – спросила она, сердито глядя на меня.
– Ну, возможно, на прошлых выходных Феликс пришел ко мне после того, как я вернулась с собрания. И возможно, пытался напасть на меня…
Вилка замерла в руке Рейган на полпути ко рту, а выражение лица подруги сменилось от недоумения к потрясению и злости.
– Что?
– Трентон тоже был там. Теперь я не… общаюсь с отцом, да и с остальной семьей.
– Что? – еще раз сказала Рейган, заводясь сильнее с каждой секундой. – Почему ты мне ничего не сказала? – взвизгнула она.
– Потому что ты стала бы горячиться. Как сейчас.
– А как именно я должна отреагировать? Феликс был в нашей квартире, напал на тебя – что бы это, черт побери, ни значило, – и ты решаешь ничего мне не говорить? Вообще-то я тоже здесь живу!