— Клянусь, что не имею никаких указаний и не замышляю ничего, что могло бы навредить сиятельному саэру Саварду Крэазу или роду Крэаз, к которому считаю себя отныне полностью принадлежащей.
Мужики отмерли и возбужденно загомонили. Видимо, клятва произвела на них впечатление. Артефакт по-прежнему не откликался. Сиятельный наконец тоже пошевелился и — о чудо — чуть заметно улыбнулся. Душа встрепенулась в счастливом ликовании. Прошла. Я прошла ритуал!
— Зачем ты приходила ко мне ночью, Кателлина? — внезапно услышала тихое.
Вот ведь неймется ему. Любопытство, что ли, замучило?
— Хотела стать вашей наидой.
На волне радостного возбуждения ляпнула, как следует не подумав. А зря!
Зал вмиг залило пульсирующее черное сияние. Словно кто-то включил огромный проблесковый маячок. Кольца на руках присутствующих, разгораясь, забились с ним в такт. Палец сильно сдавило, а ладонь словно в раскаленную лаву опустили. Резкая боль, стремительно разрастаясь, охватила тело, невыносимой пыткой скрутила его. С трудом собрав силы, расправила плечи, чтобы взглянуть прямо и открыто в наливающиеся темнотой и презрением серые глаза.
— Я солгала! — еле слышно выдохнула то, что и так уже было понятно всем, собравшимся в зале.
Эффект от этих слов оказался поразительным. Черное сияние мгновенно угасло, потускнели и кольца на руках. Ободок на моем пальце ослабил свою железную хватку. Схлынули мучительные ощущения, оставив — как напоминание и предупреждение — слабость и легкую ломоту в суставах.
Значит, расплата за вранье — боль, и артефакт отменяет экзекуцию, как только звучит правдивый ответ. Интересно, а наказание идет по нарастающей? В следующий раз посмевшего обмануть ожидает более жестокая пытка?
Невольно поежилась. Проверять предположение на практике совершенно не хотелось. Мозг лихорадочно работал, перебирая и отсеивая варианты, выискивая среди множества возможных максимально подходящий к случаю. Главное, говорить искренне, без длинных пауз, и выглядеть так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: девушка взволнована, полна эмоций, но уверена в своих словах.
Сиятельный подался вперед, и я, опережая вопросы, быстро произнесла, стараясь быть предельно честной и при этом не сболтнуть ничего лишнего.
— Стать вашей наидой — честь для любой девушки этого мира. Многие сирры мечтают о подобной судьбе, но не той ценой, что была заплачена. Неужели вы думаете, что просто ради стремления к роскошной жизни в богатом доме можно добровольно отдать невинность и чистоту… «на ложе незаконном»? — поколебавшись, процитировала «Наставления», мысленно посылая искреннюю благодарность Мори за то, что познакомила меня с этим образчиком высокой словесности.
Сиятельный скривился. Услышанное ему явно не понравилось, но комментировать он не стал. Я прибавила патетики в голосе.
— Отдать все, потерять род, почти умереть — без всякой уверенности, что тебя спасут. Только надеяться… Просто надеяться и все…
В зале стояла гробовая тишина. Сомневаюсь, что поголовно все мужчины вмиг прониклись бедственным положением несчастной сиротки, но слушали внимательно. Крэаз тоже казался сосредоточенно-заинтересованным.
— Мне всего лишь хотелось спокойно жить рядом со своим мужчиной, — исчез пафос, я больше не играла, а говорила то, во что сама верила, к чему стремилась. — Быть счастливой, защищенной, опекаемой им, — о семье, детях и равенстве желаний намеренно добавлять не стала. Это точно не та правда, которую готовы услышать собравшиеся здесь саэры.
Глубоко вздохнула, облизала запекшиеся губы. Теперь я ступала на скользкий лед, и надо было вести себя предельно осторожно и собранно.
— Глава рода Эктар делал мне неподобающие, недостойные благородного саэра намеки, — судорожно прокручивала в памяти первую и единственную личную встречу с Ританом, пытаясь выжать из воспоминаний максимум информации и облечь ее в нужные слова. — Смотрел странным взглядом, трогал руками лицо, тело. Называл «вкусной». Говорил, что жаль отдавать другому.
Артефакт молчал, подтверждая правдивость сказанного.
Лицо Крэаза исказила гримаса ярости. Глаза потемнели, губы сжались в жесткую линию, а на скулах заиграли желваки. Вот так, сиятельный самец! На твою собственность, между прочим, покушались. Надеюсь, как настоящий доминант ты не потерпишь соперника на своей территории.
Эх, жаль, про поцелуи нельзя добавить. Чувствую ведь, лез подлец к Катэль целоваться, мучил девчонку. И не раз, наверное. Но мне опекун Кэти ничем подобным не докучал, так что, боюсь, артефакт оценит признание как ложь. Досадно, честное слово. Лучше бы Ритан сорвался во время нашей встречи. С каким удовольствием я его сейчас бы приложила!
— А потом Альфииса рассказала о планах своего отца, — спасибо тебе, моя болтливая сестренка, — он собирался отдать меня в наиды саэру Вотену Дорсту. Бесплатно.
— Закон это запрещает, — запальчиво выкрикнул кто-то из мужчин.
Савард обжег нарушителя субординации суровым взглядом, но замечание делать не стал, наоборот, поддержал:
— Саэр Огрид прав. Каждая наида имеет определенную, строго оговоренную цену и не может быть продана за меньшую сумму, тем более отдана бесплатно.
Позволила себе пожать плечами.
— Альфииса говорила, отец обещал саэру Дорсту решить эту проблему.
— И что же он потребовал взамен?
Сиятельный весь как-то подобрался. Его ноздри слегка раздувались, как у почуявшей дичь гончей.
— Меня, — ответила просто и коротко.
— Что? — выдохнул Крэаз ошеломленно.
Его реакция откровенно порадовала: по крайней мере, не такой извращенец, как Ритан. Уже неплохо.
— Саэр Эктар хотел владеть… мной… он желал… Пожалуйста, не заставляйте говорить об этом при всех, господин… Родовой артефакт принял ответ, значит, я не лгу, — а сейчас побольше отчаяния в голосе.
Так и подмывало поведать все, причем в деталях, не только при этих мужиках, но и при самом мерзавце опекуне. Глядя ему прямо в лицо и четко называя вещи своими именами. Но Кэти такое даже в голову не пришло бы. Робкая, забитая девочка жутко стеснялась бы подробностей, уточнений и чужих оценивающих взглядов. И мне надо вести себя соответственно.
— Теперь понимаете? — я не отрывала взгляда от сиятельного саэра. — На что угодно пойдешь, чтобы избежать участи худшей, чем смерть.
Повторила слова, сказанные утром Альфиисой, сознательно строя безличное предложение, и замерла. Примет ли Крэаз такой вариант? Не станет ли расспрашивать дальше, добиваясь четкого и однозначного ответа от моего имени?
Молчание…
— Хорошо. Мы поговорим об этом позже, Кателлина.
На этот раз я уже не позволила затопившему душу облегчению сбить себя с толку.
— Есть еще вопросы, господин?
Савард сузил глаза — показалось, или в них действительно мелькнула искра одобрения? — и чуть заметно усмехнулся.
— Что дал тебе целитель Эктара, Катэль?
Вот неугомонный!
— Все лекарства, назначенные мэтром, были сразу помещены в багаж, — почти слово в слово повторила ответ, данный перед обыском.
Артефакт, что совершенно естественно, не отреагировал.
— Я имею в виду особое снадобье, Кэти. Передавал ли тебе Циольф что-нибудь лично в руки с наказом использовать перед ритуалом?
Верить, обязательно верить в то, что говоришь!
— Да. Целитель сунул какой-то флакончик и рекомендовал выпить перед тем, как за мной придут, — произнесла тихо, но четко и спокойно. — Не имею представления, что там было: отвар для восстановления голоса, микстура для освежения памяти или еще что-нибудь, — а ведь действительно ничего не знаю. Могу только догадываться. — Не успела разобраться. Если вы говорите именно об этом снадобье, господин, то я отдала его служанке. Как и остальные лекарства, — и это не было ложью. Именно Мори упаковывала все выданные зелья.
Артефакт не отзывался, полностью одобряя мою речь и подтверждая правильность выбранной тактики.
Проблема в том, удовлетворит ли услышанное сиятельного?
Несколько секунд тишины в ожидании приговора, и наконец долгожданное:
— У меня больше нет вопросов. Ритуал взыскания истины завершен. Уважаемые саэры, прошу засвидетельствовать, что сирра Кателлина Крэаз успешно прошла его.
ГЛАВА 7
Утро новой жизни ворвалось в спальню вместе с дробным звуком торопливых шагов, шорохом штор, стуком распахиваемых настежь оконных рам и строгим голосом Кариффы.
— Пора вставать, сирра Кателлина!
Открыла глаза, с интересом прислушиваясь к ощущениям. Ничего не болело, не ломило, не тянуло. Голова порадовала отсутствием «тумана» и тяжести. Чувствовала себя выспавшейся, бодрой и, как ни странно, здоровой. А ведь предыдущим вечером настолько устала, была разбита и измотана, что почти не помню, как добрела до кровати.
После ритуала пришлось еще пережить долгий тяжелый разговор с сиятельным. Наедине. Не знаю, почему Крэаз так спешил, что не счел нужным перенести беседу хотя бы на день, но он появился в покоях практически вслед за мной и тут же приступил к дотошным расспросам, больше походившим на банальный допрос.
С трудом балансируя на краю уплывающего сознания, отвечала на вопросы, осторожно вплетая в ту правду, что знала о жизни Катэль, собственные выводы, домыслы и расцвечивая ее искорками вынужденного обмана. Благо ритуал взыскания истины уже закончился. Откровенно лгать все же боялась, так и запутаться во вранье недолго. Делала это осмотрительно, только по необходимости, когда разговор приближался к опасной черте, той самой, за которой скрывалась настоящая я — Катя Уварова.
Подробно поведала об обстоятельствах, при которых Альфииса подслушала беседу Эктара и Дорста. Тут мне скрывать было нечего. Сообщила о последнем разговоре с опекуном Кэт, а также о его необычном поведении и обращении с воспитанницей. Не забыла намекнуть о поцелуях, дав наконец волю своей мстительной фантазии. Тем более уверена: все это имело место в жизни несчастной Кателлины.