Джейд решительно трясет головой, отгоняя эту картинку, и ищет среди своих видеокассет ту, на ребро которой много лет назад приклеила желтую тыквочку, – это «Хеллоуин», именно его она посмотрит перед тем, как уйти в небытие, именно под него заснет. Когда она открывает глаза, за окном почти полдень, значит, вылазку по протыканию мусора она проспала. Да и хрен с ней. Один день мусор обойдется и без нее. Вряд ли Фарма следит, отмечается она или нет. Камеры Фармы больше интересуют ее округлости. Джейд ежится, представляя его похотливые глазки.
Она берет картонную коробку и без особой спешки – в доме пусто, как в могиле, – заворачивает в старые штаны драгоценную кассету «Кровавый залив», обвязывает розовой ленточкой, чтобы не загремела под ногой Тиары Мондрагон, если та ее пнет, как таракана.
Джейд сворачивает в стопку свои бумаги, и вместо того, чтобы спрятать внутри кассеты с «Кровавым заливом», сует толстую пачку под бантик ленты, как подробное письмо, какими обмениваются пылкие словоохотливые девушки – про парней, про косметику… о чем там нормальные девушки болтают. Потом она одевается, топает по грязи вокруг озера, по хребту плотин, и через сорок пять минут, запыхавшись, поднимается на причал Терра Новы, готовая стучать во все, похожее на дверь.
Но где же яхта… Ее нет?
Джейд медленно оглядывает озеро. Где можно спрятать такую громадину?
Оказывается, в Кровавом Лагере, которому она салютовала по пути сюда, с вершины обрыва.
– Не поняла, – бурчит Джейд с искренним возмущением, – с чего их понесло в Кровавый Лагерь?
Она подходит к краю причала, будто лишние десять шагов помогут ей разобраться, и наконец понимает, что стройка в Терра Нове совершенно опустела. Второй четверг перед Четвертым июля – неужели в Айдахо какой-то праздник? Вроде бы нет, а хоть и праздник, Основатели с радостью заплатят по праздничному тарифу.
Куда же все подевались?
Джейд прикрывает глаза и щурится, чтобы лучше видеть, – яхта пришвартована прямо у пристани перед Кровавым Лагерем, той самой, с которой ныряли дети, чтобы заработать значок ныряльщика.
Смысл? Ноль целых ноль десятых. Джейд рассеянно оглядывается по сторонам, видит почтовый ящик – именно в него сует почту Дэн Дэн, именно сюда он тащится через все озеро. Джейд запихивает в ящик, как бомбу, штаны, ленту и пачку листов – задание выполнено. Теперь надо выполнить другое задание, кое-что разведать.
Через двадцать минут она, запыхавшись, залезает на меловой обрыв позади Кровавого Лагеря и смотрит вниз. Там Харди, его глиссер, как обычно, вонзился в берег, и два его помощника рыскают вокруг с мешками для мусора. Тут же полиция штата, какой-то долговязый малый в одежде смотрителя парка, а на пристани, завернувшись в одеяло, сидит Лета, сбоку ее обнимает Тиара.
Джейд наклоняется вперед, оглядывая открытое пространство. Она и правда, когда училась в средней школе, закопала здесь тяжелый двузубый топор, так сказать, впрок. И еще потому, что украла его. Вряд ли Харди стал бы поднимать все наличные подразделения и привлекать гражданских из-за того, что недоучившаяся уборщица из Пруфрока посоветовала заглянуть под половицы в хижине номер шесть.
Или стал бы?
Джейд высовывается еще дальше, мягкий мел осыпается под правым ботинком и… Лета в одеяле, ненавистная мачеха ее утешает.
Почему?
Что стряслось?
Еще одно убийство, предполагает Джейд и чувствует на себе чей-то взгляд.
Она смотрит вниз, по сторонам, и наконец обнаруживает Тео Мондрагона в шортах цвета хаки и расстегнутой рубашке, словно он не успел привести себя в порядок. Словно выбежал, услышав крик. Джейд так и видит, как он направляет свою чудовищную яхту через озеро, не тратя времени на проверку глубины, не заботясь, что кувшины и стаканы в каютах сыплются на пол.
И вот он стоит возле Кровавого Лагеря, прижав к уху телефон, и смотрит на Джейд, на ее обесцвеченные волосы. Фиолетовый оттенок смылся, наверное, она превратилась в пепельную блондинку, чем и привлекла его внимание.
Джейд отступает, и снова, балансируя, как на канате – ухватиться не за что, – перебирается через хребет плотины, бежит до самого дома, и грудь вздымается в такт шагам… весь следующий час она красит волосы в иссиня-черный цвет сапожным кремом: ничего более подходящего дома не найти. На выходе – сущий кошмар. Раковина выглядит так, будто в ней взорвался демон, будто решить эту проблему может только звезда ужастиков Бен Аффлек.
Да только где он, Бен Аффлек? Откуда ему здесь взяться?
Джейд достает принадлежности для уборки и целый час в кои-то веки наводит порядок. По идее, волосы должны высохнуть, но они липкие и жирные. Она выходит во двор, берет шланг, уксус, втирает в голову спирт, но ничего уже не исправишь. Вороново крыло вкупе с бесцветным, выгоревшим крысиным гнездом, в которое превратились ее волосы, дало диковинный оттенок оранжево-коричневого, смесь моркови с блевотиной. Кое-где пробиваются черные усики, и скальп похож на старую лакированную туфлю, такую дешевую, что на солнце она полопалась.
Да какая разница!
Вот и пусть все опускают глаза, шипит Джейд, подбадривая себя, и бредет в свою комнату, роется в поисках бумаг, которые стоит подсунуть Лете, а потом, потом – надо решить, какой фильм будет следующим в спецкурсе «Последняя девушка».
Джейд надевает наушники и до вечера смотрит «Кровавую вечеринку», «День дурака» и «С днем рождения меня», в какой-то момент отрубается и приходит в себя, когда экран уже с шипением демонстрирует свою голубую душу. Как экран телевизора Кейси Бейкер в начале фильма «Крик». Что это значит? Начинается собственный фильм Джейд, слэшер из Пруфрока официально стартует, и все предварительные этапы наконец пройдены? Если купить такой же попкорн, как у Кейси Бейкер, будет ли он лопаться на плите с такой же скоростью? Движется ли Кейси навстречу смерти в реальной жизни, или это всего лишь кино?
Стоит проверить, для этого подойдет и обычный попкорн для микроволновки. Только на кухне сейчас отец жарит яичницу, взгляд какой-то осоловелый.
Он потирает лицо рукой, стараясь взбодриться.
– Как раньше, уже не работает, – сетует он на трюк, который позволял ему протрезветь быстро. Отец улыбается левой стороной рта, как бы приглашая ее улыбнуться в ответ – вот, мол, какое мерзкое утро. Джейд едва не поддается, но все-таки уводит взгляд в сторону, к входной двери, та приоткрыта, чтобы впустить в дом воздух, так всегда делала ее мама, когда утром вставала раньше всех и суетилась по хозяйству. На миг Джейд вновь ощущает себя десятилетней.
Отец в кои веки угадал ее настроение и, переложив яичницу со сковородки на тарелку, начинает рассказывать историю, хорошо Джейд известную, – она слышала ее совсем девчонкой, когда время до ее рождения было окутано тайной, – отец к тем временам потому и возвращается, что прежде был титаном размером с десятиэтажный дом.
– В такие дни мы прятались под пирсом, рядом с каждым плавает упаковка из шести бутылок пива. – Он поднимает воображаемую пивную бутылку на уровень груди.
– Мы? – задает наводящий вопрос Джейд, хотя ответ ей известен: Фарма, Клейт, еще какой-нибудь придурок, у которого хватит ума прицепиться к лодке.
Отец продолжает:
– Это было прежде, чем помощник шерифа Харди обзавелся своей болотной посудиной.
Повышать шерифа в звании Открывашка Дэниэлс отказывается наотрез – он так и остался для него помощником шерифа.
– Слушай, на этот раз история наверняка выйдет что надо, но мне… – начинает Джейд.
– Департамент тогда пользовался длинной двухмоторной лодкой, – продолжает отец, шаря по шкафчику в поисках перца, не замечая его на стойке. – Если завязать узел как следует, запросто могла дом с корнем вырвать.
– И вы…
– Мы сидели там целыми днями, привязав к лодке канаты, ждали, когда твоя мама или еще кто позвонит и скажет: на том берегу что-то случилось.
– По расписанию, что ли? – Задать этот вопрос раньше Джейд в голову не приходило.
– Нет, когда оказывалась поблизости. – Отец откидывается назад и вилкой поддевает кусок текучей глазуньи. – Кимбэт знала, что мы там, и мучила нас – нет бы сразу позвонить.
«Кимбэт» – это Кимми плюс Бэтмен, потому что сумочку мама носила на поясе – для Джейд это все давно поросло быльем.
– А потом шериф… – подсказывает она, стараясь поскорее с этой историей разделаться.
– Помощник шерифа, – поправляет отец и проводит вилкой горизонтальную черту.
Джейд самым своим нудным и скучным голосом заканчивает рассказ:
– И он, как сумасшедший, несется по вызову на другую сторону озера, а ты, Фарма, Клейт и кто там еще сидели под пирсом с канатами в руках, босиком чиркали по воде следом за лодкой, пока он не оглянется и всю вашу ораву не спалит.
– Будь тогда в телефонах камеры, – отец подносит тарелку прямо ко рту, потому что желток слишком жидкий, никак не подцепишь, – или хотя бы телефоны, – добавляет он, улыбаясь и поднимая бровь. И Джейд готова поспорить на что угодно: именно этой улыбкой он и заманил маму в Кровавый Лагерь на вечеринку, в самое подходящее-неподходящее время для зачатия.
С этого всегда и начинается. Какой-нибудь похотливый козел, вместо того чтобы валить куда подальше, давай подкатывать. Даже когда она ищет в интернете старые сказки про индейцев, всегда найдется какой-нибудь придурковатый старый хрен, будет тебе улыбаться, точь-в-точь как Открывашка Дэниэлс, когда отскребает мир от клейкой грязи, вешая на уши лапшу ондатрам и бобрам, уткам и воронам, да всем, у кого хватает дури его слушать.
– Хочешь сказать, рыбацкая лодка может вытянуть троих охламонов? – спрашивает Джейд у отца.
– Тогда мы весили поменьше.
Джейд качает головой, прищуривается, смотрит на входную дверь и говорит себе – не надо, нечего с ним общаться, даже по случаю. Тут же прицепится.
– Ну и зачем об этом опять рассказывать? Как была хрень, так и осталась.
Отец поддевает вилкой еще кусок, демонстративно жует, глотает.