– Рада послужить обществу. – Джейд подбирает комбез и тащится вслед за Мэг… к соседнему столу?
– Я буду за тобой приглядывать, – поясняет Мэг.
– Да я только рада, – заверяет Джейд, надеясь устроиться на пустом вращающемся стуле, но Мэг откатывает его в сторону и заменяет на раздолбанный табурет.
– Для осанки полезно, – сообщает Мэг и заводит руку за спину Джейд, помогая ей выпрямиться, но не касаясь, ведь это чревато обвинением в домогательствах ко временному сотруднику.
Джейд послушно выпрямляет спину, садится на табурет верхом, берет у Мэг конверты и листовки, терпеливо выслушивает инструкции: что с этим делать, какой нужен результат, бла-бла-бла. Листовки бледно-зеленые, насчет общественного опроса, призванного ограничить воздушное движение над Пруфроком.
Обхохочешься!
– Извините, Шерлок. – Джейд облизывает конверт номер один, кладет в сторонку – запечатанные будут в отдельной стопке. Потом берет второй, отчаянно стараясь, чтобы сгиб получился аккуратным.
Конвертов примерно сорок или около того. Мэг пристально наблюдает за ней, хмыкая, когда Джейд тормозит, и одобрительно мурлыча, когда работа двигается успешно. Солнце садится, и верхний электрический свет затмевает дневной. Телефон звонит, попискивает радиосвязь, шаркают по полу ноги, а волосы Джейд, намазанные кремом для обуви издают едкий, дурманящий запах, от которого ее клонит в сон.
На цифре сто четырнадцать Джейд касается лбом крышки стола, надеясь передохнуть, но Мэг откашливается, типа, не спать, и Джейд вздрагивает, откидывается назад.
– Сколько времени прошло?
– Работай, пока работается, – велит Мэг. – Будем надеяться, твоя нагрузка шерифа устроит.
– Прекрасно. – И Джейд случайно-нарочно надрывает листовку, которую старается аккуратно сложить.
– В утиль. – Мэг жестом посылает Джейд к урне на другом конце комнаты, рядом с принтером – та же модель, что и в библиотеке, возможно, заказывали у одного поставщика, и Джейд, волоча ноги к своему табурету, понимает: рвать листки нет смысла, если всякий раз придется таскаться к урне. Но спине и правда лучше. Может, табурет – не такое вредное изобретение, как ей всегда казалось.
– Чем пахнет? – спрашивает Мэг несколько минут или часов спустя, прерывая сон, в который медузой погрузилась Джейд. – Ты, случайно, не пролила бензин на… – Кнопкой своей ручки она тычет в свернутый комбинезон.
– Машину я не вожу, – отвечает Джейд скрипучим голосом. – А газонокосилку мне не доверяют.
– Пожалуй, разумно, – соглашается Мэг и вновь погружается в компьютер.
Через сто тридцать заклеенных конвертов, когда на столе опасно громоздятся уже четыре стопки, в комнату, распахнув двери, как в салуне на Диком Западе, входит Харди.
– Меган, мне надо… – начинает он и осекается, увидев Джейд.
– Шериф, – приветствует его Джейд, платя той же монетой – он напугал ее вчера вечером.
– Чем ты здесь занимаешься?
– Общественными работами, – выпаливает Джейд.
– Она раскладывает листовки по конвертам, сэр, – поясняет Мэг, глядя на Харди поверх очков и давая понять, что здесь он только мешает, в приемной ему делать нечего.
– Ясно, ясно. – Шериф потирает нос тыльной стороной ладони, выросшая за шесть часов щетина шуршит о жесткий воротник рубашки.
– Все норм… – спрашивает Мэг, заканчивая предложение глазами.
– Из штата понаехали. – Харди пожимает плечами, словно браться за дело о смерти Основателя ему не хотелось. Чтобы показать, насколько спокойно он к этому относится, Харди вешает коричневую куртку на не украденную Джейд вешалку, сверху водружает официальную шляпу с плоскими полями, срывает с себя ремень и швыряет на боковую стойку с документами с такой силой, что Джейд становится страшно: вдруг его служебный револьвер выстрелит ей прямо в живот.
– Можешь идти, – разрешает Харди. – Ночь предстоит длинная.
– Как же я весь кайф пропущу? – усмехается Мэг.
– Не знаю, что бы я без тебя делал. – Проходя мимо ее стола, Харди достает из кармана рубашки что-то кургузое и черное, кладет в стаканчик для карандашей из проволочной сетки на столе Мэг и для верности дважды хлопает по ребру стаканчика. – Если позвонят…
– Перенаправить через коммутатор, – заканчивает Мэг. – Узнать, кто звонит, и сообщить вам.
– Моя верная Пятница, – говорит Харди и несется дальше.
Джейд понятия не имеет, что это за порнографическая кличка, да оно ей и ни к чему.
В коридоре Харди останавливается, ослабляет узел коричневого галстука, который Джейд заметила только сейчас.
– Ты вроде должна начать завтра, – вспоминает он, и голос его гремит на весь участок.
– Я ранняя пташка, – парирует Джейд, сверкая зловещей улыбкой.
– Ну и ешь своих червячков… – Харди исчезает в конце коридора, на ходу развязывая галстук.
– Разве так себя ведут приличные девушки? – с укоризной замечает Мэг, не удостаивая Джейд взглядом.
– Я женщина, услышь мой рев! – цитирует Джейд австралийскую певицу Хелен Редди и страстно облизывает очередной конверт, представляя, что язык изодран в клочья, а по зубам сочится кровь.
Через час Джейд уже на седьмой пачке, и работе не видно конца и края. Стоит поднять голову, ей мерещатся бледно-зеленые листовки. Угол стены возле принтера – гигантская складка, и сама Джейд словно находится внутри белого конверта. У табурета, к которому она приклеилась, липкая поверхность, потому что ее облизал огромный язык. А Мэг – жирная копна черных волос, они упали вниз, спутали все бумаги, и Джейд не может их ни подцепить, ни оттолкнуть прочь.
Она поднимает руку, и Мэг тут же откликается.
– Да?
– Туалет?
– Спроси как следует.
– Могу ли я посетить кабинку в женском туалете, который знаю так хорошо, что лучше некуда? – спрашивает Джейд, полностью признавая поражение. – Ту, которую я мою последние несколько…
Мэг проводит ее по коридору.
– Секретарша и по совместительству дежурный конвой, – язвит Джейд. – Обслуживание по полной программе.
– Не стесняйся, лезь прямо через окошко, – парирует Мэг, – решетка проржавела насквозь.
– Ночь – эмбрион, – декламирует Джейд и заходит в кабинку. Потом моет руки, мельком видит свое отражение в зеркале. – Девочка-ужастик спешит на помощь, все выше и выше…
Мэг отводит ее назад в приемную, и Джейд кажется, что это камера, а ее город – тюрьма.
Отличный был план – нарыть в участке информацию о том, что творится в Терра Нове, ага. Но проходя с мрачным видом мимо стола Мэг, Джейд все-таки засекает, что на проволочном стакане для карандашей, куда Харди положил неизвестно что, написано: РАСШИФРОВКА.
Так-так-так!
– Может, я что-нибудь другое поделаю? – скулит Джейд.
– Закончишь с объявлениями – налепишь марки, – отвечает Мэг, глядя прямо на Джейд, возможно, хочет, чтобы та отвела взгляд.
– Значит, лижем дальше. – И Джейд опять садится на табурет.
Еще две стопки – она будет орудовать до седьмого пота, фантазирует Джейд, и тогда клейкую сторону марки можно увлажнять у себя под мышкой, а потом лепить марку на конверт. Развлекаемся как можем!
Теперь вымазанные пальцы Джейд оставляют на непорочно белых конвертах серые разводы – ничего страшного, жители Пруфрока поймут, что конверты заклеивал человек, а не машина…
Хотя кому какое дело? Кого вообще волнует вся эта канитель?
Немного погодя Джейд вновь опускает голову на стол, чтобы хоть на миг вырваться отсюда, забывает, что и не думала спать, и вдруг видит, что она в полном одиночестве, будто ее засосало в какое-то пространство, где заправляет слэшер Фредди.
Она смотрит на дверь – нет ли там блеющей овечки? На другую – не выползает ли через нее мешок для трупов? Переводит взгляд на бачок с питьевой водой – есть ли там вода?
Пока есть.
Джейд правой ногой постукивает по полу, проверить.
Это не овсяные хлопья. Все тот же пол.
Может, это ей не снится? То есть… то есть на сей раз Мэг не стала ее будить? Джейд напрягает слух – ага, Харди в своем кабинете вещает менторским тоном, Мэг внимает, в паузах поддакивает, периодически наступает тишина – наверное, кто-то что-то сообщает по двусторонней связи.
Джейд пытается проскользнуть к вожделенному стакану для карандашей на столе Мэг и с опозданием понимает – ноги продолжают спать, она кренится набок, задевает коробочку со скрепками и отправляет ее в полет.
Джейд делает нырок – чтобы скрепки не рассыпались по полу.
Она аккуратно кладет их на место, проверяет коридор – Мэг может появиться в любую минуту, – садится в кресло Мэг и выуживает из стакана для карандашей диктофон, который туда бросил Харди.
Диктофон, который пахнет самим Харди, уютно втыкается в компьютер Мэг, будто сам знает нужное гнездо, и Джейд понимает, что значит «моя верная Пятница». Но в ту же секунду – конечно же – голос Харди в кабинете становится громче, значит, разговор, который он и Мэг ведут неизвестно с кем, завершен.
– Блин, блин, блин! – шепчет Джейд, жмет на клавишу в поисковике Мэг, входит в свою школьную почту, вводит пароль раз, другой, вспыхивает предупреждающий сигнал – еще одна неудачная попытка, и ее заблокируют до завтра.
Действуя очень аккуратно, она вбивает буквы «Хаддонфилд» задом наперед, заменяя гласные символами и цифрами. На экран выпрыгивает ее почта. Джейд открывает на диктофоне единственный файл и отправляет его себе письмом в ту самую минуту, когда дверь в конце коридора закрывается, и слышно энергичное постукивание – туфли Мэг, она спешит по коридору. Но файл еще не загрузился, слишком тяжелый, блин, блин, блин!
Джейд все равно нажимает отправку, немного выжидает, потом выдергивает диктофон из гнезда – на экране вспыхивает надпись УСТРОЙСТВО ИЗВЛЕЧЕНО С ОШИБКОЙ, но Джейд двигает его по столу, двигает… Поднять руку и перевалить диктофон через металлическое кольцо стакана для карандашей с надписью РАСШИФРОВКА нельзя. Станет ясно, чем она тут занималась.
Неужели попалась? Сейчас ее схватят и притащат туда, где она и так сидит, сорвут с нее маску? Вряд ли. Во всяком случае, сначала она прослушает запись.