– Это не мне придется быть смелой! – парирует Джейд с дрожью в голосе.
– Всем нам нелегко, – вступает в перепалку Харди.
– Дженнифер. – Холмс решил поздороваться, но как-то неохотно, типа, извиняясь.
– Джейд, – машинально поправляет Джейд. Эту сценку они разыгрывают не один год.
– Мисс Мондрагон поступила так, как сочла нужным, – поясняет Харди, почему-то держа шляпу в руках, хотя он почти лысый, а солнце жарит вовсю.
– Это просто… личное письмо и мои старые задания по истории, – говорит Джейд. – Не знаю, что вы там надумали…
– Джейд, – окликает Лета таким тоном, что Джейд вынуждена на нее обернуться.
– Скажи им! – умоляет Джейд.
– Я уже все сказала.
– Она уже все сказала, – подтверждает Харди.
– Значит, все в курсе? – спрашивает Джейд. – Прекрасно, тогда играем в открытую! Впрочем, это ничего не изменит. Она – последняя девушка, это факт, и где-то неподалеку бродит слэшер. Не хочу ни о ком говорить плохо, но после Дикона Сэмюэлса, скорее всего, пострадает кто-то с той стороны…
– Раньше, – перебивает ее Лета. – Перед этим.
– Ладно, ладно. – Джейд обращается к Харди. – Помните, как вы поймали меня у принтера в библиотеке?
– Задание для дополнительных баллов? – спрашивает Харди, почесывая голову.
– Мистер Холмс наверняка сказал вам, что я соврала, – продолжает Джейд, – зачем ему скрывать? Но меня за это уже не накажут. Да, задолженность по истории ни при чем. Мистер Холмс уходит на пенсию, зачем ему напоследок читать мой бред? Ну и ладно, не в том дело. Просто я должна была сказать Лете, что здесь произойдет. Я должна ее защитить. Оградить человека от опасности – не преступление! А за бумагу я могу заплатить, пусть Конни не беспокоится…
– Конни знает, что ты целых три года сидела в библиотеке после закрытия и делала домашние задания. – После этих слов Холмс поджимает губы и смотрит Джейд прямо в глаза.
Джейд открывает рот, чтобы что-то сказать, но сказать нечего. Значит… значит, Конни всегда знала, что Джейд прячется по ту сторону прохода с аудиокнигами, когда в библиотеке гасят свет?
Вдруг до Джейд доходит то, что уже ясно остальным: школа окончена, вываливать на мистера Холмса свои теории о слэшерах она больше не может, вот и хочет зацепиться за кого-то другого, показать кому-то, что по части слэшеров ей нет равных.
– Нет-нет! – Джейд отступает от всех троих и едва не падает в озеро. – Голландец, которого она нашла в воде, он и его девушка… это же кровавое жертвоприношение, разве не ясно? Они были первыми, значит, будут и другие, а они – это так, закуска перед обедом. Так всегда и случается. Они что-то нарушили, залезли туда, куда залезать не положено, за что и поплатились. Так всегда и случается, уж извините. Потом – Основатель, Дикон Сэмюэлс. Он… это и есть доказательство, что все началось, неужели не ясно?
Харди теребит край шляпы. Наконец он поднимает глаза и говорит:
– Ты хочешь сказать, что медведь…
– Это не медведь, шериф, – убеждает Джейд его, их всех. – Медведи не мстят. Медведя просто подставили, но никто не поверит до…
– Вечеринки, – догадывается Лета, значит, хотя бы одну из заметок Джейд прочитала.
Джейд смотрит Лете в глаза, медленно кивает и медленно, осторожно задает наводящий вопрос:
– И что за большая вечеринка бывает здесь каждый год?
Лета не отвечает, тогда Джейд поворачивается к Харди, к мистеру Холмсу:
– Она не местная, не знает.
– День независимости? – Харди пожимает плечами.
Джейд победно щелкает пальцами.
– Четвертое июля? – обращается Лета ко всем сразу.
– Сама увидишь, – обещает Джейд.
Тут в разговор включается Холмс и спрашивает у Джейд:
– Это тот же слэшер, что убил стадо лосей в Овечьей голове?
– Овечья голова? – не понимает Лета.
– Так называют долину старожилы, – поясняет Холмс и пожимает плечами, будто эта информация большого значения не имеет.
– Я же просил это не показывать! – возмущается Харди. – Не подогревать воспаленное воображение.
– Не обзывайтесь, шериф! – Джейд показывает на свой висок, ага, воспаленное воображение.
– День независимости, – повторяет Лета мягко, но слова вдруг звучат внятно и отчетливо.
– Я понимаю, ты думала, так будет лучше, – обращается к ней Джейд, ошарашенная тем, что пути назад уже нет. – Ты же знаешь, что взрослые – полиция, преподаватели, родители – не могут в это поверить и врубаются, когда уже слишком поздно. Но ты готова помочь, дать отпор, все остановить – вот что самое главное! Это и есть наше оружие, этим мы…
– Мы и правда можем это остановить, – говорит Лета.
– Ты можешь, – уточняет Джейд.
– Потому я и позвонила шерифу Харди, – продолжает Лета извиняющимся тоном.
Джейд поворачивается к Харди.
– Я привез мистера Холмса, потому что знаю… – Шериф слегка запинается, как ему свойственно. – Он был твоим любимым учителем. Не был, а есть, он и сейчас твой любимый учитель.
Джейд смотрит на мистера Холмса, во взгляде – мольба. Он пожимает плечами, пальцы ног в кожаных сандалиях елозят по гравию.
– Я подтвердил, что ты без ума от этого поджанра кинематографа. От фильмов ужасов этого типа. От этих… слэшеров.
– Я должна сказать спасибо?
– Но… вот что хочу добавить. – Холмс растопыривает пальцы и подносит к груди, как бы обвиняя себя. – Я и не думал, что мисс Мондрагон… Я знал, что ты не хочешь писать об истории, только мне и в голову не приходило, что у тебя своя история, которой ты не хочешь делиться. Поэтому твои доклады об ужастиках…
– О слэшерах.
– Кишмя кишат всякими страшилами, – подхватывает мистер Холмс.
– Он просто хочет сказать, что не должен был поддерживать твое увлечение, – объясняет Харди, давая понять: он говорит от имени Холмса то, что тот сам сказать не может.
– Ты имел в виду «подогревать», Энгус, – резко бросает Холмс.
– Шериф, – поправляет Харди.
Холмс пожимает плечами, и Джейд понимает – он здесь против своей воли. Но ей от этого ничуть не легче.
– Дело не во мне! – В голосе Джейд звучит мольба, за что она себя презирает. – А в парне, которого прибило к берегу, в Основателе, которого прихлопнули шикарной клюшкой…
– Чем? – спрашивает Харди.
– И не только в этом, – поправляется Джейд, не считая нужным вдаваться в детали. – Очень интересно, кто наведался в «Семейный доллар» и купил там длинный черный парик, и почему ему надо было маскироваться, и как ему удалось сделать вид, что он идет по воде, может, привязал к ногам чудо-сандалии – ничего этого мы пока не знаем!
– То есть ты хочешь сказать, кто-то специально нарядился в Озерную Ведьму и разыгрывает фильм ужасов? – вносит ясность Холмс.
– Слэшер, – уточняет Джейд.
– Если выражаться по-твоему, – вмешивается Лета и касается руки Джейд, – то да, мистер Холмс уверен, что речь на сто процентов идет о страшилище.
Джейд отдергивает руку и поглаживает ее, будто обожглась. Она пытается улыбкой отогнать обвинения, показать, как они нелепы, и тут же понимает: ее деланая улыбка их еще больше напугает, это все равно что Майкл Майерс из «Хэллоуина» будет ухмыляться, глядя на доктора Лумиса. И, сдается, эту троицу не убедить. Но, может быть… хоть одного из них? Самого главного? И она поворачивается к Лете.
– Пойми, если тебе дорога твоя семья, Терра Нова, ты должна…
– Я умею читать между строк, Джейд, – повторяет Лета размеренно, чтобы Джейд наконец ее услышала. – Ты скрываешь это изо всех сил, пытаешься спрятать даже от себя самой, но… вот, я кое-что подчеркнула. – Из заднего кармана штанов она достает набранное на компьютере письмо и находит нужную страницу. «Я была в Айдахо-Фолс, у врача, которого в Пруфроке не оказалось».
Повисает тишина, шириной с озеро Индиан.
– Это же просто… – начинает Джейд, сбивается, начинает снова: – Мама не хотела, чтобы доктор Уилсон…
– Потому что он местный? – спрашивает Лета.
– Нет. – Джейд отступает, оглядывая лица своих якобы присяжных. – Я просто… просто объяснила тебе, где нашла «Кровавый залив»! У каждого слэшера своя история. Возьми Джейсона, Фредди, Майкла, Чаки – у каждого в прошлом что-нибудь случилось. Но у каждого фильма-слэшера тоже своя история! Когда ты его в первый раз посмотрела, как он к тебе попал. Вот и все, что я хотела… я писала не о себе, а о «Кровавом заливе».
Джейд по очереди смотрит на каждого – неужели до них не доходит? Разве то, что она говорит, не логично?
– «Пока мама сидела в машине и не могла решить, будет или не будет». – На сей раз Лета зачитывает, цитировать по памяти – слишком большой кусок.
Джейд смотрит на нее изумленно:
– И что ты хочешь сказать? Это же… это же просто бензоколонка, я случайно заглянула в корзинку для мусора…
– Ты была сама не своя. – Кажется, Лета вот-вот расплачется. – И ухватилась за первое, что попалось под руку, прижала к себе как броню. Чтобы защититься. И оно тебя защитило, разве не так?
– «Кровавый залив»?
– Слэшеры, – уточняет Холмс.
– И чтобы все не выплыло наружу, она специально вела себя плохо, – вынужден добавить Харди.
– Что… что… – В голове у Джейд вихрь, до рта добираются лишь отдельные слова. – Что вы хотите сказать? Моя мама что-то мне сделала?
– Твой отец, – едва слышно произносит Лета.
– Отец? – фыркает Джейд.
– Такое случается чаще, чем хотелось бы, – вздыхает Лета. – А среди коренного населения процент очень…
– Думаете, к доктору в Айдахо-Фолс я поехала из-за него? – Теперь уже Джейд допрашивает свой суд присяжных.
Да, отвечают все трое, не произнося ни слова. От боли Джейд закрывает глаза, впивается пальцами в свои испоганенные волосы и тянет их, потом отворачивается и… Ей не хотелось до этого доводить, не хотелось применять ядерное оружие, но что еще остается?
– Вы ведь сами отец, шериф, – напоминает она не громче, чем требуется. – Вы бы поступили так со своей дочерью? С Мелани?
– Дженнифер, – укоряет мистер Холмс.