– Я имела в виду, что напишу еще несколько работ.
– Можешь рассказать мне о слэшерах.
– Шутка такая?
– Подарок.
Джейд делает глубокий вдох, мотает головой – не может быть, это не шутка, а ловушка, и все же… Один вопрос – и она получит аттестат?!
– Погнали, – соглашается она.
– Только чур отвечать честно.
– Поклясться родным отцом?
Мистер Холмс хмыкает – и задает свой вопрос:
– Не могла решить, будет или не будет – о чем речь? Твоя мама. В Айдахо-Фолс, когда в мусорной корзине ты нашла кассету.
– «Кровавый залив», – уточняет Джейд.
– Я рассчитываю на другой ответ.
Джейд впивается в него взглядом, взвешивает в голове все «за» и «против», ненавидит себя за то, что позволила загнать себя в угол, но не успевает ничего изобрести, «толкнуть ему товар», как он написал на полях одного из ее сочинений, как стеклянная дверь «Семейного доллара» распахивается и оттуда, вместе с волной кондиционированного воздуха, вытекают Харди с Летой.
– Ну что? – обращается Джейд к Харди и Лете. – Я образцовая жертва внеклассных мероприятий или просто такой уродилась?
– Не все так однозначно, – отвечает Лета.
На это Джейд и рассчитывала.
Харди медленно надевает очки от солнца и сообщает:
– По словам твоей матери, которая обещала предоставить мне подтверждающие документы… визит к врачу в Айдахо-Фолс был совсем не для… того, о чем мы подумали, исходя из твоего письма мисс Мондрагон. Да, ты была там по особой причине, но совсем по другой. Тебе делали промывание желудка, верно?
Джейд сглатывает, и звук громко отдается в ушах.
– Промывание желудка – не самая приятная штука, – признает она.
– Это еще не все, – сообщает мистер Холмс лично Джейд, имея в виду, что экзамен с одним устным ответом еще впереди, и, возможно, вопрос будет задан неожиданно, чтобы наверняка получить правдивый ответ.
– Чего уж тут приятного, – продолжает Харди о промывке желудка, не сводя глаз с Джейд. – Было бы приятно, стала бы ты глотать целый пузырек аспирина?
– Он был со вкусом вишни, – бормочет Джейд.
– Так это вышло случайно? – спрашивает Лета.
Джейд сглатывает, снова громкий звук в ушах, и протягивает, будто значок, свое запястье самоубийцы.
– Думаете, это первая попытка, так? – интересуется она, изображая самую снисходительную и авторитетную усмешку, на какую способна.
Глаза Леты влажно блестят, она так взволнована, что вот-вот расплачется. Мистер Холмс просто смотрит сквозь входную дверь «Семейного доллара», наверное, думает, здорово бы сейчас оказаться в воздухе, на высоте двухсот футов. У Харди глаза вообще скрыты хромированными линзами, значит, витает мыслями вообще неизвестно где. Хоть за тысячу миль отсюда. Взрезает гладь озера Индиан на своем глиссере, который так и прыгает над поверхностью, касаясь воды каждые тридцать футов или около того.
Вот она, победа, говорит себе Джейд. Ее душа ликует, ведь результат достигнут, она едва не плачет от радости, но в остальном все как обычно. Отправьте ее на десять или двадцать минут отмывать непристойные надписи со стен в туалете, и вся радость улетучится, а Пруфрок вновь станет обычным отстойным Пруфроком.
Этот обеденный перерыв явно прошел не по плану.
Сейчас Лета должна сидеть на скамейке с отвисшей челюстью, веря на все сто, что слэшер реален, озеро Индиан под угрозой, и именно ей предначертано остановить резню. А Лета просто стоит перед ней, скрестив руки на груди, правая ладонь тревожно прикрывает рот, брови озабоченно приподняты. Беспокоится о Джейд.
Но разве Лета виновата? Джейд могла бы предвидеть ее реакцию. Человек она хороший, чистый, как подобает последней девушке, и, если есть хоть мизерная вероятность, что насчет Джейд она права, то обязательно попытается все исправить. Ведь чего хочет слэшер? Привести мир в порядок, отомстить за несправедливость – вот и весь его интерес. Да, слэшер тоже вершит справедливость, но последняя девушка вершит справедливость над ним, именно она ставит точку в серии убийств, которая угрожает выйти за всякие рамки и превратиться в кровавый разгул. Значит, последняя девушка – тоже символ справедливости, она тоже хочет победить зло, когда оно возникает на ее пути. Даже если оно читается между строк в письме, если как следует напрячь зрение.
– Это еще не все, – кивает Лета и берет Джейд за руки, словно собирается вести ее на танцпол.
– Тут ты права. – Джейд вспоминает трек «Важный взгляд» и старается принять соответствующий вид, растрепанные черные пряди лезут в глаза. Она убирает челку, поворачивается, чтобы с мрачным видом уйти, потом медлит и заставляет себя сказать им всем: – Спасибо. Знаю, вы хотели мне помочь. Но я правда люблю ужасы. Не надо во всем искать тайные причины. И с розыгрышами я завязала.
– А попытка убедить нас, что поблизости гуляет слэшер – это что? – не сдерживается мистер Холмс.
– Это не шутка, – отвечает Джейд.
– Я ее отвезу, – объявляет Харди, снимая напряжение, и на правах полицейского берет Джейд под левый локоть – направить в нужную сторону.
Джейд не возражает, только оглядывается на Лету, та смотрит ей вслед, и ее глаза говорят: я сделала не все, что могла, я должна сделать больше, почему я допустила, что все заканчивается вот так?
Все только начинается, мысленно уверяет ее Джейд, стряхивает с локтя руку Харди и, опережая его, сама распахивает пассажирскую дверцу.
– Днем у меня работа в школе, – сообщает ему Джейд, едва они выезжают с парковки.
Харди уже начал поворачивать налево, но тормозит и разворачивает машину в другую сторону.
– Джейд, не важно, что нам сказала твоя мама. Если отец когда-нибудь…
– У Леты Мондрагон – воспаленное воображение! – Джейд использует его же слова против него. – Материнский комплекс курицы, ей позарез надо обо всех заботиться. А я – тот самый птенец, у которого шансы выжить минимальные, значит, меня надо спасать в первую очередь.
Харди вздыхает:
– Наверное, ты имеешь в виду курицу-наседку?
Джейд сутулится и упирает колени в теплую приборную панель.
– Она права, – продолжает Харди. – Это еще не все.
– А я что…
– У меня еще остались к тебе вопросы.
Джейд поворачивается к нему, но все внимание шерифа сосредоточено на дороге, будто он не ездил по главной улице десять тысяч раз. Перебирает руками руль, кивает сам себе, видимо, картинка у него в голове наконец сложилась.
– Ты знала про клюшку «маруман» в старом лагере, значит, была там, когда все случилось, или сразу после либо к тебе каким-то образом попала расшифровка Мэг.
Джейд молчит.
– Если все-таки была, – Харди берет что-то с заднего сиденья и бухает на консоль между ними, – то я знаю в чем.
Это грязные ботинки ее папаши, с крыльца.
– Я скорее застрелюсь, чем надену его ботинки!
Чтобы доказать, насколько те ей противны, Джейд отпихивает их локтем.
– Неоднократные попытки самоубийства, – напоминает Харди.
Джейд хочется спросить, почему бы ему не взять отца за шиворот и не притащить в участок, раз ботинки – его? А если это просто отвлекающий маневр? Ведь Открывашка Дэниэлс на роль слэшера не тянет. Слэшеры по-своему чисты, не меньше, чем последние девушки.
– Что? – спрашивает Харди, отпуская педаль газа, давая Джейд возможность высказаться.
Джейд лишь качает головой – сказать нечего.
– В любом случае это не самое худшее, – продолжает он, второй раз за месяц останавливаясь у дорожки, где родители напоследок обнимают детишек перед школой. – Ты сказала, что там был не только парень из Голландии, но и девушка. Нам известно только о парне, по его челюсти можно определить, что он из Европы, по крайней мере, так сказано в отчете судебно-медицинской экспертизы, который прислали мне на почту два часа назад. Выходит, тебе известно то, чего не знаем мы.
– Они ездят парами, – объясняет Джейд. – Это всем известно. Кейси и Стив в «Крике», Барри и Клодетт в…
– И все голландцы?
– Я сказала так потому, что он блондин. Как на банках с краской.
– Значит, ты там была.
– Да, на вечеринке. А что, нельзя ходить на вечеринки с бывшими одноклассниками?
Харди не в восторге от ответов, но он все равно ее не расколет, Джейд в этом уверена.
– Ты наверняка знаешь, что мы составили список всех, кто был в тот вечер у Томпкинсов. Твоего имени там нет.
– Я ушла пораньше.
– При этом оставалась до конца? Чтобы посмотреть, какого цвета волосы у утонувшего парня?
– Я как раз уходила.
– Не сомневаюсь, что младшая Кениг или кто-нибудь еще это подтвердят.
– У Тиффи воспоминания о вечере могут быть… сумбурными.
Харди качает головой, наверное, знает, что Тиффани Кей тогда напилась, и Джейд набирает пару очков, но шериф продолжает гнуть свою линию:
– Либо ты была на вечеринке, либо… – Он умолкает, прищелкивает пальцами, словно пытается отыскать нужные слова в воздухе. – Либо о событиях, связанных с этим утопленником, ты узнала с нарушением закона. Как и про клюшку для гольфа.
– Поверите, если скажу, что мою улику раздавил автобус, или это чересчур, как если бы мою домашнюю работу съела собака?
– Не понял.
– В смысле, третий вариант. – Джейд открывает дверцу и ногой нащупывает твердую почву.
– Я что-то…
– Насмотрелась ужастиков, – объясняет Джейд. – Вот и швыряюсь дерьмом направо и налево, потому что мой папочка здорово искупал меня в дерьме.
Харди держит ногу на тормозе, глаза спрятаны за хромированными очками.
– Хочешь сказать, дочка Мондрагона права? – спрашивает он наконец.
– Хочу сказать, шериф, на нас что-то надвигается. – Джейд полностью вылезает из машины. – По какой причине, кто за этим стоит – не знаю, зато знаю, когда оно случится.
– Четвертого июля, – подхватывает Харди. – Кстати, о Четвертом июля.
Джейд останавливается. Потом соображает, куда он клонит.
– Меры безопасности – пустая трата сил. Это ничего не…