Джейд еще не устала, но выходить на воздух и пускать к звездам клубы дыма тоже не готова. Во всяком случае, на данном этапе стоять одной в темноте – официальное приглашение к тому, чтобы тебе отрубили голову. Покурить, конечно, дело хорошее, но все-таки лучше, когда голова с телом составляют одно целое.
Поскольку руки не знают покоя, она начинает шарить по прикроватной полке – Летино чтение перед сном. Тут все сочинения Джейд по истории, которые она писала для дополнительных баллов. Целая стопка. Джейд открывает их, готовая порадоваться – Лета не погнушалась ее трудами, ведь последние девушки всегда отличницы. Увы, похоже, Лета их не читала. Джейд проверяет третью страницу в каждом: точно. Если не считать письма, которое Лета, наверное, перепечатала в компьютер, сочинения лежат в том же порядке: месть, розыгрыши, последние девушки, провальное интервью: короче, полный краткий курс по слэшерам на тридцать страниц. Краткий курс, на который Лета пока не клюнула, наверное, письмо Джейд оказалось более увлекательным, более «откровенным».
Джейд невесело ухмыляется.
Она снова взвешивает все «за» и «против» – стоит ли разбудить Лету и преподать ей краткий курс прямо здесь и сейчас, но в итоге достает свой телефон. Лета не врала: сигнал в полном порядке. Три черточки, как в Пруфроке. Не сказать, что связь ей что-то дала, просто Джейд видит: новых сообщений нет.
Она открывает свою фотогалерею, пролистывает снимки и наконец находит то, что ищет: статья в местной газете, которая подвернулась в лечебном центре, в Айдахо-Фолс. Материал про мистера Холмса. И его фото в самолетике на фоне ясного неба.
Джейд ставит под фотографией сердечко (будет легче найти ее в следующий раз) и старается не заплакать.
Сейчас – не лучшее время.
Она сортирует события дня, подгоняя их то под один, то под другой слэшер – прикинуть, что может подойти, и вскоре снова выходит на «Крик». Не убийство Кейси Беккер, а когда Сид охвачена страхом и в ней проявляются первые признаки настоящего бойца: вызвать полицию по телефону не выходит, и она догадывается, что это можно сделать через компьютер.
Между тем телефон Джейд заряжен, сигнал хороший. Значит, можно прямо сейчас позвонить Харди. Как-никак здесь трупы. И она свидетель, по крайней мере, убийства Стрелковых Очков. Хотя бы ради него она обязана сдать Тео Мондрагона. Но тогда завтрашняя ночь пройдет не так, как ей полагается.
Джейд изучает «стену памяти» Леты – сплошь фотографии с друзьями. Они танцуют, карабкаются по скалам, просто гуляют по улицам, которые ничего не значат для Джейд, но, наверное, много значат для Леты. И, конечно, она позирует с отцом, с Тео Мондрагоном, оба в очках для подводного плавания, поднятых на лоб, позади голубеет бесконечная водная гладь.
Если Джейд позвонит Харди, Лете придется убрать это фото, и не только его. И винить она будет Джейд?
Вероятно, да. Очень может быть.
Через полчаса «Кристи» достигает прекрасной кульминации – убивать убийцу так приятно, – затем идут титры, и Джейд отдает должное Джастин, она – крутой боец, но вот что интересно: неужели со всей этой беготней она ни разу не пописала?
Джейд как раз хочется писать, да так сильно, что она дрыгает ногами, невольно заматываясь в простыню, что усугубляет и без того критическое положение.
Вместо того чтобы разбудить Лету, поставив титры на паузу – если резко выключить звук, она встрепенется, – Джейд отматывает фильм до сцены в бассейне, и на то, чтобы пописать, у нее почти сорок минут. Судя по тому, как пожелтели белки ее глаз, времени ей понадобится не меньше. Про туалет Лета сказать не забыла – по коридору справа.
Джейд тянет на себя дверь, выглядывает в узкий коридорчик, как в «Мертвом штиле» или в «Морской прогулке». Как она и надеялась, там пусто, и, раз она попала в «Мертвый штиль» или в «Морскую прогулку», это, по крайней мере, значит, что она – на поверхности воды, а не под ней, когда на тебя давит водная масса, как в «Глубоководной звезде шесть» или в «Левиафане». Хотя наверху происходит действие и «Треугольника», и «Корабля-призрака» и «Вируса». Джейд выходит в тесный коридор – нет, так она совсем беззащитна. Нырнув назад в каюту, через мгновение она выходит оттуда в итальянском шелковом халате Леты, вокруг головы – полотенце. Лета достаточно высокая, халат длинный, и армейские ботинки Джейд из-под него не видны. Один балл в пользу хороших парней.
Джейд быстро доходит до первой двери справа, ныряет внутрь и включает свет, закрыв за собой дверь.
Прямо напротив нее – противогаз.
Джейд вздрагивает, она еще не готова умереть! Но маска не вскидывает к ней руки. Она просто висит, вместе с… полным костюмом для подводного плавания, в комплекте с очками, тут же дождевик, который пришелся бы по вкусу Крейтону Дюку из «Пятницы, 13-го»… чего нет, так это хоккейной маски. Или фетровой шляпы. Просто стойка с баллонами для подводного плавания – хотя зачем держать их здесь, внизу, а не на палубе? Может… их кто-нибудь прячет?
Но зачем?
Ну, конечно, спохватывается Джейд: из-за Скуби-Ду. Когда доходит до разоблачения, тебе во всех подробностях показывают, как ложный призрак или не важно кто все проворачивает. Возможно, баллоны как раз и нужны для разоблачения. Кто-нибудь, хоть и Джейд, потянет за фиксирующий ремень – и баллоны покатятся прямо во время решающей исповеди.
Джейд точно знает – сейчас все это ей ни к чему. Рано. Впрочем, она хорошо помнит третий «Крик», поэтому сует руку во все, что висит – вдруг, едва она отвернется, оттуда кто-нибудь вылезет. Она выключает свет, прислушивается, не идет ли кто по коридору, не дышит ли, опять выходит в коридор и стрелой несется в туалет – он справа от комнаты Леты, только на левой стороне.
Сделав свое дело, она возится с застежками комбинезона, запахивает до жути мягкий халат, и тут ее внимание привлекают стойка и раскиданные по ней косметические принадлежности. Это не просто рабочий верстак, это мастерская художника. Она трогает вымазанную чем-то губку, проводит пальцами по ребристой щеточке, и… Это еще что такое?
Электрический цилиндр, но ведь это не…
Джейд аккуратно поднимает предмет: ножницы. Фу! Значит… она смотрит на дверь, думает обо всех коридорах по ту ее сторону, вспоминает слова Леты о том, что на яхте сегодня полно народу – съехались в город почтить память Дикона Сэмюэлса и отпраздновать Четвертое июля.
Но ножницы – мужские. Точно предназначены для больших рук, женщиной тут и не пахнет. И… единственный из Основателей с кокетливой бородкой, за которой, наверное, все время надо ухаживать, – Марс Бейкер. Значит, Марс Бейкер, раз он тоже пользуется этим туалетом, где-то неподалеку.
Джейд сглатывает, смотрит на себя в зеркало, прикасается к волосам. Вид у них такой, будто череп она вымазала клеем, а потом сунула голову в мусорный бак после новогодней вечеринки.
От прикосновения пальцы становятся маслянистыми. Наверное, она испортила Летину дорогущую подушку.
– Ну и хрен с ней! – Недолго думая Джейд берет ножницы, отстегивает предохранитель и, глядя на себя в зеркало, состригает одну прядь за другой. Она должна превратиться в Рипли из третьей части «Чужого», там дело было в космических вшах, но в итоге у нее получается какой-то колючий хаос, почти как у Томми Джарвиса из «Пятницы, 13-го», а череп заляпан пятнами обувного крема. Такие головы в детском саду ваяют из глины на уроках лепки.
– Что хотела, то и получила, – бурчит она и включает кран – смыть волосы в сток. Тот быстро забивается, и ей приходится лезть рукой в омерзительную воду, которая пузырится от выплюнутой пасты – зубы чистило человек десять, – Джейд хватает маслянистый клок волос и вышвыривает в мусорный бачок, как утонувшую крысу.
Наконец вода с бульканьем и фырканьем убегает вниз, оставляя на крутых боковинах раковины отрезанные кончики волос. Джейд снова включает кран, чтобы смыть остатки, ее старания почти увенчались успехом, улики уничтожены, и вдруг кто-то трясет дверную ручку, напирая на металлическую дверь плечом.
– Да?
– Побыстрее, – шепчет чей-то голос, хорошо, что женский, а не мужской, какой-нибудь старческий и сварливый.
И все же кто-то стоит и ждет по ту сторону двери.
– Сейчас, сейчас, – обещает Джейд, подражая, насколько может, сонному голосу Леты, хотя сделать это сложно – последние девушки не огрызаются, даже если огорчены или плохо держатся на ногах.
Джейд моет руки, вытирает их о нежнейшую полу халата, обматывает полотенцем колючий череп – совершенно новое ощущение – и выключает свет. Набирает в легкие воздуха, раз, другой, и на третьем выкатывается из туалета, стараясь держаться спиной к желающему ответить на зов природы и даже заталкивая его – или ее – в туалет, раз человеку приспичило.
Краем глаза она видит – это одна из близнецов, Синнамон либо Джинджер, и это лучшее, на что она могла надеяться: дети. Не Марс Бейкер, не Мадам Сэмюэлс или Мэйси Тодд, не Росс Пэнгборн или Льюэллин Синглтон, не Лана Синглтон, не… Как зовут жену Росса Пэнгборна? Донна?
Еще ее устроил бы Лемми, Лемми Синглтон. Он или Галатея. С детьми она справится. Детям можно навешать лапши на уши.
– Спасибо, – благодарит Синнамон или Джинджер в спину Джейд, заходя в туалет, Джейд просто кивает и идет по коридору, наверняка ей больше никто не встретится до самой…
Перед ней возникает другая близняшка, Синнамон или Джинджер.
Она смотрит Джейд прямо в лицо, не узнавая.
– Ты… ты кто?
– Подруга Леты, – бормочет Джейд.
– Тут волосы! – объявляет первая близняшка из туалета.
– Ее отец знает, что ты осталась на ночь? – спрашивает вторая.
– Он заказал нам кино, – поясняет Джейд, поворачиваясь боком, чтобы проскользнуть мимо.
– В туалете даже пара нет, – удивляется другая близняшка, видимо, недоумевая, почему голова Джейд обмотана полотенцем.
Джейд ничего не объясняет, просто идет к комнате Леты, ныряет туда с колотящимся сердцем, чувствуя себя, как Джастин в «Кристи», – та все время прячется за дверью, в раздевалке, потому что за каждым углом ее караулит смерть.