Лета тоже улыбается, смущенно прикрывает рот рукой и быстро качает головой – нет, лосятины в ее меню больше никогда не будет.
– И к личинкам тоже, – не сдерживается Джейд.
– Прекрати! – умоляет Лета.
Джейд моргает, отгоняя неприятные чувства.
– В этой части фильма лодки идут на таран, – усмехается она и показывает подбородком на экран. Охотники за трофеями сгрудились на лодочных дорожках в гавани Броуди, все хотят поймать акулу-убийцу и получить вознаграждение. И на озере какой-нибудь семиклассник наверняка бросит в воду петарду, имитируя динамит, который есть у рыбаков из фильма. Даже взрослые приносят с собой ведра с подкормкой: красное желе, пропущенное через блендер.
– Почему именно этот фильм? – спрашивает Лета, крутя педали медленнее, она то ли устала, то ли отвлеклась. Затишье разрывает ракета-фейерверк, взмывающая в бархатистое небо со снопом искр. Приглушенный хлопок отдается у Джейд в груди.
– Так ведь Четвертое июля, как и в «Челюстях».
– Может, уместнее фильм про медведя-монстра?
– «Пророчество», семьдесят девятый год, – вспоминает Джейд. – Медведи у нас и так водятся. Медведи – часть нашей жизни, а акулы – нет. Акулы – вымысел. И покричать о них прикольно.
– Прикольно?
– Ну да. – Джейд ухмыляется в темноте и подавляет соблазн прочесть лекцию о месте «Челюстей» в эволюционной схеме слэшеров.
Лета вновь берет руку Джейд и не отпускает, Джейд не отстраняется, просто смотрит на экран. Фильм для них перестал быть немым, они слышат отдаленное бормотание. На пирсе наверняка стоит Харди и смотрит: кто там запускает фейерверк с берега?
– Знаешь, я уже думала, что умерла, – выпаливает Джейд, сама себе удивляясь.
– Я бы этого не допустила, – заверяет Лета так категорично, что Джейд вынуждена усмехнуться, чтобы разрядить обстановку.
– А сама как выбралась?
Лета молчит, Джейд бросает на нее мимолетный взгляд и видит: она хлопает ресницами быстрее, чем раньше, – как только что хлопала Джейд. Только вот Джейд старалась не давать волю эмоциям, так? Джейд мысленно возвращается на неделю назад, вспоминает скамейку Мелани. Когда такой же вопрос ей задала Лета.
– Что? – спрашивает Лета.
– Как ты выбралась из лосиной кучи? – слышит Джейд свой вопрос, и ее омывает волной холода, эта волна подбирается к сердцу, заливает лицо, рука соскальзывает на колени. Даже не вспомнить, сколько раз «эврика» – когда гадаешь в слэшере, кто же убийца – приходила именно так: глупый, вроде бы неуместный вопрос раскрывает пробел в логике.
– Меня завалило не так сильно, как тебя. – Голос Леты звучит словно издалека.
– Наверное, ты двигалась быстрее, – говорит Джейд, заканчивая фразу вместо Леты. – Ты почти выбралась, когда эта штуковина рухнула.
– Значит, повезло.
Джейд смотрит в темноту позади них, будто сейчас увидит Тео Мондрагона: сутулясь, он идет вдоль берега и тянет за собой блестящий топор. Она шарит глазами по берегу в поисках мельчайшего проблеска, вдруг топор возьмет и сверкнет, что ему стоит? И станет ясно, что она совсем тронулась, потому что давно не ела, толком не спала, получила по голове – и все напридумывала. А на самом деле за всем этим стоит та, кто сейчас рядом с ней…
Допустим, Лета тоже видела своего отца в медвежьем капкане – и спокойно ушла? Тогда все это – отвлекающий маневр? Неужели она откапывала Джейд целый день? Или время ушло на то, чтобы продырявить корпуса лодок? Появилась ли лодка с лебедем случайно? Вдруг под сиденьем спрятано мачете?
– Что с тобой? – замечает Лета.
– Кто-то же вышвырнул за борт твою мачеху! – выпаливает Джейд, ухватившись за бесспорный факт. Это никак не могла быть Лета. А как подделать выстрел из двустволки в стену? Причем совсем рядом – зачем? Чтобы в чем-то убедить девочку-ужастик, которую она могла просто укокошить?
Нет, не могла. Девочку-ужастик надо подставить.
Сделать из нее козла отпущения – эта роль уготована Джейд с самого начала.
Кстати, почему Лета не трясется от страха, не заливается слезами – как может праздно болтать о фильмах ужасов?
– Отец никогда бы так с ней не поступил, – заверяет Лета, имея в виду полет Тиары в замедленной съемке. – Не только с ней – ни с кем.
– Тебе понравились «Пилы?» – интересуется Джейд.
– Я смотрела вот так! – Лета прикрывает пальцами глаза, изображая охваченного ужасом хлюпика.
Джейд делает глубокий вдох, один, другой, а на третий спрашивает:
– Это Майкл Майерс? – И, когда Лета подается вперед, к царственно выгнутой шее лебедя, и видит, что Джейд показывает на Харди, следящего за фейерверком с пирса, Джейд тихонько соскальзывает за край и без единого всплеска уходит под воду, точно зная, что поступает правильно.
Ее план прост: когда Лета поймет, что она исчезла, то еще полминуты или минуту будет стоять в лодке и звать ее, а уже потом нырнет в воду, на поиски. Но озеро Индиан большое, темное и спокойное, и глотать тела приучено с незапамятных времен.
Джейд переворачивается на бок, делает правой рукой мощные гребки, будто собирает воду в набедренный мешок, кажется, легкие вот-вот разорвутся. Наконец она выныривает – вокруг никого. Ей холодно, зато она одна, над водой торчит лишь коротко остриженный череп да глаза.
Прости, мысленно говорит она в спину Лете Мондрагон.
Да, Джейд мечтала и молилась о том, чтобы в один прекрасный день в их город забрел слэшер, но подплыть к праздничной толпе, крутя педали на пару с этим слэшером – уже чересчур!
Одно «но» – это не может быть Лета, так?
Ты просто чокнулась, говорит себе Джейд, неспешно выписывая руками восьмерку. Чокнулась и сдурела! Поэтому с тобой никто не хочет дружить. Поэтому все тебя ненавидят.
До Пруфрока – не больше четверти мили. До «Челюстей».
Джейд оглядывается – нет ли рядом лебедей размером со страуса, которые плавно движутся в ее сторону? Она плывет к светящемуся экрану, стараясь не выдать себя белыми всплесками, и молит небеса: дайте добраться до цели, прежде чем она переохладится.
Она преодолела полпути, ей уже слышен диалог фильма. Квинт стреляет в акулу из третьего ствола и уверяет Броди и Хупера, что нет рыбы, которая такое выдержит. Джейд оборачивается, чтобы проверить, не плывет ли за ней желтая бочка, хотя это чистый идиотизм. Впрочем, весь город считает ее настоящим чудовищем.
Вместо желтой бочки она видит тупой серебристый нос невесть откуда взявшейся лодки, которая беззвучно надвигается прямо на нее. Не успев схватить ртом воздух – нет времени, – Джейд ныряет, машинально прикрыв голову руками, чтобы волосы не запутались в лопастях, и тут же понимает, что череп голый.
Небольшая лодка с электромотором проплывает мимо, буравя воду, поднимает легкий вихрь из пузырьков прямо у лица Джейд. Будто в озеро беззастенчиво ворвался утилизатор отходов – последнее, что видит Джейсон в «Новой крови». Джейд крутится в воде, следит за лодкой, пока та не исчезает во тьме, и… полторы недели назад, когда она стояла в тени, следя за вечеринкой у Баннера Томпкинса… она была права, так? Именно на этой лодке с моторчиком Тео Мондрагон под покровом ночи перебрался на другую сторону озера. Если плывешь на такой штуковине, а борта затемнены, может показаться, что ты идешь по воде.
Джейд выныривает через секунду после того, как алюминиевый остов исчез, хватает ртом воздух, зрение плывет от нехватки кислорода, но она уверена в своей правоте, ей сразу стало легче.
Это он! Джейд ошиблась насчет Леты, все просчитала неправильно. Но сейчас это не важно.
– Как раз вовремя, – бросает она вслед Тео Мондрагону и смотрит, как тот совершает невозможное: поднимается на носу лодчонки, как Джордж Вашингтон, переправляясь через Делавэр, – такой плакат висит в классе мистера Холмса, так и висит, даже после того как Джейд пририсовала ему глаза сиротки Энни. На плакате вдоль ноги Джорджа Вашингтона, готовая к бою – длинная искривленная сабля.
У Тео Мондрагона в руке – мачете, Джейд забыла сказать Лете, что таким же, спасая «Косатку», орудует Квинт. Мало того, что Тео Мондрагон стоит, не управляя мотором, – сама лодка, в отличие от посудины Джорджа Вашингтона… идет под воду?
Потому что, понимает Джейд, он плывет на лодке с пробитым корпусом. Перенеси он центр тяжести к корме, нос задерется над водой и большая дыра окажется в воздухе. Видимо, Тео Мондрагон решил, что лодка и так вырулит. Ведь всякий раз, когда он рискует при покупке акций, при очередном слиянии, поглощении, на заседании совета директоров, его риск окупается.
Лодку затапливает, и он делает шаг вперед, хочет двигаться дальше, идти по воде и начать кровавую жатву, значит… Что это значит, Джейд понятия не имеет.
Человек стоит на поверхности озера! Ее мир готов рухнуть, но, по счастью, удержать равновесие человеку не удается, он падает в воду, и его голова, как и голова Джейд, движется к берегу. Он опережает ее ярдов на сорок, и его подбородок, наверное, пока не дрожит от холода.
Джейд пытается не потерять его из виду, отследить, в какую часть толпы он вплывет, но потом снова дергает головой назад – вдруг большой белый лебедь размолотит ее педалями? Повернувшись к толпе, она находит в воде голову-поплавок, но рядом с ней – еще две…
– Нет! – кричит Джейд, пытаясь выбраться из воды.
На мгновение она увидела – на девяносто процентов – блеск очков на лице, которое едва держится над водой. Желтые очки-консервы.
Стрелковые Очки!
Неужели он тогда ушел на глубину, и золотые гвозди Тео Мондрагона его не достали? На той стороне озера дно круто уходит вниз. Просто обрывается.
Он жив!
Рядом еще две детские головки, он тащит их за собой – это близняшки, Синнамон и Джинджер. Дочери Марса Бейкера. И Стрелковые Очки спасает их, плывя через озеро неизвестно сколько часов, потому что… он ведь не последняя девушка, так? Не потому, что парню быть последней девушкой не положено, а потому что… Если человек с мачете – все-таки Тео Мондрагон, значит, и Лета может быть тем, кем ей быть суждено. По крайней мере по замыслу Джейд.