Прежде чем Велвет смогла ответить, дверь распахнулась и в спальню вошла Дейзи, неся поднос.
— Добро пожаловать домой, госпожа Велвет. Я подумала, что, может быть, вы захотите перекусить, прежде чем отойти ко сну.
Она поставила на колени Велвет поднос с маленьким горшочком бульона, жирным крылышком каплуна, несколькими ломтями свежего хлеба, куском бри со слезой и большим персиком.
— Спасибо, Дейзи! Я и правда, оказывается, голодна. А уж бри я не видела целую вечность!
— Это мне надо благодарить вас, госпожа Велвет! — У Дейзи в глазах стояли слезы, когда она повернулась к Скай. — Она спасла жизнь моей Пэнси, миледи! Она сама выхаживала ее, когда Пэнси заболела в этой раскаленной стране. Пэнси могла умереть, а вместе с ней и маленький Даги, если бы не госпожа Велвет. — Дейзи опять взглянула на дочь своей хозяйки. — Да благословит вас Господь, госпожа Велвет!
Велвет покраснела:
— О, Дейзи! Пэнси поднимает вокруг этого слишком много шума. Она была уже на последних месяцах беременности и плохо переносила индийскую жару. Я просто следила, чтобы ей было удобно, чтобы у нее было вдоволь воды. Я даже не знала, что она на сносях.
— Я знаю только то, что мне сказала Пэнси, миледи И я никогда этого не забуду, госпожа Велвет. — Дейзи поклонилась двум женщинам и вышла.
— Что там произошло на самом деле? — спросила Скай, заинтригованная. Она начинала видеть свою дочь в несколько ином свете.
— Пэнси так плохо переносила жару, что в конце концов у нее начались судороги в ногах и она не могла идти, а потом и вовсе потеряла сознание. Главный караванщик хотел ее бросить. Я не понимала его языка, а он не понимал меня, но его намерения были вполне очевидны. Я подкупила его, отдав ему свое золотое зеркальце на цепочке, которое папа подарил мне на день рождения, когда мне исполнилось десять лет. В обмен он позволил Пэнси ехать в одной из повозок с багажом, и я смогла заботиться о ней, пока мы не добрались до Фатхнур-Сикри, где ею занялся врач милорда Акбара.
— Господи, и как же ты заставила караванщика понять тебя? — спросила Скай.
— Я нарисовала в пыли карту с дорогой, которая кончалась в городе, и положила зеркало на свой рисунок города, а цепочка, которую я отдала ему сразу же, убедила его, что мне можно верить, — ответила Велвет.
Скай только покачала головой:
— Это, моя дорогая, очень, очень умно! Ты и в самом деле спасла Пэнси жизнь, а заодно и жизнь ее еще не родившегося сына. Я горжусь тобой, доченька. Теперь тебе надо будет использовать все силы твоей души, чтобы постараться закрыть ту брешь, которая образовалась в твоих отношениях с Александром Гордоном.
Велвет вздохнула и отставила поднос в сторону. Она съела все до крошки и чувствовала себя значительно лучше. Сон стал смежать ей веки.
— Дай мне добраться до Королевского Молверна, мама, и хоть немного перевести дыхание. Ты же сама сказала, что Алекс приедет не раньше, чем через две недели.
Скай встала и, забрав поднос, нагнулась, чтобы поцеловать дочь в щеку:
— Спокойной ночи, любовь моя. Я так рада, что ты опять дома! — и с этими словами вышла из комнаты.
Приподнявшись, Велвет задула стоявшие рядом с кроватью свечи, оставив одну, чей слабый огонек едва освещал комнату.
«Дома, — подумала она, откидываясь на подушки. — Где он, мой дом? Уже, конечно, теперь не с родителями и не с моим любимым Акбаром в моем чудесном маленьком дворце в Кашмире. Так неужели же мой дом в Дан-Броке с Алексом? Господи, само название звучит как-то грубо. Дан-Брок. Так что же, мое место там? — Она вздохнула. — Мне не надо думать об этом по меньшей мере еще две недели», — решила она и через несколько минут уже сладко спала.
Утром следующего дня Гринвуд был заперт, и вся семья де Мариско отправилась в путь в свое имение рядом с Уорчестером. Джоан О'Флахерти уже была там со своими детьми, чтобы встретить мужа Мурроу и вернувшуюся Велвет. Виллоу и Джеймс вместе со всем семейством, Дейдра, Джон, их дети, Патрик — все соберутся в Королевском Молверне, сказала Скай Велвет.
— А где Робин и Эйнджел? Боже мой! Я даже не спросила о ребенке Эйнджел! Это мальчик?
— Эйнджел родила Робину уже двух сыновей, — рассмеялась Скай. — Первый родился четырнадцатого мая, два года назад. В соответствии с желанием королевы его окрестили Джеффри. Их второй сын, Джон, появился на свет две недели назад, так что они пока не могут приехать в Королевский Молверн. Эйнджел все еще оправляется от родов, а дитя слишком мало для таких поездок. Дейдра тоже родила сына в прошлом году. Его назвали Питер. Но самый большой сюрприз преподнесла Виллоу. У них с Джоном в прошлом году появилась дочь. Маленькая Джоанна.
— У Виллоу еще один ребенок? — удивилась Велвет. — Она же всегда говорила, что пятерых — более чем достаточно. Скай улыбнулась:
— Это и для нее самой сюрприз. Поначалу не было никаких обычных признаков, сопровождающих беременность, и когда она наконец поняла, чем на самом деле было ее «недомогание», то не знала, смеяться или плакать. Как бы там ни было, Джоанна — прелестный ребенок.
— Как счастливы мои сестры, — чуть слышно сказала Велвет. Адам похлопал дочь по руке:
— Не печалься, малышка. У тебя еще будут дети. Скай рассказала ему ночью о маленькой дочери Велвет — Ясаман.
Впервые за многие месяцы Велвет заговорила о своем ребенке. Глядя прямо в глаза отцу, она ответила:
— Я так легко родила, папа. Ей так не терпелось появиться на свет, что она родилась прежде, чем я поняла, что происходит. Большинство жен Акбара ревновали меня, за исключением Иодх Баи, матери наследного принца, и первой жены и кузины нашего повелителя Ругайи Бегум. Они были моими подругами, они-то и помогали мне при родах.
Для Ясаман была приготовлена золотая колыбель, усыпанная драгоценными камнями, в которую ее и положили, когда она родилась. Пришел Акбар, поздравил меня и признал ребенка своим. Затем всех остальных отослали. Мы остались в комнате одни, и Акбар подарил мне вот это. — Велвет протянула руку и продемонстрировала крупный, цвета голубиной крови, рубин, ограненный в форме сердца и вставленный в золотой перстень. — Она очень красивый ребенок, папа. И никогда не была худой, как другие новорожденные дети. Она пухленькая, с ямочками на щеках. Глаза у нее бирюзовые, а волосы — черные как ночь, но потом под солнцем немного выгорели и приобрели рыжеватый оттенок. Она будет очень хорошенькой, могу сказать абсолютно точно. Она всегда поворачивала головку на мой голос или на голос своего отца. Она так хорошо смеялась! О, папа! Я никогда не увижу больше своего ребенка. Я не знаю, как смогу это вынести!
Адам де Мариско прижал руку к груди, так сильно защемило сердце. В детстве он всегда был рядом с Велвет, когда ей нужна была помощь. А сейчас он не мог предпринять абсолютно ничего, чтобы как-то избавить свое единственное дитя от этой ужасной боли. Он поднял ее с сиденья кареты и пересадил к себе на колени.
— Мне так жаль, малышка! Я сделал бы все, что в моих силах, Велвет, чтобы избавить тебя от страданий, но я ничего не могу. — Рыдания сотрясали все его тело, и Велвет, ошеломленная горем отца, наконец-то, после шести месяцев, смогла заплакать сама.
Скай чувствовала, что у нее по щекам тоже текут слезы, и нетерпеливо смахивала их рукой. Хватит и того, что Велвет выплакивает сейчас часть горя из своей души.
Через некоторое время плач Велвет перешел в редкие всхлипывания, а потом она уснула на руках своего отца. Адам поднял голову и взглянул на жену.
— У меня такое ощущение, что я предал ее, — тихо сказал он. Скай покачала головой:
— Нет. Наоборот, ты очень ей помог. Никто из нас уже не сможет изменить того, что случилось с Велвет. Но нам надо быть уверенными, что теперь она будет счастлива, а это значит, что Алекс Гордон должен и вправду хотеть ее возвращения. Мы совершим трагическую ошибку, позволив ему увезти Велвет в Шотландию, если на самом деле он ее не любит.
Адам кивнул:
— Я согласен с тобой, любовь моя… Но официально она — его жена. Мы мало что можем сделать, чтобы остановить его, невзирая на то как он относится к Велвет. Я не сомневаюсь, однако, что он давно потребовал бы расторжения брака, если бы не хотел ее возвращения. Ангус Гордон, его отец, был сильным, добрым и хорошим человеком. Он вырастил из своего сына мужчину, прежде чем безвременно скончаться. Я уверен, Алекс проявит все лучшие черты своего отца, когда вновь увидит Велвет.
— Будем надеяться, что ты прав, — сказала Скай, но на сердце у нее было неспокойно. Она успела понять, что ее шотландский зять — гордый и упрямый человек. Хотя до сих пор он не потребовал развода… Она закрыла глаза и под монотонное покачивание кареты погрузилась в сон.
Гонец от де Мариско галопом скакал на север, останавливаясь, только чтобы переменить лошадей, поесть и немного отдохнуть. Ему потребовалось пять дней, чтобы добраться до Дан-Брока, где его немедленно провели к графу. Встав на одно колено, он протянул Александру Гордону пакет.
— Моя жена вернулась в Англию? — спросил Алекс у гонца, прежде чем вскрыть письмо.
— Да, милорд. Она высадилась в Лондоне девятого августа. Вся семья отъехала в Королевский Молверн на следующее утро. Леди де Мариско просит, чтобы вы присоединились к ним.
— Аланна! — резко приказал граф. — Отведи этого человека на кухню и проследи, чтобы его прежде всего накормили, а потом устроили на ночь, — Он опять повернулся к гонцу. — Завтра ты поедешь назад с моим посланием лорду и леди де Мариско.
— Благодарю вас, милорд. — Гонец встал. Аланна Вит, надув губы, недовольно посмотрела на человека, который был ее любовником, но желаемого эффекта не достигла. Он даже не взглянул на нее. Алекс был слишком занят, вскрывая пакет. Возмущенно фыркнув, она встала с пола у камина, где до того весьма живописно возлежала. Гонец де Мариско беззастенчиво пялился на нее, думая про себя, что чертовка весьма недурна.
Аланна бросила ему надменный взгляд и вышла из комнаты. Он с усмешкой последовал за ней, заметив при этом, что возвышается над ней, как башня, — в ней едва было пять футов росту. Ее волосы, каскадом ниспадавшие чуть ли не до бедер, были желтыми, как солнечный свет. Сейчас они были заплетены в две толстые косы, лежавшие на очень пышной груди. Гонец де Мариско обогнал ее на повороте и встал в коридоре, загораживая ей путь.