— Привет, Серёжа, ты тоже в лагере?
— Ага, я за командой приехал, — вздохнул Суханцев. — Тут же до шестнадцати лет можно. Вот я ещё попал. В «КОЗЕ» остался я один с Настей, Лёха Петров сказал, что меня точно берёт в городскую команду капитаном и надо присмотреть ещё кого-то.
— Понятно… А где все?
— Так в столовую ушли на игру, игры у нас с десяти и до самого обеда, я просто в медпункте был.
— Что-то случилось?
— Голова болит, дали таблетку парацетамола, — ответил Суханцев. — Пойдём, покажу, где тут что.
Кира согласно угукнула.
— И если что, то голова у меня болит не из-за похмелья, — сказал Суханцев, — а то все прикалываются. Просто она иногда болит. А парацетамол не помогает, но в медпункте ничего нет другого.
— Я помню, что ты говорил мне, что не пьёшь, — пожала плечами Кира. — И как ты обычно лечишь свою головную боль?
— Ну… Она со временем сама проходит, — снова тяжело вздохнул Суханцев.
Кира остановилась и прислушалась: действительно фонило чужой болью.
— Ладно. Наклонись, я кое-что покажу, — попросила она. — Опусти голову как можно ниже.
— Так? — наклонился Суханцев, и Кира присела и положила его ладони на голову.
— Тебе нужно как бы взять шкуру на голове и подвигать. Не дёргать за волосы, а именно надавить всеми пальцами на кожу и подвигать ей, не сдвигая пальцев.
— Чёт, не понимаю, как это… — затупил Суханцев, и Кира, поставив пакет на землю, всё-таки взялась сама и несколько раз «подвигала».
— Теперь сам. Вот так… Ладно хватит, ты уже покраснел весь. Поднимайся.
— О… Однако… — Суханцев удивлённо моргнул, прислушиваясь к себе. — Голова реально прошла. А у тебя пальцы как железные. Ты такая сильная, оказывается.
— Это хорошее средство от головных болей… — Кира растерянно посмотрела на свои руки. Не то чтобы чужая голова была жирной или грязной, но хотелось сразу помыться. — Есть ещё менее действенное, но зато не требующее эквилибристики: это проглаживание брови от центра к виску с нажимом, по косточке. Там тоже акупунктурные точки, снимают спазмы всяческие.
— Ты руки хочешь помыть? Иди сюда, — догадался Суханцев, подвёл к той самой крыше с жёлобом и трубами и повернул вентиль. Из всех труб одновременно потекли струйки воды. — Это наша умывалка.
— Оригинально… Бр-р… Ледяная… А туалеты тут тоже типа «очко»? — зябко передёрнулась Кира, заметила куски мыла в жёлобках над трубками-кранами и помыла руки.
Суханцев засмеялся.
— Ага. Вон там, за оградкой в конце поля, туалет.
— Куда я попала?.. — притворно ужаснулись Кира, стряхивая с ладоней капли.
— В летний лагерь «Первомайский», — хихикнул Суханцев. — Я тут вообще вторую смену чалюсь. А в июле ещё и дожди были.
— Повезло сразу встретить старожила, — усмехнулась Кира. — А какая смена была до этой?
— Спортивная. Но интеллектуальный лагерь мне нравится больше. Не так скучно. А ты, кстати, чего приехала? Ну, не то чтобы я был против, но… Надолго или нет?
— Пока на пару дней, просто в гости к Андрею и Лёхе, — пожала плечами Кира. — Посмотрю, как тут у вас всё устроено. Пообщаюсь с теми, кто захочет пообщаться.
— Ну да, ты очень общительная, — улыбнулся Суханцев. — Сразу не так скучно стало.
— Ага, и голова прошла, — кивнула Кира.
— Да, кстати, спасибо. Возьму на вооружение этот метод. И с бровью… Так ты и акупунктуру знаешь?
— Интересовалась по случаю, — кивнула Кира. — А вообще просто книжку по массажу прочитала, чтобы массаж делать не абы как, а с пониманием.
— Так ты и массаж делать умеешь⁈ А сделаешь мне? — спросил Суханцев.
— Не знаю. Если будет время и место и это… Будет уместно.
— А ты вожатым будешь, да? Как Андрей и Лёха?
— Ну, это вряд ли. Нафига мне эта ответственность, да ещё и за бесплатно? Я лучше буду просто… Кирой.
— Тогда вообще классно! — непонятно с чего обрадовался Суханцев. — А можно с тобой поиграть? Хотя… мы всё равно уже опоздали.
— Ворвёмся в игру и всех сделаем, — кивнула Кира, и они хлопнули с Суханцевым «пятёру».
— Только они уже почти час играют, — предупредил тот. — Я обычно помогаю на играх, или сам за себя играю, чтобы честно было. Но одному скучно и вообще… совсем не то.
— Считай, мы дали им фору, — ухмыльнулась Кира, размяв шею.
— Ты оправдываешь все слухи, которые про тебя ходят, — сказал Суханцев и переменился в лице. — Ничего плохого… в смысле, говорят, что ты очень умная и у тебя обманчивая внешность… э… красивой… м… красивой девушки.
— Считай, выкрутился, — хмыкнула Кира. — Но, по большому счёту, мне всё равно, что про меня думают другие люди и оправдываю ли я чьи-то ожидания или нет. Я умею испытывать четырнадцать типов безразличия.
— А… я что-то помню про это, — задумался Суханцев. — Вроде цветной тип это «мне фиолетово», ещё геометрический — «мне параллельно», а какие ещё есть?
— Музыкальный.
— М? Это по барабану? А ещё? — Суханцев не поленился загибать пальцы.
— Математический, анатомический, физиологический, астрономический, зоофилический, электрификационный, морской, религиозный, аллергический, органолептический и психологически-геолокационный, — скороговоркой ответила Кира.
— Ага. «Мне всё равно» — математический, анатомический это?..
— С матом это, — подсказала Кира, выразительно посмотрев ниже пояса, и Серёжа подавился воздухом.
— Физиологический… м… А! Насрать! — Серёжа радостно оскалился. — Так, что ещё там было? Зоофилический… Это тоже с матами?
— Угу. Про коня, — кивнула Кира.
— С электрикой, это же «до лампочки»? А морской… хм… Что-то ничего в голову не приходит морского безразличного.
— Не волнует.
— А! Точно! Аллергический это точно «начхать», а остальные я забыл.
— Религиозный «к чёрту», органолептический «наплевать», а психологически-геолокационный «моя хата с краю, ничего не знаю». Ещё забыл астрономический, там «до звезды».
Они пришли в зал, где играли где-то десять команд, сели за последний стол и тоже включились в игру. Андрей увидел их и только кивнул: он читал вопросы в микрофон. Лёха забирал ответы и был на подсчёте.
Суханцев хорошо знал географию, историю и исторических личностей, всё, что связано с компьютерами и спортом, а также обладал живым и пытливым умом, так что у них вышел хороший дуэт, с закрытием многих тем, да и половина вопросов была засвеченными или очень простыми. Всё же Андрей с Лёхой не хотели сразу пугать народ.
— Итак, результат после сорока восьми вопросов, — начал зачитывать Андрей. — Команда «Огнёвка» двадцать баллов, команда «Альфа» шестнадцать баллов, «Сигма» двадцать один балл, «Коммандос» двенадцать баллов, «Лапочки» семнадцать баллов, «Пистон» шесть баллов, «Металлика» двадцать два балла, «Ронда» пятнадцать баллов, «Инки» шестнадцать баллов, команда «Винни Пух» двадцать баллов, команда… — Андрей сбился, прыснул, кашлянул и продолжил: — команда «Кирёжа» двадцать семь баллов. Играют вне зачёта.
Народ начал оборачиваться, и Кира, улыбаясь, помахала детишкам.
«Что за „Кирёжа“ такая?» — зашептались в зале.
— Суханцев, а это кто с тобой? — спросила какая-то девочка с тёмным каре.
— Так. Тишина, продолжаем игру, — вмешался Лёха Петров в микрофон. — «Кирёжа» вне зачёта играют, не переживайте.
Закончили они на пятидесяти пяти вопросах, потому что уже надо было освобождать столы для обеда.
— Ну что за дети пошли? — разорялся Лёха, пока они шли до их домика. — Ты села на двадцатом вопросе и встала с результатом в тридцать два балла, а лучшая команда взяла двадцать четыре вопроса!
— Я ж не одна была, с Суханцевым, — напомнила Кира. — Мы вдвоём раскрутили много вопросов, да и куча засветок у вас.
Домик вожатых, где жили Андрей с Лёхой, был размером чуть меньше общажной трёшки, но больше двушки. С обеих сторон от окна стояли две панцирные кровати и тумбочки, почти один в один как в общаге. Ближе к двери стоял стол с электрочайником, парой кружек и остатками разных печенюх.
— Аскетичненько, — оценила Кира крашеные масляной краской до половины зелёно-синие стены.
— Мы уже раскладушку спёрли, — кивнул за двери Лёша. — И матрасы дополнительные свистнули и постельное, чтобы ты смогла устроиться. Я тут на раскладушке лягу, а ты на моей кровати. Вот эта, справа. Можешь располагаться.
— Мне она как раз понравилась, — хихикнула Кира. — А чего с едой?
— Ну, получается, если тебя сильно не показывать, то всё нормально. Нам дополнительную порцию в столовке спокойно дадут, — ответил Лёша. — Все адекватные. Но перед начальницей лагеря лучше не светиться. У нас на смене ещё Лёха Радостев, Женя и Света… ты их не знаешь, они постарше и просто вожатые. Здесь пять отрядов, у каждого свой. В отряде по двенадцать-тринадцать человек. Живут они все в том длинном корпусе и по возрастам поселены, ну и по отрядам как бы… Наши с Андреем отряды — это самые старшие. У Лёхи средний возраст, а Света и Женя с самыми мелкими возятся. Но у нас возраст от двенадцати лет, хотя вроде есть и мельче парочка человек.
— Понятно, то есть заезд примерно шестьдесят человек?
— Ага. У нас ещё человек пятнадцать как бы персонала. Пять вожатых, есть ещё два воспитателя, массовик-затейник типа, повара в столовой, два медика по сменам работают, ещё мужик один он за всякое оборудование отвечает, дискотеку там, ну и вообще что-то поставить, сколотить.
— Завхоз-ди-джей, — подсказала Кира, и Андрей засмеялся.
— Ага, типа такого, — кивнул Лёха. — Ещё начальница лагеря, но она в основном по утрам и до обеда появляется, живёт в посёлке. Получается, что у нас в семь тридцать подъём, тут мы ещё флаг на поляне поднимаем каждое утро и поём гимн России. Потом помывка, гигиена, в восемь зарядка, в восемь тридцать завтрак где-то до девяти пятнадцати. Потом мы оборудование ставим, у детей свободное время, подготовка, и в десять игры начинаются и до часу почти. Обед. Потом тихий час до четырёх примерно, полдник, затем подготовка к какому-нибудь мероприятию. Там отрядам массовик-затейник всякие задания ежедневные даёт, то конкурс песен, то рисовать что-то надо, то сказку показывать. В шесть часов ужин и в семь мероприятие. На час-полтора обычно. А потом дискотека до девяти тридцати, полчаса на подготовку ко сну и в десять отбой.