бодить Грима. Пусть разбираются сами на своей планете подальше от Земли. Так будет лучше всем.
— Кто желает выступить со своим наблюдением? — спросил Пётр Алексеевич после того, как собрал со всех психологические описания, оформленные под курсовые, и посмотрел прямо на Киру.
— Давайте я, — вызвалась она, почувствовав напряжение народа.
За «оценку», которую провела она, стыдно не было, так как всё было в положительном ключе. Она составила описание с небольшим уклоном в лёгкий добрый юмор и загадку. Назвала Серёжу «Объект» и предлагала догадаться, о ком речь. Под конец уже соседи по парте, которые были и соседями по комнате, пихали в бока чуть смущённого вниманием Серёжу. Но раз узнавали, то многие догадки и предположения попадали в точку.
— Объект визуально весьма симпатичен, имеет светлую чистую кожу, приятные и гармоничные черты лица, очень милую, но редкую улыбку, тёмные волосы, интересный разрез карих глаз с длинными ресницами, высокий рост, хорошую осанку, а также мужской пол. И я говорила это про…
— Серёжу Пятилетова? — предположила Света, поворачиваясь к соседней парте.
— Верно, это Серёжа Пятилетов, — кивнула Кира.
— Что ж, очень хорошо… — похвалил психолог, что-то отмечая в журнале.
Пара закончилась тем, что все захотели почитать, что про них написали, и им разрешили посмотреть, но с возвратом.
— Держи, Кира, тут про тебя, — дал ей несколько сшитых листков Лёша Домнин до того, как Кира определилась, хочет ли знать чьё-то мнение насчёт себя.
Автором оказался сосед Пятилетова Серёжи — Артём Абросов, беглого взгляда хватило, чтобы понять, что при описании парень был настроен весьма негативно. «Слишком красивая», «нравится преподам и ей завышают оценки», «на самом деле глупая», «высокомерная», «слишком много о себе воображает», «считает себя лучше других», «тормознутая», «с тупым чувством юмора» и прочее.
Кира давно умела держать лицо, поэтому с безразличным выражением закрыла курсовую и вернула её в стопочку на стол преподавателя, краем глаза заметив напрягшегося Абросова, который, видимо, не ожидал, что все почитают, кто и как про них написал.
С большинством однокурсников Кира действительно мало общалась, разговаривала в основном с десяткой тех, включая первую группу, кто хотел учиться, садился поближе, а не на галёрки, чтобы там спать или болтать. Да и разговоры в основном были по учёбе. Вываливать про себя какую-то подноготную, рассказывать о своей жизни, чтобы это потом передавали, сплетничали и прочее, ей не нравилось. Та же Марина и Диана, которые после практики точно стали ближайшими подругами Голевой Кати, как-то проговорились Кире про Влада, который её бросил.
То есть Катя рассказывала подружкам про неё, её дела и про её жизнь до учёбы, о которой они разговаривали.
Да и Таша тоже не утруждала себя держать язык за зубами, обсуждая её с той же Ассолью. Поэтому Кира в основном рассказывала какую-то общую информацию, не особо вдаваясь в подробности. Или говорила только о текущих моментах, предпочитая слушать, а не рассказывать про себя самой. Впрочем, это не всегда получалось, всё же в общаге ей иногда бывало одиноко и тоскливо, особенно когда она только начинала учиться.
Так что Артём Абросов — «парень с галёрки» — действительно мог со своей «высоты» судить о ней, как ему вздумается.
В клубе практической психологии Даша объявила о том, что они начинают двухфазный цикл «Раб и Хозяин» и сегодня все мальчики будут рабами, а девочки — их хозяйками, а в следующее занятие всё будет наоборот.
— Мальчики встают в линию, и девочки, начиная от меня, тоже встают в шеренгу, — распорядилась Даше, и началась «игра».
Оказалось, порядок в шеренге девчонок определял очерёдность выбора «раба». Кира, которая встала первой, поразмыслив, выбрала себе Ника, который показался ей достаточно безопасным и теоретически «послушным».
Даша «подначивала» проверять границы послушания и в итоге дошло до того, что девчонки распорядились своим «рабам» всем вместе танцевать стриптиз, вроде как «кто будет лучше». Сначала Ник был послушным, а потом начал взбрыкивать, пытаясь и сам «определить границу».
После они треть занятия обсуждали, почему выбрали того или иного «раба», как чувствовали себя, отдавая приказы, думали ли над тем, понравится ли приказ «рабу», или только о своих желаниях. Далее говорили парни, побывавшие «рабами»: как им их «хозяйка», нравилось ли исполнять приказы, был ли внутренний протест, как они себя вели и так далее.
Занятие оказалось выматывающим, да и предстоящий «обмен» ролями у многих девчонок «постфактум» внушал опасения. Кира вот сразу об этом задумалась. И то, что как минимум парни потребуют от своих «рабынь» ответного стриптиза или разоблачения — это к гадалке не ходи и «паутинкой» не пользуйся.
— Я не смогу раздеться, — ёжилась в автобусе Катюша, — это слишком для меня. Да и фигура… У меня бока свисают и живот торчит. Нет, я не хотела бы обнажаться перед всеми, может, не ходить?
— Не ходить — это трусость. А вообще ты не обязана подчиняться, — ответила Кира.
— Не обязана?
— Нет конечно, кто сказал, что «рабы» обязаны подчиняться? Возможно, ты из тех, кого взяли в плен и ты лучше умрёшь, чем позволишь собой помыкать, — пожала плечами Кира. — Если мне не понравится какой-то «приказ» или я почувствую, что не готова, ну мало ли… облизывать ботинки, целоваться… я и не подумаю переступать через себя. Устрою восстание. Убью хозяина. Сбегу. Всегда есть варианты. В жизни нет единственного пути. Просто есть какие-то самые очевидные и «проторенные» дорожки, но это совсем не обязывает тебя идти, как овца в стаде, туда, куда и все.
— О… я об этом как-то не подумала, — кивнула Катюша. — Да, раздеваться я ни за какие коврижки не соглашусь. И посмотрю, что вообще за «приказы» будут. У меня тоже мой «раб» не слишком-то послушным был и всё время «взбрыкивал».
— Кира, что делаешь в выходные? — замявшись, спросил в пятницу Лёша Домнин. — Домой едешь?
— Нет, у меня есть тут дела в субботу, в воскресенье так… более-менее свободна. Есть какие-то предложения?
— Э… Да, я тебя в гости хотел позвать, — сказал Лёша.
— В гости? Хм… — Кира мысленно перебрала все курсовые, которые им задали на следующую неделю. Может, у Домнина проблемы с этим? — Ну хорошо, говори адрес.
— Ты правда придёшь? — чуть удивился Лёша.
— Если ты зовёшь в гости, почему бы не прийти? — пожала плечами Кира. — Но адрес лучше записать и как до тебя добраться с остановки сорок первого, я не очень хорошо город знаю. И я если приду, то рано — в десять-одиннадцать, и уеду не позже четырёх: мне ещё возвращаться, и желательно не по темноте.
Митя периодически подкарауливал её на остановках. Расписание танцев было достаточно стабильным, так что ему оставалось лишь «встречать» Киру. Какое-то время Митя пытался поджидать у них в блоке, но его прогнали соседи из «906», а Кира после поговорила с вахтёршами, показала фотку Мити и попросила по возможности не пускать в общежитие этого «сталкера», который продолжал заявляться к ней. Но стоять на остановке Мите никто не мог запретить.
В выходные соседи уезжали, да и в общаге было значительно меньше народа, и он это просёк и пытался проскользнуть мимо вахты. Несколько раз у него это получалось и Кира, услышав знакомые шаги, сидела безвылазно в комнате, не реагируя на стук, ожидая, пока Митя поверит, что дома её нет и уйдёт. Но всё равно было неприятно и страшновато.
Она даже рассказала о ситуации Кеше, но… что тот мог сделать, приезжая к ней на пару часов по четвергам? Да ничего.
В итоге по будним дням соседи — чаще всего Кирилл — поодиночке или компанией стояли на остановке в ожидании, пока она приедет с танцев или клуба психологии. Такая тактика, кажется, спугнула этого недоделанного сталкера-Митю, но по выходным Кира не хотела ходить по темноте. Бережёного и Бог бережёт.
Дома у Лёши оказалась бабушка, которая радостно встретила Киру и сопроводила на кухню к внуку.
Как выяснилось, Лёша жил с бабушкой почти с самого рождения, причём даже бабушка была у него не родной, а двоюродной: сестрой его бабушки, которой, как и его матери, оказалось на него пофиг.
— Мать, когда мне было около года, нашла себе нового мужа, — рассказал Лёша. — У меня даже сестра есть, на пару лет младше, но они там живут своей счастливой семьёй, а я — лишний. Я понимаю, что… наверное, то, что я вырос с бабушкой, накладывает определённый отпечаток. Просто ну… я же хороший…
— А кто-то сказал, что ты плохой? — спросила Кира, которая до этого молча слушала его «исповедь».
— Да… то задание по психологии. Там написано было… В общем, всё плохое.
— Ты не сто долларов, чтобы всем нравиться, Лёша, — вздохнула Кира, — да и невозможно понравиться всем. С кем-то ты можешь не совпадать по жизни, кто-то никогда тебя не поймёт, кто-то никогда не примет.
— Ты… Ты как будто меня понимаешь, — сказал Лёша. — Я с многими девчонками общался, но ты… какая-то особенная.
— Надеюсь, ты в меня не влюбишься, — искренне сказала Кира. — Это всё усложнит.
— Я был бы не достоин тебя, да? — понурился Лёша.
— У меня есть парень, — пожала плечами Кира, не собираясь ничего объяснять и вдаваться в подробности. — Есть фотографии? Хочу посмотреть.
Кира посидела у Лёши, они поболтали, и она пошла домой около трёх часов дня. Тропка к остановке проходила по мини-рынку, пустому зимой.
— Эй, есть спички? — окликнула её какая-то девчонка на вид класса десятого, которая держала во рту сигарету.
— Ты не поверишь, есть, — Кира пошарила по карману, нашла давнюю заготовку для прикола и вручила две спички.
— Э…
— И почему это мой юмор «тупой»? — пробормотала она, оставив офигевшую девчонку за спиной, и направляясь к остановке. — Зато же всегда будет, о чём рассказать в компании.