— Ничего, кроме стелы и плиты с именами, мы не успеем сделать в этом году, — рассказывал я. — А вообще, хочу сделать целый комплекс с памятниками и местом для почетного караула. В комсомольцы, опять же, можно там принимать будет ребят.
— Денег на это дадут? — пыхнув папироской, спросил долговязый парень со смешным бобриком на голове. — Главное — материалы, а выбить имена на плите и я смогу, на кладбище работаю, руку набил.
Волосы у него короткие, а макушки две, вот и торчат волосы как два гнезда.
— Игорь, там не одно имя будет же, — сказал другой афганец, без руки и без протеза. — Деньги на это можно у предприятий взять, я вот у себя на «Красмаше» могу вопрос поставить.
— А я на «Тяжмаше», — высказался кто-то из толпы. — Найдем денег, даже если не выделят, через заводы зайдем, сами добавим. Я там комсорг завода!
Я тогда ещё не знал о готовящейся засаде на совещании, и расстались мы на позитивной волне, а вот сейчас размышляю, что было бы неплохо на совещание их всех позвать, в качестве массовки.
— Только пусть в форме придут, — прошу через минуту я Илью.
— Я обзвоню, кого смогу, все же на работе, и к семи в центр ещё — попробуй, доберись. Это надо домой за формой вернуться и потом в центр ехать, — сетует он. — Сделаю по максимуму, но много людей не будет.
— Бери мой мопед, если надо куда заехать, всё лучше, чем автобус ждать, — разрешаю я.
Сам иду к Иринке Моклик, и садимся с ней за тезисы по каждому готовящемуся мероприятию. Она критикует, я пишу доводы в ответ. Ясно, что у моих оппонентов будут свои доводы «против», тем не менее, хоть как-то подготовлюсь!
В обед, нехотя, отрываюсь от дела и еду на финал друга. Половина финалов была вчера, остальные сегодня. Нелепо как-то сделано, лучше уж в выходной. Болельщиков по причине рабочего дня немного, но зал забит людьми! Почти все из них — участники и тренеры. Сегодня же ещё и награждение! Многие меня узнают, подходят, расспрашивают про прошедшие сборы в Ленинграде. Постепенно оттаиваю внутренне и уже отвечаю в хорошем настроении. Да плевать, зарубят, так зарубят, не корову проиграю. У меня в Испании уже золотишко моется.
Мой друг, несмотря на легкий вес, бьётся в последнем финале. Упорная борьба заканчивается огненной концовкой боя в стиле Бейбута. Да, уже можно сказать — у него есть своя фишка, за счет офигительных физических данных он может в конце боя взвинчивать темп и добивать уставших соперников. Так вышло и сейчас, после равного, в общем, боя, мой друг по полной отработал концовку и заслуженно победил. Ждём награждения. Бейбут на эмоциональном подъёме, и любит в данный момент весь мир. Он сейчас искренне верит в своё спортивное будущее, ещё не зная, что самый расцвет его спортивной карьеры придётся на лихие девяностые. Становится от этого грустно немного.
— Ты чё смурной такой! — весело толкает меня друг в бок. — Из-за Ленки? Да что, ты её первый день знаешь?
Ленка с утра была в очень плохом настроении, может ПМС, хрен её поймёт. Она сначала поскандалила с вахтером, который покурил, не выходя из-за своего стола, и на беду был пойман нашей активисткой. Потом наорала на водителя автобуса, прибывшего за первокурами и случайно заехавшего двумя колесами на газон. Потом мы с другом попались ей на глаза в умывальнике, Бейбут сразу понял, что надо бежать, а я, груженный своими мыслями, угрозы не заметил. И меня соизволили отодрать за грязь в виде зубной пасты на умывальнике, за разливы воды на полу, хотя это Бейбут умывался до пояса, за украденное в пятницу новое мыло, которое Ленка чуть ли не на себе несла по полям и лесам три дня. В конце, что уж совсем не в тему, мне прилетело за то, что я не позвал Ленку поговорить со Светой. Света вообще-то и не рвалась с ней общаться. Но говорить это злой соседке? Ну, нафиг, я лучше пойду с голодным крокодилом подерусь. Успокоилась она, лишь увидев Илью. Они ещё не дружили, и даже пары фраз не сказали между собой, но старались произвести хорошее впечатление друг на друга. Илья надувал и так не маленькие бицепсы и выпячивал грудь колесом, а Ленка старалась быть милой и хозяйственной. Так что, я тут же был отряхнут от несуществующей грязи на футболке и милостиво, воркующим голоском, отпущен из умывальника пыток. Ленка принялась вытирать воду на полу, которую расплескал Бейбут. Картина Ленки, моющей пол в коротком халатике, так увлекла Илью, что он забыл, что пришёл ко мне. А минут через пять, когда я вернулся в умывальник, то ли спасать своего товарища, то ли уже женить его, увидел, что пол моет Илья, а Ленка ест яблоко, сидя на подоконнике, и делает мне глаза, чтобы я свалил из поля зрения.
Стряхнув головой видение соседки, я ответил другу:
— Да, гонят на меня в горкоме, предлагаю им конкурс «Комсомольская красавица», а не нравится, будут меня сегодня вечером песочить.
Греющие уши боксёры рядом с нами заинтересовались. Пришлось рассказывать и им.
— Хочешь, я приду, как поддержка? — предложил Бейбут.
— Да я уже Илью попросил позвать комсомольцев, — признался я.
— И я могу прийти, я тоже комсомолец, — вдруг сказал ещё один из боксеров.
— А че, нормальный конкурс, не то, что эти стихи, как прошлый год! — высказался кто-то ещё.
— И по проспекту хорошее предложение. Толян, если надо чего помочь — говори, — сказал мой бывший сосед по комнате в Ростове на чемпионате СССР — здоровяк и тяжеловес Петр.
Он тоже сегодня болел за своего брата, который финал проиграл.
И уже к началу награждения собралось человек десять боксеров, желающих оказать ту или иную посильную помощь! И думаю не только из солидарности спортивной.
Едем домой с подарками. Моему другу вручили часы «Слава», от общества «Динамо», магнитолу «ВЭФ-280» и по мелочи кое-что. Магнитола килограмм десять весом! Вместо гири можно использовать легко.
Вечером к заседанию я был готов как никогда, я даже вызвал такси, чтобы мы втроем добрались до места непотрепанные. Я, Ира и Бейбут, которого, скорее всего, не пустят даже в здание. Моего нового помощника Ильи видно не было, мопеда в кладовке тоже нет, ну, это его дела. В семь он будет точно, обещал.
Выйдя из машины, я малость офигел! Около горкома стояло человек сорок ребят комсомольского возраста! Чуть поодаль толпились «афганцы» во главе с Ильёй. Спортсмены стояли отдельно в сторонке, среди них выделялся мощной глыбой бронзовый призёр чемпионата СССР по боксу тяжеловес Пётр.
— Решили поддержать тебя, — хлопнул по плечу меня парень.
— Слушай, да не надо было, вы чего? — удивился я. — У нас формат совещания другой, вас даже не запустят!
Подошёл к Илье, поздоровался, пожал руку и новым знакомым, из тех, кого вчера не видел.
— Поговорил сегодня в комитете комсомола нашем, сказал безрукий Игорь, бывший сегодня в форме при параде. — Вопрос о мемориале павшим комсомольцам поставил, спустим обсуждение по первичкам, потом обсудим на заводском комитете комсомола. Решения пока нет, зато поддержка от ребят стопроцентная.
Поблагодарил ребят и пообещал рассказать итоги сразу после окончания мероприятия. На самом деле у меня уже в голове был шикарный план, как продвинуть все мои инициативы разом.
Глава 11
Решил предложить на совещании разрешить присутствие комсомольцев-активистов и перенести его в актовый зал. Для этого я и просил приехать парней. Отказать мне келейно или открыто — это разные вещи, и ещё один плюс в том, что я ничего не теряю, если не пустят, зато потом могу сказать, — мол, не учли мнение комсомольского актива, даже не выслушали его. Раз всё равно будут наезды, то ударю первым.
То, что наезды будут, я понял по довольным лицам выгнанной парочки. И Марина, и Борис, сидевшие рядом с Комлевым, вид имели цветущий, а между тем их вообще здесь не должно было быть. Они уже не в орггруппе. Шепнул Ирке, чтобы выяснила, почему посторонние на совещании. А вот Пашка и Полина вид имели несколько пришибленный. Очевидно, пока совещание не началось, им уже по ушам проехались.
Кроме выгнанной парочки и нашей пятерки, было ещё с десяток человек, причем, некоторые далеко не комсомольского возраста. В частности, безрукий дед-фронтовик с десятком наград на груди, смотревший на нас без приязни. Началось всё, впрочем, мирно.
— Открытое заседание, посвящённое подготовке празднования дня рождения ВЛКСМ, прошу считать открытым, — сказала женщина лет тридцати в довольно модных очочках. — Слово предоставляется заведующему отделом агитации и пропаганды горкома ВЛКСМ Комлеву Сергею Павловичу.
«Открытое!» — сразу зацепилось моё сознание за это слово.
А вот у Ирины это слово прошло мимо ушей, и она вопрос о присутствии Бориса и Марины задала. Была отбрита с тем основанием, что, мол, всем надо понять, как раньше шли дела до появления новых людей в орггруппе и что уже было сделано.
Комлев начал гладко, стал хвалить меня за хорошее и грамотное предложение по поводу нового проспекта, потом слегка пожурил про нетерпимость к критике, выразившуюся в удалении из орггруппы двоих опытных и активных работников, а потом пошла жесть. Меня начали обвинять чуть ли не в работе на ЦРУ.
— Для чего вам, Анатолий, было поднимать вопрос о погибших в Афганистане? Ждёте, когда начнут в зарубежных голосах ваше имя упоминать, мол, СССР несёт большие потери на войне в другой стране? — запальчиво спросил другой заведующий отделом рабочей молодёжи Михаил. — Если большие расходы на новый проспект ещё как-то можно обосновать, и то это лучше делать постепенно за два-три года, то, откуда вы возьмёте незапланированные средства для постройки… этого как там… мемориала памяти погибшим комсомольцам?
— Мемориал комсомольцам Красноярска, погибшим при защите идей марксизма-ленинизма, — поправил я.
— Вы, Анатолий, человек молодой, увлекающийся, опыта работы в комсомольских структурах у вас нет, тех, кто бы вам мог помочь, вы в первый день соизволили выгнать, я пока у вас только одно проходимое предложению вижу — про проспект, — ткнула меня побольнее девушка моих лет, ну может на пару лет старше. Она уже освобождённый инструктор.