— Надо же, руку подал! А у тебя хорошее воспитание, похоже, — удивляется Марина при выходе из автобуса. — Молодец!
— Не люблю, когда хвалят ни за что, — серьёзно говорю я.
— Давай в «стекляшку» зайдём, — предлагает Марина, указывая на продуктовый магазин на остановке.
Смотрит на меня с интересом, а я смотрю на неё. В магазине обычный ассортимент советской действительности.
— Сок надо взять, берёзовый, дед любит его, но мне тяжело нести, банка трехлитровая же, — деловито оглядываясь, командует девушка.
— Шарик донесет, Шарик сильный, — шучу я, опять вызывая смех у подружки.
В одной руке парочка книг, купленных по дороге в Дом быта, в другой будет сок, три литра. Чего не донести? А легко с Мариной. Доброжелательная она, не зануда закомплексованная. Ещё мне импонирует, что она — особа начитанная. Подружка мне по пути рассказывает о своём деде-фронтовике, который был мачехой отправлен в детдом! Добровольцем ушёл на фронт, хотя имел бронь, и сегодня, вроде как, отмечает годовщину своей первой военной награды.
— Я только забыла, за что его наградили! — болтает без умолку она.
Такому человеку бы купить что покрепче, но тут не отпускают. Тем не менее, к соку, купленному на деньги внучки, я добавляю пять стаканчиков мороженого пломбир, купленных уже на свои скромные остатки сбережений.
Вот и нужная панельная пятиэтажка, совсем недалеко от дома, где живет Люда, кстати. Встречает нас бабушка лет шестидесяти, это я понял из радостного возгласа «Бабуля!» моей спутницы.
— Знакомься, это Шарик! Тьфу, Толик! — смеется Маринка.
— Аф, — неожиданно для себя подтверждаю я.
— Люблю мужчин с юмором, — тепло смотрит на меня баба Маша.
Заходим. Нас сразу облегчают от груза покупок и тихонько, но настойчиво, отправляют мыть руки. На кухне мельком вижу подготовку к праздничному обеду. В зале стоит раздвижной стол, накрытый скатертью, и уже уставленный закусками. Вернее, не так. Стоит импортная полированная стенка, вся заставленная книгами. Богато! Рядом шкаф, по типу купеческого, деревянный, явно самодельный, через стеклянные дверцы которого, тоже видны книги. Знакомимсяс некой Ирой — тетей Марины, модницей, по виду лет до сорока и мелкой десятилеткой Настей. Настя — тоже Маринина тетя! Это приёмная дочка деда.
— А где дед? — спрашивает Марина.
— Сейчас будет, к соседям зашёл, — поясняет хлопочущая бабушка.
— Ба, а за что деда наградили? Толя интересуется, а я забыла, — спрашивает моя подружка, пока старушка не ушла.
Мне достают наградной лист медали «За отвагу». Бережно открываю его.
В бою 18.10.43 г. красноармеец Астафьев В. П. четыре раза исправлял телефонную связь с передовым НП. При выполнении задачи, от близкого разрыва бомбы был засыпан землёй. Горя ненавистью к врагу, тов. Астафьев продолжал выполнять задачу и под артиллерийско-миномётным огнём, собрав обрывки кабеля, и вновь восстановил телефонную связь, обеспечив бесперебойную связь с пехотой и её поддержку артиллерийским огнём.
Это куда меня привели?
— Это какой Астафьев? — натурально удивляюсь я.
— Внучка, а ты не сказала, что ли? — удивилась баба Маша.
Вру. Не баба Маша, а Мария Семеновна, судя по книге, которую я (вот удача!) купил буквально пару часов назад!
— А вот и я! — раздался голос, скорее всего писателя, из коридора. И ещё какой-то, тоже мужской.
В комнату зашел сначала средних лет мужик, а за ним и сам писатель. В детстве я перечитал всю поселковую библиотеку, буквально дойдя до трудночитаемых мемуаров о войне, где были одни цифры. А уж приличные, художественные книги я проглатывал жадно. «Царь-рыбу», разумеется, тоже, но на обложке того издания фото писателя не было, поэтому о том, что передо мной мой будущий коллега по жюри, я узнал из контекста разговора. А вот сам писатель меня узнал сразу.
— Если не ошибаюсь, вы, молодой человек, Штыба Анатолий? — спросил он, удивив всех, кроме маленькой Насти, с грустью глядящую на ещё не скорое угощение в виде торта.
— Так точно! — отчего-то по-военному встал и подтвердил я.
— Деда, а откуда ты моего Толю знаешь? — открыла рот Марина.
— Газеты читать надо! А тебе вдвойне стыдно не знать! Кто у тебя ремонт во дворе организовал, а парк новый кто разбил? Ели голубые такие красивые! Я погулял там часик и пишу уже три дня подряд! Мысли появились интересные! — довольный дед достал газету «Комсомолку» и показал всем статью.
— А-а-а! А я как раз живу на проспекте Комсомольском! А что молчал? Ну, какой ты молодец, Толя! — возбудилась Маринка. — Ой, опять сейчас скажешь: «Не люблю, когда хвалят ни за что».
На меня посмотрели с уважением, и думаю, не только из-за статьи в газете. Маринка, простодушно процитировав меня, невольно сделала мне комплимент.
— Представляешь, с Годенко только сегодня о тебе говорили, — сказал Астафьев, пожимая мне руку. — Мол, простой парень, а не боишься новое предлагать! Я из-за этой аллеи твоей и согласился в жюри войти.
— Жюри? — опять завертела головой Марина.
— Конкурс «Комсомолка Красноярска» сейчас проходит, — пояснил я. — Мы с твоим дедушкой в жюри, я от комсомола городского.
— А, конкурс! — разочарованно махнула рукой девушка.
Выдохнули с Виктором Петровичем мы одновременно, стало быть, педалировать эту тему и ему невыгодно.
Далее знакомство плавно перешло в застолье.
— Ты деду про то, что я читал самиздат, лучше не говори, — улучшив момент, негромко попросил я подружку.
— Он не боится! — гордо сказала внучка. — Он даже про Солженицына писал.
— Я — не он, — пояснил очевидные вещи я.
Вечер набирал обороты, я уже освоился в гостях, и даже приемная дочь писателя благосклонно смотрела в мою сторону. Ещё бы, она узнала, что я купил мороженое.
— А где вы с Годенко пересеклись? — улучшив момент, спросил я у Астафьева.
— У Капелько, это наш первый секретарь горкома КПСС города, сегодня встречались, не по этому вопросу, но раз уж собрались, обсудили и конкурс. Честно говоря, плохо понимаем, как кого оценивать. Танцоров и чтецов есть кому оценить, а в остальном — надеемся на твою помощь! — порадовал меня писатель.
Глава 34
Бесконечный и насыщенный встречами день закончился. Марина остаётся ночевать в Академе и сейчас провожает меня, выйдя в подъезд. Пятиэтажка по адресу Академгородок 14 ещё не старая, заметен свежий ремонт, более того, в подъезде чисто и видно, что недавно мыли полы. Все три поцелуя получены, а следом за ними авансом ещё несколько штук, ну и договариваемся о следующей встрече. Собираемся сходить в кино в воскресенье. Детский сад, конечно, а что делать? Марина форсировать события отказалась и мою руку от своей крепкой груди оторвала.
Как я и прогнозировал, обратно из Академа до своей общаги мне пришлось добираться пешком, вернее, бегом. Решил совместить полезное с необходимым. До общаги можно дойти по лесным тропинкам, но, пока сидел в гостях, дождик уже пролился и бежать по мокрой земле некомфортно, так что я бегу по проезжей части дороги. Как и положено бегу навстречу транспортному потоку. Около гастронома сворачиваю, наконец, в сторону леса, осталось пробежать пару домов, потом по тропинке вверх — и я дома!
— Пацан, купи кирпич! — мой путь преградили три довольно рослых парня с мутными физиономиями.
На улице темно, свет только от горящих окон домов и от фонаря возле гастронома, но тот уже далеко позади.
— Ребята, у вас совесть есть? — устало спросил я.
— А? — не понял продавец стройматериалов, держащий в руках этот самый кирпич, очевидно, для промоакции.
Вот сволочи! Я начал злиться.
— Нету у нас совести! — заржал будущий пострадавший.
— А если найду?! — выбиваю кирпич из рук парня, хватая его за лацкан спортивного костюма.
Недоумение в воздухе можно было черпать ложкой.
Джеб левой, вырубающий говорливого, тут же нырок под руку в присяде и хук справа второму. За третьим пришлось гнаться. Догнал. Куда же он от меня убежит?
— Чё надо? Отвали! — озлобленно кричал парень.
Его товарищи по опасному бизнесу молчали и даже ещё не встали на ноги. Ну да, третьего я решил сразу не бить. Надо узнать, что за гопбанда завелась в моём районе? Ладно, если я им попался, или там мой безбашенный сосед Бейбут, или такая же дикая Ленка, или там Илья, скажем, … Тьфу! Короче, повезло, что не беззащитный Аркаша им встретился! Хотя, тот и не будет по ночам гулять, да и, в случае чего, бегать он умеет, вот точно лучше третьего.
Мысли всё скатывались на отмазку хулиганов от заслуженного наказания, но я решил довести дело до конца.
— С Николаевки мы, — сплевывая кровь, прошипел, наконец, бегун.
А вот нечего было тупить, отвечал бы, что спрашиваю, был бы целым… ну, пару пинков по ребрам — не в счет.
— И много насшибали уже мелочи? — хмуро интересуюсь я и прикидываю, стоит ли их вести в пункт ДНД, а это целая остановка отсюда, а потом сдавать их там и топать домой? Ночью приду уже.
— Трешку у одного пацана, — наконец оклемался глава торговой компании.
— Значит так, ещё раз в радиусе километра увижу — ребра сломаю, или челюсть. На выбор! А знаете, что через дорогу от гастронома расположена секция бокса, вы совсем дебилы здесь мелочь сшибать? И вообще, зачем вам деньги? Трешку, кстати, гоните!
Кроме трешки отобрал ещё и мелочью рублей пять, как штраф! Всё равно им не надо, автобусы уже не ходят. А без материальных потерь будет не так поучительно. Спросил погоняла гоп-троицы, может, и не соврали, и отпустил их, заткнув комсомольскую совесть. Лень уже и спать хочу.
В общаге, на выходе натыкаюсь на одетого Илюху и парочку дембелей.
— Вы куда? — спрашиваю отряд бойцов.
— Тут хулиганы шастают, деньги сшибают, у нашего первокурсника отняли! — поясняет десантура.
— Три рубля? На! Отдай ему! — вытаскиваю купюру под удивленный взор Ильи.
— Откуда знаешь сколько? — тупит он.