– Дьявол, – повторила я, глядя на три шестерки.
При этом я инстинктивно сделала шаг назад, наступив на что-то мягкое. Испуганно взглянув на пол, я вскрикнула. Это была мертвая крыса, от которой остались только голова, клочки шерсти да скелет. Хвост был обгрызен до основания, а во внутренностях копошились жирные черви.
Меня замутило, я зажала рот и помчалась в ближайший туалет. Успела как раз вовремя – меня вывернуло наизнанку несколько раз, пока горло не начало гореть. Я едва устояла на ногах от слабости. Потом вернулась к Дэвиду. Он проявил достаточно такта, чтобы не последовать за мной. Мне пришлось придерживаться рукой за стену – так сильно кружилась голова. Колени все еще дрожали.
– Ну как ты?
– Ничего, сойдет.
Подойдя к тому месту, где лежала крыса, я ничего не увидела.
– Не беспокойся, – сказал Дэвид, – я закинул ее в угол и прикрыл бумагой. Просто не смотри туда.
– Спасибо, – сказала я хриплым голосом.
Стараясь не думать о мертвой крысе, я подошла к шкафчику с номером 666 и взялась за навесной замок. Он был заперт. Я потрясла его.
– И не думай, я уже пытался, – вмешался Дэвид, разведя руками. – Чем бы сломать проклятую штуку?
– Там, на лестнице, лежали какие-то металлические прутья. – Я указала в сторону коридора. – Может, попробуем взломать с их помощью? Он не слишком прочный, как мне кажется. Ты ведь все еще мой рыцарь или уже нет?
Дэвид состроил гримасу, постаравшись изобразить улыбку:
– Если Кевин действительно скрывается от того, кого называет дьяволом, и если он спрятал в этом шкафчике что-то… Не лучше ли поставить в известность полицию?
– Так и поступим. Но потом, когда выясним, что спрятано в шкафчике. Без доказательств они нам не поверят. Если шкафчик окажется пустым, а рядом буду стоять только я, то и тебе никто не поверит. Не забудь, для полиции я всего лишь фрик! Сумасшедшая, которая видит мертвых. Нельзя, чтобы и с тобой такое произошло.
Мне показалось, что в его глазах мелькнуло нечто похожее на восхищение.
– Ты очень мужественно это воспринимаешь.
– Ничего другого мне не остается. Только доказать им свою правоту, чтобы они изменили свое мнение обо мне.
– Ладно, – сказал Дэвид, подняв фонарь и держа его так, будто готовится атаковать. – Сейчас белый рыцарь отправится в пещеру дракона и принесет оттуда железный прут. А бледная принцесса может пока немного отдохнуть на стуле. Извини, но ты выглядишь так, будто только что блевала.
– Ты мне тоже нравишься, – парировала я, усмехнувшись. – Поторопись, на улице уже ночь.
Он пошел к двери, еще раз обернулся и встал в позу Шварценеггера «I'll be back!». После чего исчез за углом.
42
Я выдвинула из-под стола один из стульев, вытерла с него вековую пыль и села. Потом снова посмотрела на запертый замок и потерла виски. Меня по-прежнему мучила тошнота. Головные боли вернулись, горло горело. Я жалела, что не взяла с собой чего-нибудь попить.
После того как шаги Дэвида стихли, наступила полная тишина. Доносились только порывы ветра, проникавшие через отверстия в потолке. Пульс перестал стучать у меня в висках, лишь когда мне удалось навести некоторый порядок в мыслях. И тут снова нахлынули воспоминания…
Я поднимаюсь вверх по лестнице в комнату Кая, где он за дверью, украшенной веселым клоуном, по-прежнему кричит как резаный:
– Мама! Хочу ма-а-аму!
В моей голове все становится темно-красным от злости. Звонок Беаты включил пусковую кнопку. Я клянусь себе, что никогда больше не подойду к телефону. Чертова предательница! Ненавижу ее за то, что она сделала. Почему она сразу не вырвала мне сердце из груди и не потопталась на нем? И Бена ненавижу. Он не считал серьезным то, что было между нами, а только играл моими чувствами. Если бы он был хоть как-то заинтересован во мне, то разве стал бы клеить мою бывшую подругу в мое отсутствие?
«Он залез мне под свитер», – звучал заплетающийся голос Беа в моей голове. И только от одной этой мысли мне захотелось выть. Но что-то удерживает меня от того, чтобы разреветься. Я понимаю, что это тихая ярость. Я пробегаю мимо комнаты Кая и хватаю портрет, на котором Бен улыбается. До этого рисунок мне нравился. Потому что мне нравился сам Бен. Теперь я нахожу его отвратительным. Таким отвратительным, что рву листок на мелкие кусочки. Снова и снова рву, пока мельчайшие клочки не усеивают весь ковер.
– Ма-а-а-ама!
Будто злости на Беа и Бена мне недостаточно! Крик Кая окончательно выводит меня из себя.
– Прекрати! – кричу я. – Слышишь, прекрати немедленно!
Я подхожу к двери детской, рывком открываю ее и вхожу. Кай стоит в своей деревянной кроватке за прутьями, держась за край. Он похож на заключенного за решеткой. Его лицо – ярко-красное от долгого крика, глаза набухли от слез, и, несмотря на это, он продолжает реветь. Теперь даже еще громче, чем раньше. От злости я закусываю нижнюю губу, со стуком закрываю изнутри дверь и прислоняюсь к стене. Затем пристально смотрю на маленького братца, будто мой взгляд способен остановить его крик. Но он продолжает кричать свое режущее нервы:
– Ма-а-а-ама!
Мои руки сжимаются в кулаки, я начинаю дрожать всем телом. А потом…
Что же произошло потом? Этого я уже не знаю. Сколько я ни пыталась вспомнить, восстановить дальнейшую картину, мне это не удавалось.
«Ты знаешь, что случилось потом, – прошипел утробный голос в моей голове. – Ты знаешь это совершенно точно. Так вспомни же! Что ты сделала, Дора?»
43
Какой-то шорох позади заставил меня съежиться. Он шел из угла, куда Дэвид бросил мертвую крысу. На то, что осталось от крысы, он набросил газету, сорванную со щита для игры в дартс, в середине которой виднелись многочисленные дыры от стрел. Сердце у меня замерло от ужаса, и я не могла себе объяснить почему, ведь в углу ничего такого не было. «Это всего лишь ветер, – пыталась я себя успокоить. – Только ветер, проникающий через разбитые стекла». Но все было не так просто. Газета не только шевелилась от ветра снаружи. Ее что-то приподнимало изнутри! Червяки!
Я почувствовала, как кислый привкус снова поднимается по горлу, и решила было встать, чтобы снова рвануть в темный туалет, хотя непонятно, что еще оставалось в моем бедном желудке. Но я не могла ни встать, ни уйти со своего места. Мой взгляд был словно приклеен к куску газеты, под которой что-то отчетливо двигалось. Там, внизу, находилось что-то живое. И оно было больше, чем червяки. Даже больше, чем крыса. Это… рука! Нет, две руки!
Они приподняли газету, чтобы отбросить ее в сторону. Крыса куда-то исчезла, на ее месте прямо из бетонного пола выросла голова. Сначала она походила на бесформенную серую массу. Но она поднималась все выше, и я узнала его. Это был Кай. Он зло усмехнулся мне в лицо, оперся о пол своими ручками и вылез целиком из бетона. При этом послышался необыкновенно противный звук, будто что-то выплеснулось на землю из тины.
Я вскочила, за моей спиной грохнулся перевернутый стул. На какую-то секунду я выпустила своего мертвого брата из поля зрения. Он стоял в нескольких метрах от меня, счищая с себя серую бетонную массу. Затем Кай улыбнулся еще шире, и во рту у него показались два ряда искусственных зубов, слишком больших для него. У него были всего лишь мелкие молочные зубки. Я видела их, когда он, плача, широко раскрывал рот. Нет, этого не может быть! Это не Кай!
– Ты не Кай! – крикнула ему я. – Я тебя не вижу! Тебя вообще нет!
– Разумеется, ты меня видишь, – произнес Кай-монстр, голос его звучал утробно и насмешливо, будто доносился из ада. – Я пришел, чтобы забрать тебя, сестричка. Тогда мы вместе увидим, что ты со мной сделала. И так будет во веки веков!
Я была не в силах пошевелиться, словно парализованная. Но кричать я могла. И я закричала. Я заревела от ужаса, ожидая, когда Кай схватит меня и утащит туда, откуда доносится его страшный голос. Я широко раскрыла глаза, ожидая вот-вот увидеть сине-фиолетовое лицо прямо перед собой. Но призрак исчез. Кая больше не было. Как и дыры в полу. Там лежала всего лишь мертвая крыса, по которой ползали черви, и я была почти рада их увидеть. Обрывок газеты упорхнул от вечернего сквозняка, проникшего через разбитое окно в потолке. Бумага шуршала по полу, пока ветер не прибил ее к стене.
Задыхаясь, с бешено стучащим сердцем, я стояла, пытаясь понять, что я только что пережила. Очередное появление Кая наверняка связано со стрессом. «Неудивительно», – думала я. После сегодняшнего дня я совершенно измучена. Мне пришлось голой бегать по душевым кабинкам и просить о помощи, меня почти выгнали с работы, потом я побывала в комнате парня, о котором все думают, что он мертв, а теперь нахожусь одна в полутемном подвале старой плавильни, которая даже снаружи выглядит жутко. К тому же сейчас уже поздно, и скоро наступит ночь. Да, это был такой стресс, какого переживать мне еще не доводилось…
Комнату для персонала залило красноватым светом. Солнце садилось. Через какое-то время наступит полная темнота, и я окажусь в мрачном подвале в компании мертвой крысы и, вероятно, нескольких ее живых сородичей.
– Дэвид! – крикнула я во всю мочь в сторону коридора. – Дэвид, где тебя носит, черт возьми?!
Я подошла к двери, но ответа не получила. В темном проходе стояла мертвая тишина.
– Дэвид, брось придуриваться и немедленно возвращайся!
Снова ничего. Только отдаленный крысиный писк.
– Дэвид, хватит, пойдем скорей сюда! Становится темно, без фонаря я не могу тебя искать. Хочется поскорее убраться отсюда.
Тут что-то не так. Он должен был уже давно вернуться. А если он меня бросил? Нет, точно нет. Дэвид не самый большой смельчак на свете, но он не мог так со мной поступить.
– Дэвид? – Мой голос задрожал от тревоги. – Я иду на лестницу. Если ты где-то здесь, посвети мне навстречу. Слышишь ты меня или нет? Проклятье, Дэвид?!