Кай мгновенно замолчал. Он бил ногами и руками, его маленькие кулачки колотили меня, а я продолжала прижимать подушку к его лицу. Со всей силы, какая во мне была. Я тоже кричала, но это был крик без слов. Скорее рев дикого зверя. Все вокруг меня окрасилось в огненно-красный цвет. Кровать, мебель, рисунок на покрывале, плюшевый заяц с его глупыми глазами, который ухмылялся, вся комната… все вокруг было красным.
Но вдруг я осознала, что делаю. Как будто кто-то дал мне пощечину и вырвал меня из безумия. Я отняла подушку от лица Кая и посмотрела в его глаза, необычайно расширенные, – зрачки были огромными и черными. Я даже увидела в них отражение себя. Его лицо посинело. В какой-то момент мне показалось, что брат умер. Но он был жив! Жив!
С рыданиями я отбросила подушку прочь, притянула малыша к себе и заключила в объятия. Я плакала, но он молчал. Сначала он лишь тяжело дышал и, казалось, замер от ужаса, но потом крепко вцепился и обнял меня. Он искал у меня защиты. У меня! Хотя именно я была причиной его страха. Я его чуть не задушила, а он обнимал меня так, будто мои объятия – самое надежное место на свете. Я не могла вынести этого. Оттолкнув Кая, я бросилась вон из детской. В ту ночь его больше не было слышно.
72
– Я убрала подушку почти сразу же, – сказала я. – Я его только напугала. На какую-то долю секунды Кай испугался до смерти. И все потому, что я мечтала попасть на дурацкую вечеринку ради парня, который меня в грош не ставил. Когда я это поняла, не знаю, кто из нас больше испугался – Кай или я.
– Но ты его все-таки не убивала, – заметил Юли – ан. – Тебе не в чем себя винить.
– Думаешь? Врачи сказали, это было кровоизлияние, такое случается весьма часто. Но для него всегда нужен повод. Тогда сосуд легко лопается. Уверена, именно я послужила причиной. Как ты думаешь, следует ли мне теперь тоже спрыгнуть? Решит ли это проблему? Или изменит что-нибудь?
Он отвернулся, и я увидела, что его плечи вздрагивают. Юлиан плакал. Я обняла его одной рукой.
– В каждом из нас есть что-то плохое, – сказала я. – Это та часть, за которой мы всегда должны следить, но иногда она становится сильнее нас. Так случилось с тобой там, на озере, и со мной, когда я оставалась той ночью с Каем. Есть только один выход: мы должны признать, что мы это сделали. Если не признаем, чувство вины будет преследовать и однажды уничтожит нас.
Рассветное солнце окрасило пейзаж в светло-розовый цвет. Я снова увидела свое второе «я». Она стояла поодаль и наблюдала за нами. Но это уже была не девушка-насекомое. Ее бездонно-черные глаза изменились. Теперь это была я. Позади нас послышались звуки полицейской сирены. Машины поднимались по склону. Юлиан поднял голову.
– Пойдем, – сказала я, спускаясь со стены.
Юлиан глубоко вздохнул и последовал за мной. Мы вместе направились к парковке. Вдруг Юлиан остановился.
– Дора, стой, я хочу тебе что-то сказать.
Я посмотрела в его глаза и впервые смогла определить их цвет. Чистый, глубокий синий, как небо в безоблачный день. Но я увидела еще кое-что – мой собственный цвет. Он был очень близок к цвету Юлиана.
– Ты можешь мне не верить, – сказал он, – я тебе слишком много лгал. Но поцелуй тогда, на концерте… это была не ложь.
– Я знаю.
Две патрульные машины свернули за угол и с громким визгом тормозов остановились на парковке. Распахнулись двери, полицейские бросились к нам. Один из них звал Юлиана по имени. Это был отец Сандры.
Юлиан улыбнулся мне, его губы дрогнули, будто он хочет что-то сказать. Вдруг он резко развернулся и помчался прочь. Я испуганно закричала ему вслед, но он уже достиг парапета. Одним прыжком он взлетел на стену, а другим оттолкнулся от нее. Расправив руки, он действительно напоминал птицу, и в какой-то момент мне показалось, что он полетит. Свободный, как ветер. Но он рухнул в пустоту, лишь мой собственный крик эхом звенел в ушах.
Эпилог
Шесть недель спустя я сидела у окна в кафе «Атлантида». Летний сезон подходил к концу, обе чаши бассейна накрыли пластиком, предварительно спустив воду. Желтые листья уже усеяли траву на берегу: они блестели, словно звезды на зеленом небе. Несмотря на то что бассейн был закрыт уже больше недели, до 15 мая следующего года, о чем гласила табличка, половина мест в кафе была занята.
Из колонки над стойкой лилась музыка, смешиваясь со звоном кофейных чашек и кухонной посуды. Между рядами столиков играли дети.
– Я не знала, что у тебя такая большая семья, – сказала я.
Дэвид улыбнулся фирменной усмешкой, хотя ему немного мешала повязка на голове.
– Не такая уж и большая. – Он кивнул в сторону стойки, над которой висела надпись «Добро пожаловать!». – Многие пришли просто поесть. Остальные – друзья. Как ты, например. Почему твоя мама не пришла?
– Она передавала тебе большой привет. Ей нужно еще кое-что доделать в квартире. Иначе она охотно посидела бы с нами.
– Ясно. – Он кивнул и посмотрел на пол. – Значит, в Штутгарт? Ну, это не так уж далеко отсюда. Как только я снова смогу водить машину.
– Мы всегда будем тебе рады. Хотя новая квартира гораздо меньше, чем наш ведьмин домик, для тебя место всегда найдется.
Он кивнул:
– В случае чего я могу ночевать в ванне.
– К сожалению, у нас там только душ.
– Не проблема. – Дэвид погладил Нерона, сидевшего около его инвалидной коляски. – Нерона я возьму на колени – тогда мы поместимся даже в душевой кабине.
Было больно видеть его таким. Но я старалась, чтобы он не заметил моего состояния.
– Увидишь, скоро все это тебе уже не понадобится, – заметила я.
– Да, в этом ты можешь на меня положиться. А если нет, я сверну шею своему врачу.
Он почесал голову через повязку и задумчиво посмотрел на свою маму, передававшую в этот момент маленькой девочке вазочку с тремя шариками мороженого. Потом снова серьезно взглянул на меня.
– Ты пойдешь на похороны матери Юлиана?
Я помотала головой:
– Не смогу. Утром приедет фургон – надо будет перевозить вещи. Положи за меня розу на могилу, ладно?
– Хорошо. – Он кивнул, потом указал на террасу. – Не останешься? Папа будет делать ребрышки гриль.
– Не сердись, но…
– Понимаю, тебе надо паковать вещи. – Он снова улыбнулся, и мы оба поняли, что он имеет в виду.
– Тогда пока, – сказала я, вставая. – Береги себя.
– Обещаю. Кстати, мы с Кевином сегодня вечером устраиваем джем. Хотим возродить «Барлоу». У нас новенькая – будет играть на ударных. Она не только в шахматах хороша, у нее к тому же есть барабанная установка.
Он кивнул подбородком в сторону Сандры – та смеялась в уголке с двумя подругами. Встретив мой удивленный взгляд, Дэвид улыбнулся еще шире:
– Что ты так смотришь? У каждого из нас как минимум две стороны.
– Это точно.
На прощание я погладила Нерона по голове и повернулась к выходу.
– Эй, не забывай, что сказал мой отец! У тебя бесплатный вход в бассейн до конца жизни.
– Да, я помню.
Покинув бассейн и оседлав Мисс Пигги, я взглянула на небо. Оно было безоблачным и голубым, но зной уже спал. Высоко над холмом парила большая птица. Вероятно, канюк, подумала я. Но потом решила, что все-таки орел. Да, это действительно был орел. И цвет его был как цвет неба. Мирный синий.
«То make a mountain of your life is just a choice».[24]
Послесловие
Обычно в конце каждой книги я пишу, что события и герои вымышлены. Но здесь это справедливо только отчасти. Разумеется, Дора, Юлиан, Дэвид и другие герои этой книги никогда не существовали в действительности – так же, как и местечко Ульфинген и препарат нефарол (однако медикаменты с подобным фармакологическим действием существуют). Но что касается описанных событий, они основаны на фактах.
Во время моей работы над романом мне постоянно попадались в СМИ сообщения об ужасных событиях: переутомленная мать убила своего младенца в стиральной машине; подростки забили пожилого мужчину насмерть на станции метро; группа поджигателей атаковала машины в большом городе; в Норвегии 77 человек были убиты фанатиком; в соседнем со мной городе мужчина застрелил своего шурина в ходе ссоры из-за наследства; шестнадцатилетняя девочка покончила с собой, после того как четверо одноклассников издевались над ней. И это еще не самое худшее…
Каждый раз такие известия нас шокируют, и мы спрашиваем себя, как подобное могло произойти. Думаю, ответ мы можем найти внутри себя. У каждого из нас время от времени возникают плохие мысли, это свойственно человеку. И, пока они остаются лишь мыслями, все в порядке. Это определенный вид душевной гигиены, который позволяет нам справиться с ситуацией, если кто-то очень сильно разозлил нас или ранил. Воистину злы мы бываем лишь тогда, когда совершаем поступки, намеренно причиняющие вред другим. Начинается с малого, а кончается непоправимым.
Благодарности
За каждым написанным романом, кроме самого автора, стоит еще много людей. Поэтому я благодарю…
Романа Хоке, подсказавшего мне идею написать книгу специально для подростков;
Сюзанну Кребс, Юргена Вайденбаха и всю команду, поддерживавших меня своим доверием, пониманием и энтузиазмом во время воплощения этой идеи;
мою племянницу Катарину, помогавшую мне советами при создании образа Доры;
доктора Карела Фраша за его энциклопедическое знание фармакологии и за то, что с вопросом к нему можно обратиться даже на концерте;
Ральфа Изау и Керстин Якоб, независимо друг от друга вызвавших во мне интерес к явлению синестезии;
Яну Брейнинг за живописное описание переживаний Доры под водой;
и моего брата Йорга, доводившего меня по утрам до сумасшествия своим криком – мне тогда исполнилось двенадцать, а он был еще младенцем (не волнуйтесь, милые читательницы и читатели, с ним все хорошо, сейчас у него уже своя семья).