Дождалась, когда он подойдет, наталкиваясь на пустые канделябры и соседние гробницы, и ругаясь сквозь зубы.
– Как думаешь, можно ли в Срединном мире найти человека, зная одно лишь имя?
Долгое молчание было мне ответом. Наконец, он пробормотал сердито:
– Я не успеваю за ходом твоих мыслей, Шарен! Ты собралась в Срединный мир?
– Пока я просто спросила.
– Думаю, это невозможно.
– Второй вопрос – есть ли среди твоих знакомых те, что находились при дворе во время правления Снагераля и помнят тогдашние сплетни и слухи?
Курт неожиданно хохотнул.
– Мои знакомые гораздо моложе! Впрочем… У одной из фрейлин есть прабабуля – чудесная дама с особым чувством юмора. Она тоже когда-то была фрейлиной. Можем их навестить, если хочешь – моя подруга будет рада мне. Ты займешь бабулю разговором, пока мы пообщаемся с правнучкой!
Хмыкнув, покачала головой. Хитер Курт! Однако с чего-то надо начинать, раз Властитель предпочитает молчание – правде!
Подойдя к гробнице, опустилась на одно колено и положила ладонь на могильный камень.
«Ваше Величество, я – амистресса Шарен Мяк Шарен, исполню контракт даже ценой собственной жизни! Мне бы немного удачи и счастливого стечения обстоятельств!»
И тяжелый, будто сдавленный вздох, глас был мне ответом: «ИДИ, ШАРЕН!»
– Ты слышала? – вскинулся Курт. – Этот звук? Что это было?
Я коснулась гробницы лбом и поднялась.
– Сквозняки, Торхайм. Идем!
Мы покинули Базилику.
– А о каком имени речь? – уточнил Курт, когда мы вышли. – Кого ты собралась искать?
– Ольга, – задумчиво ответила я. – Ее звали Ольга…
Посещение Базилики наложило на нас незримый отпечаток, поэтому вдоль ограды королевского замка высотой в несколько человеческих ростов и густо заросшей плющом мы шли молча. Торхайм казался ушедшим в себя, а я не думала ни о чем, разглядывая стену и узкие, напоминавшие бойницы окна донжона, защищенные золочеными решетками. Под каждым рядом окон проходил фигурный карниз. Вездесущий плющ тянулся с ограды, пытаясь занять и его, цеплялся за завитки решеток и крепления водосточных труб.
– Вон те окна, левее, видишь? Покои Снагераля Второго! – пояснил Курт.
У меня зачесалось под носом. Лихорадочно оглядываясь, заприметила на другой стороне улицы вывеску какого-то питейного заведения и, указав на нее, приказала Торхайму:
– Жди меня там!
Сменив ипостась, полезла по плющу, выбирая старые, надежные плети. Через пару минут я была на верхушке стены, оглянулась на Курта – он шел к забегаловке – и отправилась дальше. По плющу добралась до карниза, по карнизу – до окон королевских покоев, которые, конечно же, были закрыты! Мне бы впору отчаяться, но я ощущала обнадеживающее дрожание вибрисс, поэтому затаилась, наблюдая за птичками с синими хохолками, перелетающими со стены на соседние деревья.
Вскоре послышались глухие голоса и шаги. Мелькнуло за стеклом лицо Лигоса даэр Тамраэля, распахнувшего форточку. Моего носа достиг застоявшийся воздух королевских покоев: нежилой, стылый, а также запахи Лигоса и его собеседника. Последний был мне незнаком.
Я осторожно заглянула в окно. Правитель, заложив руки за спину, прохаживался по нижней ступеньке подиума, ведущего к трону. Судя по размеру помещения и отделке трона, наличию диванчиков вдоль стен, не работающих фонтанов и кадок с экзотическими растениями – это был Малый тронный зал для личных приемов. Эльфы – как темные, так и светлые, во всем, что касалось придворного этикета и связанного с ним официоза, оказывались страшными педантами. Так, в каждом уважающем себя королевском дворце, а также в Домах правящих кланов обязательно отводилось место под Большой и Малый тронные залы для официальных приемов, Малый тронный зал для личных приемов, Большую и Малую гостиные для приватных бесед, и под множество Будуаров, каждый из которых имел особое назначение – от делового до интимного. Естественно, существовала целая куча правил допуска посетителей в эти помещения.
Высокого эльфа, прятавшего руки в рукава мантии и говорящего тихим голосом, я не знала. Впрочем, цвет мантии – темно-фиолетовый, и богатая вышивка на ее верхней части, сочетающая в себе символы родового клана и магической школы, говорили сами за себя. Я имела честь видеть Кроттонского архимагистра Тэльвайсса собственной персоной. Пахло от архимагистра, как от шубы, убранной в шкаф на лето – лавандой. Я чуть не расчихалась!
– Ситуация не так плоха, как кажется, Правитель, – говорил он. – Кроттонские хранилища мы переместили, Тени у хранителей заменили. Из официально укрываемых личностей никто не пострадал! Действия мага, прозванного Безымянным, в нашем мире можно считать обреченными на неудачу. Конечно, к нему в руки попали некоторые ценности, но не более того!
Лигос резко остановился.
– Ценности, архимагистр? А как насчет Запретных заклинаний?
– Полагаю, вы имеете в виду Замещение? – Тэльвайсс покачал головой как взрослый, убеждающий ребенка не играть в мяч в комнате, полной зеркал. – Это единственная серьезная вещь, которая ему досталась. Но мои амимары способны мгновенно нейтрализовать Заместителей в любом из миров!
Меня неприятно царапнуло это «мои амимары». Пожалуй, Правителю я простила бы такое обращение, хотя он и не являлся королем – единственным, кто мог законно называть представителей природного клана Кроттона «своими», был умерший Снагераль!
– Следует нейтрализовать причину, а не гоняться за следствиями! – воскликнул даэр Тамраэль. – Что делается в этом направлении? Вы исследуете Заместителей?
– Конечно, но остаточный фон слишком слаб и не дает возможности определить магический почерк заклинателя! Дайте мне время…
– У меня ощущение, что мы гоняемся за призраком! – Правитель раздраженно зашагал дальше. – Время уходит, а мы только и делаем, что «нейтрализуем Заместителей»!
– Их с каждым разом становится все меньше, – заметил архимагистр. – Это дает надежду!
«Конечно, меньше! – подумала я. – Ведь Курта Торхайма больше нельзя использовать… А кого можно?»
Собственная мысль не внушила оптимизма.
– Посмотрим, – буркнул Лигос и махнул ладонью. – Вы свободны, Тэльвайсс.
Архимагистр с достоинством поклонился – на дневном свету, упавшем от окна, сверкнула лысина – и вышел. А даэр Тамраэль неожиданно сел на ступеньку трона и закрыл лицо руками.
Я пролезла в форточку, бесшумно подойдя, села рядом и изящно обернула хвостом передние лапы.
Правитель отнял ладони от лица и с изумлением уставился на меня. На краткое мгновение я увидела в нем мальчишку, который когда-то с обожанием смотрел на своего короля, ловил каждое его слово, бросался выполнять указание по одному лишь движению его брови. Лигос даэр Тамраэль, потомок обедневшего темного клана, последнего из последних, был воспитан Снагералем, как родной сын, и отвечал любовью, которую нельзя было назвать сыновьей лишь из-за отсутствия кровного родства.
Осторожно протянув руку, эльф погладил меня по голове.
– Ты же Шарен Мяк Шарен, любимая амимара Властителя Скарры, принявшая чужое обличье, я прав? – поинтересовался он.
Любимая амимара? Я удивленно муркнула. Толкнула Правителя под руку, вынуждая погладить еще.
– В странную игру мы оказались втянуты, – задумчиво произнес он, почесывая меня за ухом, – ты и я. Я – даже в самых страшных снах не видящий себя Правителем Кроттона, и ты – вынужденная покинуть своих подопечных, не исполнив контракт!
Прижав уши, я зашипела и ударила его лапой. Без когтей, но пусть знает свое место Правитель, когда говорит с амимарой! Мы всегда исполняем наши контракты!
– Прости! – покаялся даэр Тамраэль. – Устал, как собака, сам не знаю, что говорю. Вроде бы все неплохо, и Тэльвайсс прав – нападений стало меньше, операция по перемещению Хранилищ в этом мире завершена… Но почему тогда у меня ощущение, будто я медленно, но верно погружаюсь в трясину?
Взбежав по ступенькам, я демонстративно почесала зубы о ножку трона, изображавшую голову летучей мыши.
Лигос понял меня.
– Ты права! Мир без законного правителя всегда в опасности. Трон притягивает всякую гнусь, как мед – шершней. И Хранителя трона рано или поздно ждет печальный финал!
Он поднялся выше, сел у изножья трона и прижался к нему виском, будто надеялся подчерпнуть от него сил.
– Я не желал такой судьбы, Претемные тому свидетели! Но ОН просил меня не бросать народ, для которого так много сделал! И я не мог отказать!
Спустившись с подиума и приняв человеческое обличье, я поклонилась, выказывая уважение тому, кто волей судьбы оказался не на своем месте. Более того, на несчастливом месте… но продолжал с честью исполнять свой долг.
– Правитель, у меня мало времени. Могу я увидеть комнату, в которой ЕГО не стало, и задать вам несколько вопросов?
Лигос тяжело поднялся.
– Идем, амистресса.
Даже в минуту слабости он оставался «человеком действия», этот эльф. Такой вот каламбур…
Мы миновали анфиладу гостиных. Чем ближе зала или гостиная располагались к приватным покоям, тем более узкий круг приближенных был вхож туда. Последней оказалась круглая комната с мебелью, укрытой полотнищами, и занавешенным зеркалом. Огромная кровать, стоящая у стены, до сих пор хранила отпечаток тела. Это оказалось так неожиданно и жутко, что я подалась назад, натолкнувшись на остановившегося за моей спиной Лигоса. А затем резко сменила ипостась и, упав на лапы, принялась обходить помещение, приглядываясь и принюхиваясь. Лишь один предмет мебели не был накрыт – ночной столик под толстым слоем пыли. Встав на задние лапы, я разглядела на нем раскрытую книгу (Торговый кодекс Северного морского пути), фиал с засохшей на дне жидкостью, пахнущей даже сквозь притертую пробку (скорее всего, сердечные капли) и сломанную розу с почерневшим от времени бутоном.
Невольно оглянулась на Лигоса. По расширенным зрачкам Правителя поняла – он снова переживает миг, когда умер его король. И скорбит до сих пор…