– С удовольствием! – я разглядывала его и про себя радовалась тому, что он выглядит лучше, чем в последние дни. – Только давай обойдемся без магии?
– Давай, – со вздохом согласился Зиль и покосился на меня. – Зеленые глаза всем принцессам выдают? Ну и как тебе в принцессах?
– Плохо, – честно призналась я. – Гадко. И домой боюсь возвращаться – дядя Распут о романе моей матери и Скарры ничего не знал, в отличие от обеих тетушек. Ума не приложу, что ему говорить…
– А почему ты должна что-то говорить? – удивился Ригтон, наливая воду в чайник из большой кадки, стоящей у двери, и ставя чайник на жаровню. – Разве во всем этом есть твоя вина? Разве твои настоящие родители тебя спросили – хочешь ли ты появиться на свет?
– Ты прав, Зиль, – теперь вздохнула я. – Но почему-то я чувствую себя виноватой.
– Прекрати глупить, Шарен! – он сел напротив и серьезно взглянул мне в глаза. – Новый титул не означает, что жизнь окончена. Жизнь кончается только со смертью…
Его голос сорвался. Он все еще винил себя за страшную гибель мэтрессы Файлефайль. Винил себя за то, в чем его вины не было. Как и я.
– Спасибо, друг! – я благодарно пожала его пальцы. – Именно поэтому я вернулась в мир, хотя, честно говоря, с удовольствием осталась бы в Сумеречном Кроттоне! У меня есть обязанности, которые никакой титул не помешает мне исполнить. Ты как тут? Вижу, освоился… – я улыбнулась, – …если не считать магии!
– Ты даже не представляешь, сколько нового мне открылось! – воскликнул Зиль, разливая вскипевший чок по чашкам, и я поняла, что теперь его не остановить. – Мне дали допуск в ранее закрытые залы Библиотеки! Правда, я пока не могу там появляться, или здесь сижу, или в Катакомбах занимаюсь с магистром Бораном, но он принес некоторые книги, о которых я раньше мог только мечтать! Так что, Шарен, когда я не бегаю вокруг дома и не отжимаюсь – читаю в свое удовольствие!
– И что нового ты узнал за это время? – я пригубила чок, запах которого напомнил мне о Закатном Дриомайсе.
Зиль прав, надо брать себя в лапы и смотреть в глаза собственной судьбе. Дяде Распуту сейчас, наверное, еще хуже, чем мне. Просто необходимо приободрить его!
– Например, я всегда думал, что самые мощные заклинания – это заклинания Повелителей Миров. Ну вроде того Замещения, придуманного Драггахом Даром. А оказывается, есть заклятия, которые сильнее их! – воскликнул Ригтон. – Ты можешь себе это представить? Правда, они все требуют в качестве обязательного условия жизнь заклинателя и могут быть наложены только при определенных условиях.
– И каких же? – задумчиво спросила я.
Честно говоря, зная о способности моего друга говорить о магии часами, я слушала его в пол уха, раздумывая над тем, что же сказать Распуту при встрече.
– Например, самое известное из подобных – Посмертное заклятие, которое возможно только в мгновение смерти заклинателя. Это своеобразная последняя воля умирающего мага, и повернуть ее вспять или отменить не может никто, даже Повелитель Миров!
– Здорово! – сказала я и поставила пустую кружку на стол. – Зиль, мне пора! Я обязательно навещу тебя снова, а сейчас мне надо идти. Спасибо тебе!
Перегнувшись через стол, я поцеловала изумленного друга в щеку и, сменив ипостась, вспрыгнула на подоконник.
– За что спасибо? – растерянно спросил он.
Но золотая кошка уже взбегала по Лунному лучу в небеса.
Я спешила домой, потому что придумала, что сказать дядюшке Распуту при встрече. «Я люблю тебя и всегда буду любить!» – вот что скажу ему я, амистресса Шарен Мяк Шарен, а не какая-то там принцесса!
Прогулки по «верхотуре» всегда благотворно влияли на меня. Вот и сейчас, направляясь в Вайстрас, я почти успокоилась и даже составила план действий на ближайшее время. Хотя кое-что начало проясняться, все же слишком многое оставалось для меня непонятным в ситуации с троном Кроттона. Я собиралась заполнить эти пробелы, пообщавшись с представителями правящих кланов. Позиция клана Фосс была четко обозначена его главой, Люфелем даэр Фоссом, во время беседы с Правителем Лигосом, при которой я присутствовала. Теперь же меня интересовало мнение клана Пит – клана, который считал трон своим по праву первого занявшего. Раз Скарра запретил мне исполнять обязанности Хранителя, попробую вести себя, как легкомысленная принцесса Скарра-Тэин – буду посещать светские мероприятия, путешествовать по мирам, общаться с их обитателями, сорить деньгами направо и налево (вроде, мне было обещано самое настоящее наследство!), а на самом деле шаг за шагом приближаться к разгадке исчезновения Сердца Короля.
Я спрыгнула с луча в кухню и чуть не потеряла сознание от запаха запекающегося карпа.
– Шарен, ты вовремя! – раздался из столовой голос тети Лины. – Как раз к ужину!
Она и сама появилась на пороге, чуть растрепанная, улыбающаяся, как будто ничего не случилось в эти несколько дней – ни объявления меня дочерью Белого дракона, ни моего отсутствия.
Подойдя, я крепко обняла ее. Родство с драконами – ничто. Родство со своей семьей – все. И не так уж и важны кровные узы, если сердце точно знает, кого любит и к кому стремится!
– Как дядя? – шепнула я. – Очень переживает?
– Он больше переживает за тебя, малышка, нежели за прошлое, – серьезно сказала Лина. – Волнуется, как ты перенесла это известие!
Я фыркнула и потянула носом в сторону карпа.
– Иди, – тетушка засмеялась и за плечи развернула меня к выходу из кухни. – И не пропадай снова! Хотя бы до ужина!
– Я даже посуду помогу тебе помыть! – пообещала я и направилась к лестнице, ведущей в покои тети и дяди.
Судя по запахам, ни Транша, ни Курта дома не было.
Распут Мяк Шарен сидел за столом в кабинете и шуршал газетами, делая вид, что не подозревает о моем присутствии. Подозреваю, он, как и я накануне, просто не знал, с чего начать разговор.
Я молча прошла в комнату, села на пол у его ног и положила голову ему на колени – как делала, когда была маленькая. Спустя мгновение его ладонь дрогнула, накрыв мою макушку.
– Дядя, я люблю тебя и всегда буду любить, как любила бы отца, если бы он был жив! – тихо сказала я. – И никакое прошлое этого не изменит!
Распут тяжело вздохнул и так же негромко ответил:
– Но твой настоящий отец, не мой брат Дагомирр, Шарен. Твой настоящий отец жив – и это правда, иначе тебя не объявили бы… – он запнулся и сердито довершил: – …тем, кем объявили!
Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Распут никогда не был так красив, как мой отец, но мне всегда нравилось его лицо с характерными чертами клана Шарен. Когда я долго смотрела на него, мне казалось, в памяти четче проступает образ папы…
…Они лежали рядом и казались заснувшими – мои родители в погребальных венках из лаванды и жасмина. Я стояла рядом с гробами, и Рыжая Лина, плача, держала меня за руку. Транш был рядом – я чувствовала его запах, но брат прятался, не желая, чтобы кто-то видел его постыдную для мужчины слабость – слезы. Мне отчаянно хотелось сбежать, разыскать его убежище, свернуться калачиком в объятиях Транша, заснуть и ни о чем не помнить! Ни об огромной твари на площади Краггата, ни о неестественной позе моей мамы, застывшей на мостовой, ни о пахнущей металлом луже отцовской крови, в которой намокла моя шерсть.
Их было трое – мужчин в черных плащах с капюшонами, скрывающими лица. Они о чем-то спросили тетю Гулену, которую я сегодня увидела впервые в жизни, и направились в кабинет моего отца. Двое прошли вперед, а третий… Третий остановился и порывисто сжал мои плечи. Я чуть повернула голову и увидела, как блеснул великолепный изумруд в перстне на его левой руке. Изумленная тетя Лина попыталась возмутиться поведением незнакомца, но он уже стремительно шел за своими спутниками и вскоре скрылся за дверями кабинета. А я сердито зашипела – он сделал мне больно!..
Маленькая Шарен не смогла разобраться в эмоциях взрослого мужчины. Шарен нынешняя, хотя и не признала Белого Скарру отцом, порыв его отчаяния, так неожиданно преподнесенный памятью, поняла. Властитель действительно любил мою мать, но, к сожалению, это ничего не меняло.
– Дагомирр Мяк Шарен был и остается моим отцом – в моей памяти и в моем сердце навсегда! – твердо сказал я, поднялась с пола, поцеловала дядюшку в лоб и потянула из кресла. – Вставай! Нас ждет вкуснейший ужин в кругу семьи. Чую, скоро заявятся Транш с Куртом!
Распут украдкой махнул рукой, словно смахивал невидимую паутину. Но я-то знала, как мужчины клана Шарен стыдятся своих слез.
– Ты доверяешь этому человеку? Курту? – спросил он, пока мы шли до двери. – На вид он настоящий преступник!
– Ему не повезло родиться не в том мире и не в той шкуре! – с искренним сожалением сказала я. – Из него вышел бы отличный кот!
– Ну, тогда я спокоен, – хмыкнул дядя Распут, – в том числе за свои серебряные ложки!
На центральной площади города Исхилла, древнего оплота клана Пит, полыхал погребальный костер. Сквозь языки пламени уже не было видно тонкого и красивого лица Аареля даэр Пита, родного племянника главы клана – Рифа. Он сам, облаченный в церемониальный белый плащ, расшитый черными и красными клановыми узорами, стоял неподалеку, держа в руке пылающий факел. По традиции именно Глава клана сооружал Пламенный мост (то есть поджигал костер) дабы умерший мог уйти по нему в чарующий мир Претемных.
Ветер трепал полотнища огня, унося к небу черный дым погребения. Кремация была последним этапом долгой церемонии, включавшей в себя бальзамирование трупа, многодневное отпевание в клановом храме и прощальный пир. После того, как костер прогорит, прах несчастного юноши будет собран и засыпан под корни родового милопея клана Пит. Он станет новой нитью грибницы и, кто знает, когда-нибудь, если на то будет воля Претемных, Аарель даэр Пит, менестрель, трувер и любитель красивых женщин и молодого легкого вина, возродится для новой жизни.