– Что мадемуазель Мина похищена тремя людьми, из которых двое поднимали ее на лестницу, а третий придерживал эту самую лестницу ногой. Теперь нам остается узнать, кто были эти трое, – продолжал Жакаль.
– А! Понимаю! – вскричал садовник. – Сегодня ночью украли одну из наших воспитанниц!
Жакаль опустил очки на кончик носа и уставился поверх них на Пьера, потом, вдоволь насмотревшись на него, вернул их на прежнее место и, обращаясь к начальнице, наставительно сказал:
– Мадам Демаре, никогда не расставайтесь с этим человеком, – это истинное сокровище по разуму!
– А ты, мой милый, – продолжал он, обращаясь к садовнику, – возьми свою лестницу и отнеси ее на место. Она нам больше не нужна.
IX. Картина, кажется, проясняется
Садовник подхватил лестницу и направился к сараю, а Жакаль, сдвинув очки на лоб, достал табак и принялся его нюхать, пристально рассматривая следы на земле.
Через несколько минут он вытащил из кармана складной нож с восемью тонкими лезвиями, отрезал от куста прутик и принялся вымерять им следы, делая на нем соответствующие заметки.
– Вот следы, которые идут от стены к окну и обратно, – говорил он. – Люди эти, по-видимому, очень хорошо знали пансионские обычаи и не считали нужным предпринимать особенных предосторожностей… Только вот…
Жакаль был, казалось, чем-то озабочен.
– Только вот странность, – продолжал он. – Все следы сходны между собою! Неужели все сделал один человек, а другие двое только ждали его.
– Сапоги действительно одинакового размера, – заметил Сальватор, – но принадлежали они не одному человеку, а двум.
– Неужели?! Из чего вы это заключаете?
– Из того, что гвозди под подошвами, которые отпечатались совершенно явственно, расположены неодинаково.
– А ведь и в самом деле! – вскричал Жакаль. – Совершенно верно! Через каждые два шага является сапог с левой ноги с гвоздями, расположенными в виде треугольника. Очевидно, что один из этих молодцов – франкмасон.
При этих словах Сальватор слегка покраснел.
Жакаль не заметил или сделал вид, что не замечает этой перемены в его лице.
– Кроме того, – продолжал Сальватор, – один из этих двух человек хромал на правую ногу. Вы, вероятно, замечаете, что правый сапог углублялся в землю с одной стороны больше, а с другой меньше.
– И это совершенно верно! – подтвердил Жакаль. – Разве вы были когда-нибудь сыщиком?
– Нет, – ответил Сальватор, – я слегка охотник или, вернее, когда-то был охотником.
– Постойте! – вскричал Жакаль.
– А что?
– Вот еще третий след и уже совершенно не похожий на прежние. Те широкие и неуклюжие, а этот узкий, стройный, изящный – совершенный след аристократа или светского аббата!
– Аристократа, мосье Жакаль?
– Да! А почему вы ухватились именно за это пред положение? Мне кажется, что на такие дело точно так же способен и аббат, – сказал Жакаль, никогда не из менявший своим вольтерьянским взглядам.
– Хотя вам это будет и неприятно, но ваше пред положение едва ли оправдается.
– Это почему?
– Потому что времена аббатов Гонди прошли. Кроме того, теперешние аббаты верхом не ездят, а позади этих узких следов виднеются бороздки, очевидно, сделанные шпорами.
– И это верно! – вскричал Жакаль. – Клянусь честью, мосье Сальватор, вы ведете дело так ловко, точно это мастерство составляет вашу специальность.
– Дело в том, что я большую часть своей жизни действительно посвящаю наблюдениям.
– Ну, так помогите мне теперь осмотреть следы до окошка.
– Это-то уж совсем не трудно! – сказал Сальватор.
Следы действительно вели прямо к окну.
Жюстен шел за сыщиком, не спуская с него глаз и не пропуская ни одного его слова. Он был похож на скупца, у которого украли сокровище, собиравшееся в течение очень долгих лет труда и лишений. Сам он уже потерял надежду вернуть его, но вдруг встретил более сметливых людей, которые напали на след похитителей.
Что касается мадам Демаре, то она была совершенно подавлена и ходила за ними почти бессознательно.
Дойдя до окна, следы стали проявляться гораздо явственнее.
– Кто это сказал мне, вы, мадам Демаре, или вы, мосье Жюстен, что хотели открыть дверь в комнату мадемуазель Мины? – спросил Жакаль.
– Да, мы хотели, – ответили оба в один голос.
– И оказалось, что она заперта изнутри на задвижку?
– Мина всегда запиралась по вечерам на задвижку, – сказала мадам Демаре.
– Значит, к ней вошли через окно, – заключил Жакаль.
– Гм! – проговорил Сальватор, – но ставня заперта, кажется, весьма основательно.
– Ну, отворить ставню дело вовсе не трудное! – возразил Жакаль.
Он поднял руку и попробовал открыть ее.
– Ого! – сказал он. – Да она не то что просто притворена, а заперта изнутри.
– Вот это, кажется, потруднее! – заметил Сальватор.
– А вы уверены, что дверь заперта на задвижку? – спросил сыщик у Жюстена.
– Я старался открыть ее изо всех сил.
– Да, может быть, она просто замкнута?
– Но шпингалеты тоже задвинуты, как сверху, так и снизу.
– Ти, ти, ти! – пропел Жакаль. – Ну, если и дверь, и окно заперты изнутри, то, значит, здесь работали люди очень ловкие!
Он еще раз рванул ставню.
– Я знаю только двух человек на свете, которые умеют входить и выходить через запертые окна и двери, и если бы один из них не был в Тулоне, а другой в Бресте, я сказал бы, что это работа Робишона или Жибасье.
– А разве есть способ входить в запертые двери? – спросил Сальватор с удивлением.
– О! На свете есть способ выходить даже из таких мест, в которых вовсе нет выхода! Это доказал один из моих предшественников, Латюд. Но, к счастью, способы эти доступны не каждому.
Жакаль опять набил нос табаком и прибавил:
– Войдемте теперь в дом.
Он вошел первый и остановился против двери Мины.
– У вас должны быть вторые ключи от всех комнат, – сказал он, обращаясь к мадам Демаре.
– Да. Но только едва ли это принесет какую-нибудь пользу, потому что дверь заперта изнутри на задвижку.
– Это все равно. Потрудитесь принести ключ.
Минуты через две мадам Демаре вернулась с ключами.
– Извольте, – сказала она.
Жакаль воткнул ключ в замочную скважину и попробовал повернуть его.
– Второй ключ в замке с той стороны, – сказал он, – но замок не заперт на второй оборот. Это доказывает, что дверь запирали снаружи, – прибавил он, как бы про себя.
– Но в таком случае, как же могли воры, стоя с этой стороны, запереть задвижку, которая находится с той стороны, внутри комнаты? – спросил Сальватор.
– А вот сейчас мы вам это покажем. Это изобретение Жибасье, и за эту выдумку его сослали на галеры вместо десяти лет только на пять. Позовите-ка слесаря.
Пришел слесарь и открыл дверь…
Все хотели было войти в комнату Мины.
Но Жакаль резко остановил их.
– Тише! Тише! – крикнул он. – Все зависит от первого осмотра. Все наши открытия висят «на ниточке», – прибавил он, улыбаясь, точно в этом слове заключалась какая-нибудь особенно тонкая шутка.
Он вошел в комнату и осмотрел замок и задвижку.
По-видимому, этот первый осмотр не удовлетворил его.
Он снял очки, которые, в сущности, только ослабляли зоркость его рысьих глаз, еще раз пристально взглянул на дверь и с торжествующей улыбкой схватил что-то большим и указательным пальцами.
– Ага! – радостно проговорил он. – Ведь я говорил вам, что все наше дело висит на ниточке! Ну, вот и сама эта ниточка!
Он показал всем присутствующим шелковую нитку, сантиметров в пятнадцать длиною, которая застряла между задвижкой и дверью.
– Вот ею-то дверь и заперли? – спросил Сальватор.
– Да, – ответил Жакаль. – Только в то время нитка эта была в целый метр длины, а это только обрывочек, на который воры не обратили внимания.
Слесарь смотрел на него, ничего не понимая.
– Вот так штука! – проговорил он. – Я думал, что умею отпирать замки на все лады на свете, а оказывается, что я с моим уменьем – глупее малого ребенка.
– Очень рад, что могу выучить вас еще чему-нибудь новому! – сказал Жакаль. – Вот сейчас увидите, как это делается. На ручку задвижки надевают нитку, сложенную вдвое. Используют при этом непременно шелковую нитку, потому что она и крепче, и удобнее всякой простой, и длинна она должна быть настолько, чтобы концы ее выходили на другую сторону запертой двери. Итак, вы запираете дверь, берете оба конца нитки, натягиваете их, нитка двигает задвижку, и та запирается. После этого вы натягиваете нитку, и дело кончено. Но при этом иногда случается, что нитка защемится между дверью и задвижкой и обрывается. Тогда является Жакаль и говорит: «Если бы этот дьявол Жибасье не был теперь „на даче“, я готов был бы держать пари, что это его работа!»
– Можем мы теперь войти в комнату, мосье Жакаль? – спросил Жюстен, почти не обращавший внимания на это объяснение, несмотря на всю его ценность для науки.
– Да, да, входите, милейший мосье Жюстен, – ответил сыщик.
Все вошли в спальню девушки.
– А! – вскричал Жакаль. – Вот след шагов от двери к постели и от постели кокну!
Он осмотрел кровать и стоявший возле нее столик.
– Так! – продолжал он. – Барышня легла в постель и читала письма.
– Это мои! – вскричал Жюстен. – О, дорогая Мина!
– После этого она потушила свечку, – продолжал Жакаль, – и до этих пор все шло хорошо и спокойно.
– Из чего вы заключаете, что она потушила свечку сама? – перебил Сальватор.
– А вот видите? Светильник и до сих пор пригнут как будто от дуновения, а, судя по его направлению, видно, что дуновение было произведено со стороны кровати. Однако, возвратимся несколько назад. Не угодно ли вам, мосье Сальватор, посмотреть на это вашими охотничьими глазами?
Сальватор нагнулся.
– Ого! – протянул он. – Вот это уже новость: это след женщины!
– А что я вам говорил, мой любезнейший господин Сальватор? «Ищите женщину»! Ну, и что? Прав ли я был? Итак, вот след женщины… И притом женщины энергичной, которая ступает не только на носок, а прямо на каблук и всю подошву!