— Черт вас возьми, Поттер! Мне известно о вас и другое. Вы ведь показушник. Работаете на публику.
— Тыл — очень важный аспект, — продолжил Поттер, словно не слыша его. — На этом месте вы будете особенно полезны.
— Святоша вы наш… А ведь лицемерите, не можете без лучей славы. Боитесь, как бы кто-нибудь не оказался ярче и не сыграл лучше вас перед камерой?
— Вы прекрасно знаете, что я руководствуюсь другими мотивами.
— Знаю? Ничего я не знаю, кроме того, что вы по высочайшему благословению ворвались в этот город и отставили нас от дела, приказав заваривать вам кофе. А после перестрелки, в которой могут погибнуть дюжина полицейских и заложников, соберете пресс-конференцию, все лавры присвоите себе, а во всех просчетах обвините нас. Потом слиняете. А кому расхлебывать здешнее дерьмо? Мне!
— Если вам больше нечего сказать…
Хендерсон застегнул пиджак.
— Не беспокойтесь, найдется. — Он пошел прочь, игнорируя рекомендацию Поттера не становиться мишенью для стрелков из здания бойни.
11:31
Войдя в фургон, Артур Поттер почувствовал, как настороженно следят за ним глаза собравшихся, и подумал, уж не подслушивали ли люди его разговор с Хендерсоном.
— Ну вот, — начал он, — переходим к правилам операции.
Он вынул из кармана факс. Во время полета из Гленвью Поттер проговорил по конференц-связи с директором ФБР, его заместителем по уголовному розыску и Фрэнком Данжело, командиром группы ФБР по спасению заложников, и записал правила операции в Вороньей Гряде. Этот процесс занял большую часть полета, и его результатом стал документ на двух страничках в один интервал, который предусматривал любую вероятность и давал Поттеру конкретные указания, как действовать в сложившейся ситуации. Текст был составлен с большой осмотрительностью. Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах, а также ФБР учли критику своих действий во время кризиса с сектой Д. Кореша «Ветвь Давидова» в Уэйко и порицания за операцию девяносто второго года с Рэндэлом Уивером,[12] когда ее правила были прописаны настолько широко, что снайперы решили, будто имеют право стрелять в любого совершеннолетнего с оружием, если он окажется хорошей мишенью. В результате стрелок ФБР убил по ошибке жену Уивера.
Начиная свою речь, Поттер смотрел в основном на шерифа Стиллуэла.
— Ваша задача — изолировать преступников. Это боевая функция, но совершенно пассивная. Мы не собираемся предпринимать какую бы то ни было попытку захвата.
— Есть, сэр.
— Вы будете держать преступников внутри того периметра, который я вам укажу. Это может быть сама бойня или линия в ста ярдах от здания. Где бы ни проходила граница, они не должны пересечь ее живыми. Если это случится — не важно, будут с ними заложники или нет, — вашим людям дается зеленый свет. Вы понимаете, что это значит?
— Они получают разрешение стрелять.
— Правильно. И стреляют на поражение. Не пытаются ранить или только напугать. Не делают предупредительных выстрелов. Либо убивают, либо не открывают огня.
— Есть, сэр.
— Никакой стрельбы в окна и двери без приказа одного из членов группы чрезвычайного реагирования, даже если вы увидите, что заложнику угрожает опасность.
Поттер заметил, что при этих словах у Бадда потемнело лицо.
— Ясно, — ответил Стиллуэл.
Другие командиры нехотя кивнули.
— Если обстреляют вас, вы занимаете укрытие и ждете разрешения на ответный огонь. Но если вам или другому полицейскому угрожает опасное для жизни насилие, вы вправе, защищая себя или другого человека, ответить таким же насилием. Однако лишь в том случае, если действительно уверены, что имеет место реально существующая опасность.
— Реально существующая опасность, — насмешливо повторил один из полицейских.
«Они воображают, что пришли пострелять, как на охоте», — подумал Поттер и, взглянув на часы на компьютере Лебоу, сказал:
— Примерно через пять минут мы установим с ними контакт. Я объявлю преступникам о периметре и дам вам, шериф, знать, что они предупреждены. И с этого момента вы будете держать их внутри, как я объяснил.
— Есть, сэр, — спокойно ответил Стиллуэл и пригладил пятерней копну волос, отчего те встали дыбом.
— На данный момент зона поражения будет соответствовать любому месту вне здания. После того как кто-нибудь из них появится, чтобы взять телефон, следующий выход возможен только под белым флагом.
Шериф кивнул. Поттер продолжил инструктаж:
— Генри будет снабжать вас важной для проведения операции информацией. О типах оружия, местонахождении преступников и заложников, путях их предполагаемых отходов и так далее. И никаких контактов между вами и бандитами. Не прислушивайтесь к тому, о чем я говорю с Хэнди.
— Понятно. А почему?
— Потому что я намерен установить с ним взаимопонимание и постараюсь быть убедительным. Вы не должны проникнуться к нему сочувствием, поскольку в следующий момент можете получить разрешение на стрельбу.
— Ясно.
— И без неожиданностей. Капитан Бадд уже объявил о том, чтобы все разрядили патронники. Так? И снайперы в том числе.
Бадд кивнул и недовольно поджал губы. Поттер понял, что злится, и подумал: до того как все закончится, он еще не раз выйдет из себя.
— У моих людей, — сухо заметил один из полицейских, — пальцы на спусковых крючках не зудят.
— Сейчас не зудят, а потом начнут. Через десять часов станете коситься на собственную тень. И вот еще что, Дин: возможно, заметив в здании вспышки отражения света, вы решите, что это оптические прицелы, а это просто зеркала. Те, кто отбывал срок, научились этой уловке в тюрьме. Так что скажите людям, чтобы не паниковали.
— Есть, сэр, — ответил медленно, как всегда, шериф.
— Несколько слов в заключение. — Поттер обвел глазами собравшихся. — Как правило, легче договориться с теми, у кого есть криминальное прошлое. Они не то что террористы — не ставят перед собой цели кого-то убить. У них одно намерение — скрыться. И если дать им достаточно времени, они начинают понимать, что заложники — большая обуза. А мертвые заложники — это одни неприятности. Но психология момента такова, что в данное время они здраво не рассуждают. Возбуждены выбросом адреналина. Напуганы и сбиты с толку.
Необходимо разрядить ситуацию — убедить Хэнди, что он останется в живых, если будет вести себя разумно. Время работает на нас. Мы не устанавливаем временных лимитов. Пусть все длится столько, сколько мы способны выдержать. А затем еще. И еще. Когда сюда прибудет группа спасения заложников, мы подготовимся к боевому решению вопроса, но это наш крайний выход. И пока Хэнди соглашается на переговоры с нами, попытки захвата не будет. Мы называем такой подход к освобождению заложников «тянуть жилы из свиньи». — Поттер улыбнулся шерифу Стиллуэлу. — Суть игры в проволочках. Преступники изматываются, им все надоедает, они сближаются с заложниками.
— Стокгольмский синдром, — заметил кто-то из полицейских.
— Именно.
— Что это такое? — спросил другой.
Поттер кивнул Лебоу.
— Психологический процесс, в результате которого возникает симпатия между жертвой и агрессором, — начал объяснять тот. — Термин возник примерно двадцать лет назад после ограбления банка в Стокгольме. Преступник вынудил четырех служащих банка спуститься в хранилище. Позже к нему присоединился его сокамерник. Они провели вместе с захваченными служащими банка больше пяти дней, а когда наконец сдались, оказалось, что некоторые заложники испытывают к ним симпатию и считают, будто зло не они, а полиция. Бандиты, в свою очередь, тоже привязались к заложникам и не помышляли причинить им вред.
— Пора браться за дело, — объявил Поттер. — Шериф, приступайте к мероприятиям по изоляции. А я установлю первый контакт с преступниками.
Дин Стиллуэл смущенно обратился к полицейским:
— Ребята, может, выйдем и там распределим ваших людей вокруг здания? Если не возражаете. Ну как?
— Бекон. — Это был единственный ответ, но прозвучал он очень тихо, и Поттер надеялся, что шериф не услышал.
Вода лилась сверху, как из душа, серебряные потоки падали из дыр в высоком потолке — наверное, просачивались из луж на крыше, оставшихся после дождей.
Капли стекали по ржавым крюкам для мяса, резиновой ленте конвейера и разобранным механизмам снаружи зала забоя, где сидела Мелани Черрол и присматривала за девочками. К ней жались семилетние близняшки Анна и Сузи. Беверли Клемпер откидывала длинные светлые волосы с лица, еще по-детски пухлого, хотя ей было уже четырнадцать, и судорожно втягивала воздух. Остальные собрались в дальнем конце зала забоя. Десятилетняя Эмили Стоддард яростно терла ржавое пятно на белых колготках, и слезы катились по ее щекам.
Мелани посмотрела на миссис Харстрон и Сьюзан Филлипс — они сидели рядом, вжавшись в пол, и переговаривались отрывистыми знаками. Обрамленное жесткими волосами бледное лицо девочки пылало яростью. И Мелани внезапно поняла, что у нее темные глаза настоящего бойца. Они говорили об ученицах.
— Боюсь, как бы они не ударились в панику, — предостерегла Сьюзан учительницу. — Надо держать их вместе. Не дай Бог, кто-нибудь побежит, эти гады ведь застрелят.
— Надо бежать! — заявила с отвагой восьмилетнего ребенка Киэл Стоун. — Нас больше, чем их. Мы вырвемся.
Сьюзан и миссис Харстрон не обратили на нее внимания, и в серых глазах девочки вспыхнула злость.
А Мелани мучила мысль: «Я не знаю, что делать, не знаю».
Мужчины не обращали на них внимания. Она встала и подошла к двери. Бандиты вытаскивали из полотняных мешков одежду. Брут стянул с себя майку и, покосившись на нее, встал под струю воды. Ощутив, как вода стекает по его телу, поднял лицо к потолку и закрыл глаза. Мелани видела, какое у него жилистое безволосое тело с десятком багровых шрамов. Другие двое с сомнением посмотрели на него и продолжили переодеваться. Когда они сняли робы, Мелани прочитала на майках имена. Горностай оказался С. Уилкоксом, а Медведь — Р. Боннером. Но, глядя на жирное тело Медведя и худощавое — Горностая, она продолжала думать о них как о животных, названия которых безотчетно пришли ей на ум.