цати метров.
— А почему их бросили? Выработали пласты?
— Практически получилось так, что первые штреки захватили лишь голову пласта, а основное тело залегало ниже.
— И с 5-м штреком так же? — продолжал допытываться Ивлиев, еще сам толком не понимая, что же ему спрашивать и в каком направлении вообще вести опрос.
— Нет, именно с 5-м все чуть иначе, — терпеливо рассказывал Белецкий. — 5-й мы остановили еще в 38-м году, потому что разработка в северо-западном направлении могла разрушить дамбу. Штрек уходил под нее по краю озера…
— Стоп! — Василий возбужденно подскочил на месте и схватил Белецкого за рукав домашней бархатной куртки. — 5-й штрек закончился в опасной близости от дамбы? А теперь скажите, дамбу вы обследовали в 38-м году? Откуда такое представление об опасности?
— Да, было совместное обследование с Геологическим департаментом. Приезжали тогда из Львова. Участниками комиссии были геологи, гидрологи, строительные инженеры. И в результате всех расчетов, промеров однозначно решили, что дамба не выдержит даже малейшей просадки пород. Она просто пойдет трещинами и рухнет от напора воды. Тогда расчет показал, что давление массы воды в нескольких точках…
— Подождите, Павел Архипович! А отчет официально публиковался? Я ведь так понимаю, что он был из разряда изыскательских работ, а значит, должен был быть опубликован официально?
— Ну, он и был издан официально. Экземпляр имелся в Геологическом департаменте, несколько в университетской библиотеке. Естественно, у каждого участника исследований.
— То есть, Павел Архипович, половина города располагала сведениями о том, где у дамбы самое слабое место, и о том, что один из штреков самого верхнего горизонта проходит под землей в опасной близости от нее?
— Ну да, — немного нерешительно ответил инженер, непонимающе глядя на Ивлиева. — А к чему вы клоните, Василий Ильич?
— А клоню я к тому, уважаемый Павел Архипович, что бандиты не шахту хотят взорвать. Точнее, не только одну шахту. Шахта — это лишь способ незаметной доставки взрывчатки к основанию дамбы. Скажите, что будет, если рванет тонна тротила в конце 5-го штрека, там, где проходку остановили из-за близости дамбы на поверхности?
— Страшное дело, — ошеломленно глядя на Ивлиева, тихо ответил Белецкий. — Будет потоп. Я не берусь предсказать степень разрушения дамбы, но, думаю, той массы воды, что заперта за ней в озере, достаточно, чтобы даже частично разрушенную дамбу снести в несколько минут. А потом вода хлынет… на город.
— Что грозит городу, если дамба не выдержит? — продолжал упорно задавать вопросы Василий.
— Я не знаю, не думаю, что снесет дома и улицы, хотя, безусловно, есть ветхие строения, которые пострадают. Естественно, могут погибнуть люди. Те, кто не сможет выбраться из подвальных помещений, полуподвальных. Если взорвут ночью, жертв будет больше. Стойте-ка, молодой человек, у меня топографическая карта территории города. Мы ведь, когда проектировали новые проходки, ориентировались… сейчас посмотрю. Где-то она у меня была.
Белецкий поднялся из-за стола и ушел в угол, к своему рабочему столу и этажерке с документацией. Он перебрал с десяток рулонов каких-то карт и схем, пока наконец не нашел то, что ему было нужно.
— Вот она. — Он расстелил на круглом обеденном столе потертую на сгибах карту, испещренную линиями, квадратиками и прямоугольниками строений, синими извилистыми змейками рек, ручьев и большим синим пятном озера северо-западнее города.
— Я сталкивался с такими на фронте, — кивнул Василий.
— Она, конечно, далека от идеала, — развел инженер руками, — но сплошной топографической съемки нашей местности никто не делал. Так что большая часть рельефа — всего лишь экстраполяция. И тут возможны погрешности. Но в целом все детали рельефа соответствуют действительности. Вот дамба, она подпирает озеро. Вот примерно здесь заканчивается 5-й штрек на глубине 63 метров. Смотрите, дамба подпирает озеро со стороны понижения, значит, ударная волна в случае взрыва пойдет вниз, и она не выдержит. Где-то разрушится сразу, где-то пойдет трещинами бетонного тела, но и вскоре может рухнуть и быть снесена потоком целиком. Но это я вам уже говорил.
— Куда двинется поток?
— Общее направление понижения вот сюда, на западную окраину. Потом поток может разделиться на два, и второй пойдет к центру города, но он будет уже слабее…
— А это что за белое пятно? — Ивлиев показал на карте неровную угловатую фигуру, которая не имела цвета и по которой не проходили горизонтали.
— Это? Это, собственно… химический завод. Такие предприятия, относящиеся к стратегическим объектам, обычно на топографических картах не обозначаются…
— Подождите, Павел Архипович. Если я правильно читаю карту, то линия тальвега[6] проходит как раз от дамбы по короткой дуге к химическому заводу?
— Да, — после короткого молчания кивнул инженер. — Получается, что вода ринется по кратчайшему пути на химзавод.
— И мощный поток снесет огромные хранилища реагентов, кислот, отходов и готовой продукции, разобьет цеха с отлаженной дорогой аппаратурой. И все это отравит город и прилегающие сельхозугодья продуктами химического производства, все это потом попадет в реку? И водозабор будет невозможен из озера для нужд города, потому что уровень упадет метров на десять или двадцать? А река будет отравлена, окажутся отравлены грунтовые воды, и город останется без воды?
— Вы забыли еще, что поток затопит частично и шахту, — угрюмо подсказал Белецкий.
— Так. — Ивлиев встал и потянулся к летной куртке, которую бросил на стул, когда вошел. — Вы, Павел Архипович, никуда не ходите. Я бы посоветовал вам и дверей никому не открывать. Татьяна в безопасности, я приду не скоро, а если приду, то с солдатами из полка НКВД. Вы никому о нашем открытии не говорите, ладно? Паника ведь начнется. Да и до бандеровцев может слух дойти, что мы разгадали их настоящую цель. Да, диверсия крупномасштабная.
— Так надо же спешить, всех поднимать! — торопливо заговорил инженер. — Их оружие — тайна, а наше — гласность. Мы поднимем всех, и они уже не посмеют совершить черное дело. Ведь это же варварство, а они претендуют на власть в регионе, на руководство народом, а что они уготовили этому самому народу? Ужас, смерть в мучениях!
— Тихо, тихо, — улыбнулся Ивлиев и взял старого инженера за плечи. — Вы не духаритесь только. Я все сделаю как надо. Сейчас свяжусь с руководством, и мы все быстренько решим.
— Знаю я, как долго и с какой натугой разворачивается бюрократический механизм нашей власти. Они будут сначала согласовывать между собой, потом вырабатывать структуру доклада в Москву, единого для всех, ждать ответа, рассылать пояснительные записки для уточнения запросов московских товарищей. Это же неделя, Василий!
— Спокойно, Павел Архипович! — с нажимом повторил Ивлиев. — Все будет хорошо и быстро, поверьте мне. Мы все сделаем и спасем город.
— Город, город, — проворчал озабоченный Белецкий вслед уходящему Ивлиеву. — Город-то вы спасете, а шахта?
Глава 9
Старшина Ванюшин посмотрел на свои часы со светящимся циферблатом: половина третьего ночи. Через тридцать минут надо быть у телефона и отзвониться оперативному дежурному в отделение милиции, что патруль находится на маршруте, происшествий не случилось. Патрульные сержант Курносов и милиционер Коваль ходили с Ванюшиным в составе патруля уже три недели. Ребята хорошие, надежные. Курносов еще до войны начинал службу в милиции постовым милиционером, потом воевал в партизанском отряде, имеет медаль. А вот Коваль пришел в органы по комсомольской путевке с завода. Совсем мальчишка — 19 лет, семилетка за плечами, окончил ФЗО[7], получил рабочую специальность. Казалось бы, у парня самостоятельной жизни год с небольшим от силы, а он уже и в
ОСОАВИАХИМ[8] вступил, и благодарность горкома комсомола за отличие в деле охраны общественного порядка получил.
— Ты чего? — Курносов подозрительно посмотрел на старшину, который замедлил шаг и стал крутить головой и приглядываться.
— Так, хлопцы, — хмыкнул Ванюшин. — Двигайте потихоньку или вон там, у булочной, меня подождите. Мне по малой нужде надо бы. Давно терплю, сил уже нет.
— Ну, так сказал бы давно. Вон дом разбитый видишь? Туда и зайди. А мы с Сашко тебя подождем. Давай, Коваль, пошли.
Старшина кивнул и пересек тротуар, расстегивая на ходу кобуру. Место темное, развалины часто служат убежищем тем, кто крадется врагом по родной земле. Еще не хватало подвергнуться нападению с расстегнутыми штанами. Наряд неслышно удалялся вперед, идя в тени домов. Потом Курносов остановился и стал смотреть в сторону развалин, куда должен был зайти старший наряда. Коваль деловито поглядывал в обе стороны вдоль улицы.
Постояв у забора и прислушавшись, Ванюшин убедился, что по ту сторону никого нет. Справляя нужду, он не терял бдительности и не выпускал из поля зрения окружающее пространство. В голове почему-то всплыл последний инструктаж, на котором начальник отделения милиции говорил своим сотрудникам, что патрульный должен быть всегда на виду. Он своим видом, только своим присутствием обеспечивает порядок и защищает граждан города от преступников, хулиганов и иных личностей, с которыми милиция призвана бороться. А вот некоторые наряды стали перенимать партизанскую практику и практику сотрудников уголовного розыска. Маскируются по ночам на своих участках и маршрутах, выжидая, что кто-то вздумает совершить преступление, и тогда они задержат преступника. Нельзя так делать. Таким образом работники милиции как бы провоцируют личности с криминальными наклонностями на совершение преступления.
Свой собственный опыт подсказывал старшине, что методы борьбы с преступностью должны быть различными. И даже в рамках простых обязанностей милиционеров отделения милиции, несущих патрульную и постовую службу. Где-то нужно открыто шествовать по маршруту и тем самым успокаивать мирных граждан, убеждая их, что они находятся под постоянной неусыпной защитой милиции. А злоумышленникам намекать, что милиция не спит, что она в любой момент готова задержать его и привлечь к ответственности. Но нужно и скрытно во время патрулирования района обследовать особо опасные места…