Подоспела колонна пеших копейщиков, следовавшая за обозом, Лидвих призвал своих воинов, чтобы обрушиться на врагов, пока те не успели выстроиться. Орденские воины врезались в строй пехоты, рубя направо и налево. Большая часть пехотинцев в коричневом оказалась безусыми юнцами, они бросились наутек после первого натиска, но Лидвих страшным голосом заорал:
— Убить всех! Без пощады!
И заработал клинком, подавая пример колеблющимся добрым братьям. Лишенные строя сопляки не могли оказать серьезного сопротивления воинам Ордена, они падали один за другим, большая часть погибла от ударов в спину во время бегства… В разгар резни позади Лидвиха будто прогремели тысячи небесных громов, рыцаря что-то толкнуло в спину, повалило на колени. Обернувшись, добрый брат увидел, как над дорогой поднимается яркое багровое зарево — пьяные ополченцы подожгли повозки с новыми боеприпасами Ройнгарда, которые тот намеревался испытать в Айхерне. Теперь все это взрывалось, пылало, взлетало к низким белесым небесам и исходило жирными клубами неправдоподобно черного дыма… Где-то вдалеке командир резервной армии Лорда Тьмы, увидев зарево над равниной и слыша громовые раскаты, схватился за голову… Военачальник отчаянно взвыл — ему было велено доставить огненное зелье в сохранности, он отвечал жизнью за этот груз… Теперь ни за что не двинется дальше, пока не перебьет всех до единого виновных в этом нападении!..
Давняя игра, которую погребенный Повелитель Тьмы вел с судьбой, вступала в завершающую стадию… и судьба сделал неожиданный ход — волей случая Лидвих, вместо того чтобы нанести не слишком серьезный удар врагу и погибнуть со всем отрядом в течение часа или полутора, уничтожил секретное оружие Ройнгарда, сорвал план Лорда и вызвал ярость военачальника, возглавлявшего армию Железной Руки, которая маршировала к Айхерну… Доброму брату удалось невозможное — колонны, повинуясь приказам, остановились, развернулись… и со всех сторон двинулись к пылающему обозу. Когда они увидят изрубленных мальчишек копейщиков из арьергарда — сыновей и младших братьев, — ярость командира передастся и рядовым, станет всеобщей…
Среди черных жирных столбов дыма, вздымающихся к небесам, навстречу лениво кружащимся снежинкам, среди воплей, стонов, между огненных струй и взлетающих обломков метались ошалевшие почтовые голуби. Белое оперение птиц казалось неуместным среди багровых и черных красок, заполнивших пространство между землей и небом — там, где горел обоз Лорда Ройнгарда.
На севере буйствовали война и непогода, словно холод соревновался с ожесточением людей, силился нанести больший ущерб… и безнадежно поигрывал. Тем временем на юге население Круга наслаждалось миром, теплом и надеждами, связанными с гибелью Лордов Тьмы. Между тем троица путешественников направлялась прочь от уюта и благодатного мира, навстречу холодным ветрам, творению Анелы Ведьмы Севера.
Ленлин, которого усадили в седло, развеселился — вернее, делал вид, что ему радостно как всегда. На самом деле он переживал, самолюбию барда был нанесен ужасный удар — его, всеобщего любимца, били! Его связали, били, и в его присутствии обижали Элину, спутницу и подружку! Поэтому Ленлин старательно веселился — напоказ. Зубоскалил и ерничал, чтобы не выдать смятения.
На самом-то деле барду было паршиво… К тому же из головы не шли мертвецы в окровавленных белых плащах, разбросанные по улице, под запертыми ставнями славных хейланцев. Такое воспоминание тоже способствовало истерическому веселью.
Элина шагала, держась за стремя, угрюмая, как обычно. Ее не веселили разухабистые куплеты, которые блондин распевал во все горло. А тот принялся вспоминать своих прежних подружек.
У кондитера жена
Лапушка и душка,
Я прозвал ее, любя:
Сладкая ватрушка!
А у пекаря жена,
Славный мой дружок!
Я прозвал ее, любя:
Румяный пирожок!
У молочника жена
Вовсе не румяна,
Я прозвал ее, любя:
Нежная сметана!
— Май, скажи мне, как специалист, — буркнула Элина, — по-моему, наш приятель людоед? Его интерес к дамам совершенно гастрономический. Идиотские песни…
— А мне-у нр-рравится. Нежна-уя сме-у-у-утана!
Ободренный поддержкой, Ленлин перешел от гастрономических аналогий к анатомическим подробностям своих прежних пассий. Тут волчонок заинтересовался по-настоящему и стал после каждого куплета переспрашивать:
— А что такое лани-у-у-уты?
— Чего?
— Ты пел: кру-углые лани-у-у-уты?
— Ах, ланиты… Ну, это щеки.
Элина не знала, бранить ей спутников или хохотать. Диалог выходил тем более смешной, что Ленлин нечетко выговаривал слова — мешали распухшие губы, — а волчонок подвывал и забавно тоненько рычал.
— А что такое пеу-у-ур-рси?
— Что-что?
— Ты пел: кру-углые пеу-у-ур-рси?
— Ах, перси… ну, гм… Элина, ты не могла бы научить его читать? Ты же обещала! Пусть в книгах прочтет! В книгах все это есть.
— Ладно. Если ты помолчишь.
Май будто только этого и ждал, с готовностью полез в заплечный мешок за ужасной колдовской книгой Феттаха. Элина не без страха прикоснулась к древнему переплету. Но любопытство и страсть к чтению пересилили робость — девушка распахнула книгу и уткнулась в первый разворот. Май вился вокруг нее, скулил, подпрыгивал и вилял несуществующим хвостом. Элина молча листала на ходу, переворачивала страницу за страницей… Наконец с сожалением захлопнула книгу и объявила:
— Нет, этого я прочесть не могу. Этому тексту лет двести, не меньше… тогда писали совсем иначе, я половины букв не узнаю!
— У-у-у… — проскулил Май. — Что-у же мне-у делать? У-у…
Элина задумалась:
— Этот текст могут прочесть в какой-нибудь обители. Но туда тебе соваться нельзя. Значит, тебе нужно отыскать грамотного старика. Желательно такого, который жил до Повелителя и помнит старые шрифты. При Повелителе письменная речь была унифицирована.
— У-у-уни-у-у… что?
— Унифицирована, то есть Повелитель заставил всех писать одинаковыми буквами. Отыщи старого грамотея, который учился письму до Повелителя, понимаешь? В давние времена писарю было необходимо знать все стили, это мне отец рассказывал.
— У-гу-у… старика-у…
— Ну да, такого, который не сможет понять, кто ты такой на самом деле, не то откажется иметь с тобой дело. Старики — они с предрассудками, — объяснила девушка и ядовито закончила: — А пока что Ленлин объяснит тебе, что такое перси.
— Да что вы с этими персями… скажите лучше, куда мы идем?
— К Лажвашу Моровой Язве, куда же еще?
— Э? А… а почему?
— Потому что его владения лежат дальше, если обходить Круг по солнцу. Корди идет именно так. Сперва Прекрасный Принц, потом Феттах…
— У-у-у-у-у…
— Следующим будет Лажваш, потом Ройнгард, потом Анела, потом…
— Потом — Уйгор Темный, потому что он последний, — прошамкал распухшими губами Ленлин.
— Вот именно.
— А откуда ты все это знаешь? То есть почему ты решила, что Корди движется именно таким путем?
— Прочти. В книгах все это есть.
— Так нечестно! «В книгах все это есть» — мои слова!
Добрейший Могвид снова и снова посылал отряды в атаку. Усталые, замерзшие протрезвевшие бойцы подчинялись с неохотой. Великий магистр рычал, бранил, упрашивал, напоминал о новой армии, спешащей к Айхерну из пограничья, о героях, которые сейчас, конечно, гибнут один за другим, чтобы дать возможность товарищам уничтожить Лорда Тьмы здесь, в древних айхернских стенах…
Воины мрачно выслушивали, они понимали, что если не разделаются с Лордом Тьмы быстро — то снова окажутся за стенами, среди холодной заснеженной степи. Но это не все окажутся, а лишь те, кому посчастливится выжить. Новая атака многим казалась верной гибелью…
— Сейчас, ваша милость, — бормотали солдаты, норовя отступить за спины товарищей, — дайте дух перевести, вот передохнем маленько… вот сейчас…
— Ну! — надрывался Могвид. — Один хороший натиск! Один удар — и все, можно греться. Давайте, ведь нас по пятеро, по шестеро на каждого вояку Ройнгарда! Сомнем их, и уж тогда отдых!..
Наконец Могвиду с Этлихом удалось заставить отряды союзников напасть сразу с нескольких сторон. Ополченцы двинулись по улицам, ведущим к центру, прошли, переступая через тела товарищей. Снежок успел припорошить тех, кто пал утром, а вокруг свежих покойников таял, горячая кровь растекалась вокруг, лилась ручейками, снег проседал, делался розовым и липким, алая жижа смешивалась с грязью, копилась в выбоинах и, наконец, остывала и схватывалась ледком. Под сапогами трещал и звенел красный лед.
Штурмующие колонны напали на солдат Лорда почти одновременно по четырем улицам, Ройнгард снова повел кавалерию в контратаку и нагромоздил гору тел, рубя огромным топором вправо и влево. Он выбрал широкую улицу, где было вдоволь места, чтобы развернуть кавалерию, и гнал ополченцев до окраин.
Сквозь крики и лязг металла Ройнгард расслышал, что его призывает оруженосец. Лорд с сожалением натянул поводья и остановил коня. Железная Рука поглядел вслед бегущим — уцелевшие ополченцы, не веря в собственное спасение, улепетывали со всех ног, ныряли в подворотни, скользили, падали, цеплялись друг за друга и отшвыривали с дороги медлительных товарищей. Это зрелище было Лорду Тьмы по душе. Полюбовавшись, он обернулся к оруженосцу.
— Мой Лорд! Мой Лорд! — выкрикивал тот. — Наши люди отступают!
Пока Ройнгард атаковал, на соседних улицах его солдаты не сумели сдержать натиск отчаявшихся северян и добрых братьев. Неся чудовищные потери, союзники продолжали атаковать, шли напролом, падали, спотыкались о тела сраженных соратников, вставали и снова шли. Горячка боя наконец-то охватила их, а отчаяние придало храбрости. Железная Рука не мог находиться сразу на всех улицах, и если перед ним враг бежал, то без него бойцы в коричневых плащах уже не могли удержать позиций, они тоже сражались с утра и понесли немалые потери.