Вновь замигавшая красная полоска зарядки пронесла по ее нутру оглушающую мысль, что этот звонок, вероятно, – последняя возможность поговорить с отцом. Четыре стадии принятия штурмовали ее сознание, словно вражеское войско – уязвимый замок, после чего подоспела последняя. Наступит момент, когда этот звонок окажется в прошлом. А пока… он – еще летящее мгновение настоящего. Если бы не это, она, скорее всего, повела бы себя по-другому. Месяцами обижалась, злилась, оскорблялась, но невозможно долго поддаваться мелочным чувствам, когда время утекает, будто песчинки в песочных часах. Айси набрала побольше воздуха в легкие и, ощутив, как болезненно сжалось сердце, дала себе возможность вложить в слова всю боль.
– Итарина, – глухо произнесла она, так и не набравшись храбрости назвать эту женщину «мамой», – я прощаю тебя. Не понимаю, как можно было поступить так, как поступила ты, но я принимаю это. И прощаю.
Итарина замерла на полуслове, уставившись на нее через экран. Ее умные зеленые глаза увлажнились, а губы дрогнули. Айси еще секунду разглядывала ее, словно делая прощальную фотографию, которую предстоит хранить долгие годы на дне темной шкатулки. Итарина опустила голову и хотела что-то прошептать, но Айси, переведя взгляд, с трепетом продолжила:
– Пап, я тебя люблю. Я не знаю… – Голос задрожал, и Айсин остановилась на миг, предупредив подступающие жгучие слезы. – Я не знаю, увидимся ли мы когда-либо, но ты просто знай, что я очень скучаю.
Она почувствовала, как ресницы становятся мокрыми. Помяла онемевшие пальцы, собираясь с новыми силами, но не сумела выдавить из себя ни слова.
– И я тебя люблю, Айси, – Алфиан держался мужественно, но и его голос дрогнул. – Мне жаль, что мы не уберегли вас от Гитера.
– Судя по вашему рассказу, это никому не под силу. Но я сделаю все, чтобы найти Эль. Вы не знаете, куда он мог ее увезти?
– Он часто повторял одно мес…
Экран потух.
Мир замер и будто умер вместе с разрядившимся смартфоном. А затем среди мрака ее мыслей ярким пламенем вспыхнула одна: «Не смей реветь. Ты знала, что так будет. Отчаяние не даст тебе сил жить дальше, а благодарность – да. Скажи спасибо, что смогла сказать им самое важное. Теперь нужно найти Эль».
– Айси, мне так жаль, – Феликс, похоже, хотел сказать что-то еще, возможно, нечто утешительное, но Айсин прервала его:
– Не нужно, Фел. Я и так уже потратила достаточно времени на отчаяние. А оно не поможет нам отыскать Эль. Лиар, где фото?
Лиар собрала подсохшие картинки и аккуратно разложила их на столе. Феликс с интересом нагнулся над фотографиями. Лиар слегка улыбнулась, когда заметила изображение шести человек: раздраженная Айсин, Феликс, улыбающийся в камеру, по центру Нейран – монолит непоколебимого самообладания с ноткой надменного отчуждения, Лиар с блаженно-умиротворенным выражением лица и, наконец, сбоку – едва не подравшиеся лукаво усмехающийся Лунас и гневная Эльвия.
«Кто бы мог подумать тогда, что нас ждет. И что это первый и последний момент, когда мы были все вместе», – подумала Айси и, старательно избегая смотреть на Нейрана, перевела взгляд на другие фотографии.
Она и не знала, что подруга успела сделать столько характерных портретов членов «ЗолСума». Задумчивая Лиар, склонившаяся над книгой; Феликс, с огромным трудом запихивающий в рот некое подобие сэндвича; Лунас во всем своем королевском великолепии с острой ухмылкой; Айсин, запечатленная перед доской с уликами в глубоком сосредоточении; тренирующийся Нейран; и Эльвия с вытянутой в кадре рукой – доказательство, что даже на пленочный фотоаппарат реально сделать селфи. Еще одна картинка остановила мгновение стоящих рядом Феликса и Айсин в архивном отделе библиотеки в день, когда Лиар только вернула Эльвии починенный фотоаппарат. Рядом лежало изображение их «Вечного Трио», еще несколько фотографий показывали Шамадор и его окрестности и выглядели больше, как сказочные открытки, нежели реальные виды.
– Все паутинки, конечно, классные, но вот эта выбивается… ну, даже если не учитывать, что она дефектная. Видимо, повредилась во время вашего перемещения на Нееру, – Лиар подвинула фотокарточку, на которой был запечатлен заваленный какими-то бумагами стол.
Чем дольше Айси вглядывалась в заметки, валяющиеся на нем, тем больше приходила в ужас: от листка к листку тянулась вереница составленного плана. Многие подписи разглядеть было невозможно из-за дефектов фотографии, но некоторые все же считывались. Вот зарисовка кинжала Таллики, и «только леора знает волну», и изображение Чистой лилии Могильного Алхимика, и скетч ребенка со знаком уробороса на груди. Айси скрипнула зубами от снедающего ее негодования.
– Все это время разгадка была у нас под самым носом! – прорычала она. – И мне даже не пришло в голову распотрошить этот фотоаппарат ради улик!
Айси покрутила фотографию, надеясь, что меняющееся лентикулярное изображение покажет ей закрытые трещинами участки, но хитрость не сработала. Она почувствовала, как ее нутро наполняется кислотой от ощущения собственной тупости. Айси уже собралась кинуть фото обратно на стол, как вдруг резко подалась вперед, не в силах понять, померещилось ей или нет. Она еще несколько раз повернула фотографию. На самом краю показался край инструмента. В ее голове огромным пауком расползлась молния осознания. Пазл с треском сложился.
– Ну конечно! – воскликнула Айси, подрываясь с места. – Волк в овечьей шкуре!
Такой инструмент она видела только у одного человека.
Позади затихали удивленные возгласы друзей, а Айсин уже неслась по лестнице. Она слышала, как каблуки ее сапог отсчитывают шаги, вторящие ударам крови в висках. Нарушив тишину, Айси промчалась по библиотеке. Люминории под ногами шарахались в стороны. Горстка студентов, тихо перешептывающихся между собой за одним из мраморных столов, оглянулась на нее. До Айсин долетела лишь одна фраза:
– Мне пришла копия приказа о наказании за то, что я был на Веремее! Да она совсем уже спятила! Меня там даже близко не было, я проторчал весь вечер с Аметриной в Фатуме!
Айси показалось, что голос принадлежал Лейту, но она тут же откинула эти догадки. Голова и так была занята подгоняющими ее мыслями. Под качающимся взором ступени сливались воедино, а в голове раз за разом повторялись воспоминания, будто зацикленная пластинка.
– Или, подожди, если Теллея разрушена, значит, на Юпитере?
– Нет. То есть… Мне неизвестны такие названия.
Лестница, ступени. Быстро-быстро мелькающие под сапогами. Комната, как на Земле. Кожа Айсин зачесалась, когда она осознала, во что одета. Азартный огонек в ее глазах. Два стакана на столе. Она ждала его.
– Слушай, уже почти все знают, что в арестантских сидит эта ведьма… как ее, Таллика? Ты не о ней говоришь? Она уже вам все рассказала, да?
– Таллику мы пока не разговорили, было не до того. Планируем в ближайшее время…
Таллика мертва. Нарина собиралась освободить ее тем же способом, брачной руной, что и Лиар – Сирнеуса. И тогда ведьма рассказала бы обо всем. Но… От нее избавились. Кто еще мог это провернуть, как не тот, кого воспринимают здесь глупой и беспечной девушкой, увлекающейся исключительно шмотками и модой? Кто еще может притвориться невинной и незаметной овечкой, как не их предводительница? Хочешь спрятаться – прячься на виду!
– Спешка в выборе камуфляжа может привести к легкому разоблачению! Ни за что нельзя попасть впросак!
Айси уже задыхалась. Она ворвалась в их с Эль комнату, подскочила к тумбочке, где лежал треснутый гребень, созданный при помощи алмазной магии. Схватила его, примчалась к двери другой комнаты и даже не удосужилась постучать. Дрожащей рукой приложила гребень к двери, чувствуя себя игроком в казино, который, затаив дыхание и ожидая победы, бросил на игровое поле всю свою удачу вместе с кубиками. Охранная магия непростительно долго изучала украшение, и Айсин уже испугалась, что ничего не получится. Однако в следующую секунду дверь пропала.
Айси проворно проскочила внутрь и кинулась обыскивать комнату, не сильно заботясь о разрушениях. Она раскидала одеяло, простыни, подушки, скинула все на пол, рванула вверх матрас, проверяя, нет ли чего под ним, осмотрела вдоль и поперек все тумбочки, заглянула во все щели, удостоверившись, что это не тайники, прошла в ванную и даже вскрыла бачок унитаза. «Где же ты можешь прятать что-то важное?». Айсин ворвалась в кружевное облако в гардеробной, но быстро поняла, что, кроме одежды, там ничего нет. Когда она вернулась в комнату, ее прошибала нервная дрожь.
– Ты пряталась на виду, в самом центре. Значит, там бы ты спрятала и все самое ценное. Где же?!
Айси судорожно переводила взгляд с одного предмета на другой, ища хотя бы малейший изъян там, где его не должно было быть. Однако мебель и одежда казались безупречными. Ни следа тайного заговора, ни единой улики. Идеальный шпион – тот, кто даже при подозрении выглядит, как чистая монетка. «Тупик, – проворчал внутренний полицейский. – Ты столкнулась с силой, с которой не сможешь конкурировать. Нужно понимать, когда стоит остановиться и признать поражение».
– Черта с два! – рявкнула Айсин, сжала до боли гребень в руках, а потом с яростью швырнула его на пол. – Эль – моя подруга и сестра! Я не могу просто взять и смириться с ее пропажей! Если я не найду ее вовремя, она может погибнуть!
«Или она уже погибла, а ты только бесполезно сотрясаешь воздух», – жестоко ответил ее внутренний голос, принадлежавший преступным и циничным генам. Грудь сдавило так сильно, что Айси несколько секунд не могла вдохнуть, и ей пришлось осесть на пол. И только когда она изо всех сил воспротивилась этой мысли, слегка отпустило.
Бесцельно разглядывая алмазный гребень, Айсин пыталась собраться с силами. Она не знала, с чего начать поиски Эль и куда ее увез Гитер. Разве что каким-то чудесным образом вновь выкрасть асараб. Теперь у королевы. И сесть за преступление. Айси невольно раскачивалась из стороны в сторону и, задрав голову к потолку, решала, готова ли она на такой шаг ради сестры. И подруги. Она уже практически приняла один из вариантов, как вдруг заметила несостыковку.