Я вспомнил, потому что она приглашала меня отведать индейку, и тогда Лайла не было дома. Убийство произошло там осенью или зимой. Это легко уточнить завтра в редакции, посмотрев подшивку.
— Да, и в Канзас-Сити он тоже был на праздник, кажется, — сказал я.
— Вот и нет. Лайл был там прошлым летом, в середине июня.
Я решил не продолжать, чтобы Марта ничего не заподозрила.
Утром в редакции я сразу открыл подшивку. Убийство в Канзас-Сити было в среду 16 июня. В Чикаго — 26 ноября, на следующий день после Дня благодарения.
Я сел за свой рабочий стол и позвонил доктору Сэму Картеру домой. Было только восемь часов, и вряд ли он успел приехать в офис.
Сэм был известный в нашем городе психиатр. Раньше мы учились с ним вместе в университете и были друзья не разлей вода. Теперь Сэм загребал кучу денег. За один прием к нему надо было выложить кругленькую сумму. Но мы продолжали поддерживать хорошие отношения.
Я сказал ему, что дело срочное, и попросил принять меня сегодня, лучше сейчас. Он согласился, и мы договорились встретиться у него в офисе в девять часов.
Ровно в девять я был у него. Секретарша проводила меня к нему в кабинет. Сэму было тридцать пять, столько же и мне, но Сэм выглядел потрясающе. Высокий, подтянутый, с мужественным красивым лицом, густой черной шевелюрой.
Он показал на кожаное кресло.
— Садись, Тод. Или ты хочешь лечь на кушетку?
Я уселся в кресло.
Проблемы не у меня, — сказал я. — Мне нужна
информация.
Давай, валяй.
Как ты думаешь, Сэм, может ли быть такое, что
Чулок-убийца — женатый человек, счастливый отец и нежно любящий муж?
Сэм удивился.
Почему нет? Это возможно. Бывали случаи, когда
вроде бы нормальные мужчины, отцы семейства, вполне счастливые в браке, вдруг превращались в монстров, становились сексуальными маньяками, свирепыми и кровожадными. Я склонен думать, что Чулок-убийца холостяк, очень одинокий человек, но может быть, это именно тот тип, о котором ты только что сказал.
— Тогда следующий вопрос. Если убийца такой, как я сказал, зачем он прячет чулки своих жертв?
Сэм пожал плечами.
— Я психиатр, а не ясновидящий. Но попробую угадать. Возможно, это своего рода сувенир. Глядя на чулки задушенных женщин, он вспоминает о своих победах. Для него это что-то вроде скальпов. А может, это фетиш. Может, он им поклоняется, может, набивает ими свою подушку.
— Жаль, что ты психиатр, — сказал я. — Из тебя получился бы хороший комический артист. Хочу попросить тебя об одной услуге. Сделаешь?
— Если это не идет вразрез с законом и не нарушает ничьих прав.
— Не волнуйся. Но прежде всего я должен быть уверен, что все это останется между нами.
Он кивнул.
— Все разговоры, которые ведутся в этом кабинете, — строго конфиденциальные.
Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.
— Чулок-убийца — это муж моей сестры Лайл Бартон.
99
4*
Он вытаращил глаза от удивления.
— Лайл?
— Д-да.
И я рассказал ему все по порядку, в том числе и о том, что Лайл душевнобольной.
Когда я закончил, он уже не выглядел удивленным, а только задумчивым.
— Хотелось бы взглянуть на историю его болезни, — сказал я. — Тебе ведь это будет не так трудно сделать, ты же имеешь доступ к этим документам.
— Без проблем. В его медицинской карте должно быть все написано.
— Когда ты ее прочтешь? — спросил я.
— Сегодня вечером.
— Надо спешить, Сэм. У меня осталось только пять дней, чтобы все выяснить. Ты позвонишь мне, когда придешь домой?
— После прочтения мне понадобится время, чтобы поразмыслить над деталями. Лучше давай встретимся здесь завтра утром.
— Договорились. Значит, завтра в восемь?
— Если для тебя не слишком рано.
— Слишком рано для меня не бывает, — сказал я. — Обычно я приезжаю в редакцию в половине восьмого.
Во вторник утром мы с Сэмом приехали в офис одновременно. Я снова занял место в кожаном кресле, а он сел за стол и сложил руки на груди.
— Очень интересный случай, — начал Сэм. — Ты знал, что отец Лайла задушил свою жену и застрелился?
— Марта никогда мне об этом не рассказывала, — ответил я. — И когда это случилось?
— Лайлу было двенадцать лет. Очутившись в клинике Висконсина, Лайл сказал врачам, что его мать заслужила такую смерть. Он ее ненавидел, а своего отца очень любил.
Она была красивая, но развратная. У нее была куча любовников. Похоже, что от сына она ничего не скрывала.
Часто говорила, что убьет его, если он скажет отцу. Он никогда и не говорил, но однажды специально не сказал матери, что отец звонил из другого города и предупредил, что вернется на день раньше. Отец приехал и застал свою жену в постели с любовником.
— И убил ее?
— Не сразу. Он выгнал любовника, затем выбежал сам и пять дней пропьянствовал. Пришел снова, задушил жену и застрелился.
— Значит, у Лайла комплекс вины, — сказал я. — Он считает себя ответственным за эту трагедию.
Сэм посмотрел на меня раздраженно.
— Все вы, доморощенные психиатры, носитесь с этим комплексом. Ну почему обязательно, если ненормальный, значит, комплекс вины? Нигде, ни в одном документе нет ни слова о том, что Лайл испытывал хоть малейшие угрызения совести. Он был счастлив, что смог наказать неверную женщину, шлюху. Он покарал зло. Наверное, он даже чувствовал себя в каком-то смысле орудием убийства.
— Ладно. Если не комплекс вины, то что?
— Тут целый набор. Сложные эмоции. Но в таких случаях никогда не бывает просто. Ясно одно, что он пережил сильнейшее потрясение. Красивые женщины внушают ему ужас и отвращение. Он не доверяет им. Извини, но, наверное, поэтому он выбрал Марту. Ей он может верить.
— Не бойся, Сэм, я не обижаюсь. Конкурсы красоты — это явно не для Марты. Значит, он чокнулся на этом пункте? Ненавидит красивых женщин? Душит их, а сам думает, что убивает свою мать?
Сэм еще больше разволновался.
— Я этого не говорил! Это ты сказал. Чтобы понять, я должен его обследовать. Мне понятны мотивы, но я не могу делать далеко идущие выводы, не видя больного. Все это одни предположения. Кроме того, у тебя явная нестыковка. Его жертвы — женщины не только красивые, но и развратные.
— А может, они и развратные, — сказал я. — Это надо проверить.
Он пожал плечами.
— Но как Лайл мог проверить, развратные они или нет? Между жертвами никаких связей. Ему пришлось бы проверять всех красивых женщин по очереди. Надо еще войти в контакт, не так просто узнать, изменяет ли женщина своему мужу. Откуда у Лайла столько времени? Когда ему этим заниматься?
— Он ведь ремонтирует телевизоры! — воскликнул я.
— Не понял?..
— По вечерам Лайл занимается ремонтом телевизоров. Может, жертвы сами вызывали его и предлагали заняться любовью. Он красавец мужчина, здоровый и мускулистый как гладиатор.
Сэм в задумчивости потер подбородок.
— Почему он сразу их не убивает?
— Рискованно. Может, соседи видели, как он вошел. Или муж был дома, или дети. Лайл ходит по вызовам, когда еще светло. Обычно в это время у всех полно дел. Женщина могла лишь намекнуть ему, что она согласна, чтобы он пришел позже, когда мужа не будет дома. Думаю, достаточно для того, чтобы он считал ее развратной?
— Звучит правдоподобно, — кивнул Сэм. — Но я бы воздержался от оценок, по крайней мере до того, как увижу Лайла.
— Понятное дело, что ты все подвергаешь сомнению, ведь ты ученый, — сказал я. — А для меня все совершенно ясно, поэтому я иду в полицию прямо сейчас.
Делом маньяка занимался сержант Фрит Бармайстер, толстяк с вечно хмурым взглядом, какой бывает у тех, кто часто по долгу службы сталкивается с убийством.
— Привет, Нос, — бросил он дружески. — Садись и отдохни немного, а то все носишься.
Я сел рядом и спросил его:
— Тебе нужен Чулок-убийца?
Он сразу насторожился.
Что ты знаешь о нем?
У меня есть точные сведения. Но есть и условие.
— Ладно! — Он нетерпеливо махнул рукой. — Получишь свой эксклюзив.
Я покачал головой.
— Условие заключается в другом. Мне нужна полная гарантия, что мое имя останется в тайне и я не буду свидетелем по этому делу.
Он поднял удивленно брови.
— Тебе нужен документ с печатью?
— Нет. Хватит и твоего слова.
— Ты его имеешь.
Тогда я рассказал ему обо всем.
Детектив Бармайстер поговорил с мужьями задушенных женщин. Трое сказали, что телевизионный мастер действительно приходил к ним. К сожалению, в двух случаях мастера вызывали жены. Мужей не было дома, когда он приходил, и они понятия не имеют, кто он такой. Еще двое мужей уезжали из города в день убийства их жен. Правда, каждый из них признался, что телевизор у них дома барахлил. Наконец шестой муж твердо заявил, что с телевизором все в порядке, однако перед убийством к ним заходил телевизионный мастер и сам предлагал свои услуги, он даже оставил визитную карточку. Мастера звали Лайл Бартон.
В пятницу детектив Бармайстер явился к Марте с ордером на обыск.
Чтобы она не заподозрила меня, детектив сказал, что, по их информации, Лайл чинил телевизор у одной из убитых. Возможно, не только у одной. Поэтому желательно взглянуть на его записи. Марта очень расстроилась, но ничего не могла возразить. Она не догадывалась, что это я навел полицейских.
Разумеется, они нашли кофр и сейф. Там, где я им и сказал.
Но в рабочих записях Лайла был только один-един-ственный визит к жертве маньяка. Тот, о котором мы уже знали.
Чулки, найденные в тайнике вполне мопи быть орудием убийства. Но даже экспертиза не дала более точных результатов. Таких чулков миллионы.
В понедельник Лайл Бартон прилетел из Чикаго и был арестован в аэропорту.
Марта чуть с ума не сошла. Я думал, что она не выдержит такого удара. Ее нельзя было оставлять одну, и я решил, что еще поживу у нее дома.
Разумеется, я ничего не говорил Марте о том, что мне известно, но старался поддерживать связь с детективом Бармайстером.