— Вам не откажешь в логике, — вымолвил агент Терес и тоже прикурил сигару с острова Ямайка.
— Благодарю покорнейше, сударь.
— Как вы относитесь к большевикам?
— Они мои враги.
— Это хорошо, — кивнул господин Пурри. — В таком случае мы готовы говорить с вами на чистоту. Вы очень профессионально определили, что барон Каллас не покончил жизнь самоубийством, а был повешен. Полиция действовала небрежно. Теперь дело об убийстве в Фалле расследует наше ведомство. Мы провели обыск в семействе Аусов — в доме дочери барона и его зятя Юргена Ауса. Так вот его сейф был буквально набит золотыми царскими империалами. Дочь покойного, присутствующая при обыске, была крайне удивлена увиденным и сказала, что никогда раньше эти десятирублёвки у отца не видела. А зять утверждает обратное: мол, это барон приобрёл монеты и вверил ему на хранение. Но с чего бы это Каллас решил отдать их Аусу, если сам имел материальные затруднения? Ведь такая большая сумма могла бы резко улучшить материальное положение Калласа, которому, как теперь известно, с трудом удавалось содержать свою газетную империю. Да и под залог лишь части этого золота любой банк дал бы барону солидный кредит. Золото при нашей сумасшедшей инфляции нынче в цене. И если даже представить, что Аус так же честен, как и его фамилия[21], то тогда мы должны с недоверием отнестись к свидетельству управляющего имением о том, что перед самой смертью у Калласа был русский посетитель, предложивший барону оплатить часть его долгов в обмен на контроль его газетной политики. Однако у нас нет резонов не доверять показаниям Урмаса Коппеля. Мы составили список гостей барона, приглашённых на юбилей, включая артистов, но до сих пор нам не удалось найти ни одного мало-мальски подозрительного лица среди мужчин. К тому же, у всех есть алиби. Каждый из них либо находился в поле зрения других гостей, либо уехал ещё до наступления смерти Калласа. Согласитесь, что ни одна из присутствующих в тот день дам — будь то музыканты или гости — не смогла бы напасть на Калласа и задушить его, а потом суметь ещё и повесить тело на ветку даже с помощью лестницы-стремянки. Для этого нужна недюжинная физическая сила.
— Вы подозреваете большевистских агентов? — подняв брови, осведомился Клим Пантелеевич.
Капитан пожал плечами.
— Это самая вероятная гипотеза. Вы читали в газетах, о том, что уполномоченный Народного Комиссариата Иностранных дел Р.С.Ф.С.Р. в Германии Виктор Копп продал в Берлине драгоценных камней на восемь с половиной миллионов марок?
— «Берлинер Локал-Анцайгер»[22] об этом писала.
— Совершенно верно. Как вы думаете, куда пошли деньги от этой сделки?
— Могу только догадываться, что они потрачены — были или будут — на подрывную деятельность, направленную на совершение в Германии большевистского переворота. Москва мечтает о мировом господстве.
— Абсолютно верно. По нашим данным, вся вырученная от продажи камней сумма была направлена на распространение в Германии большевистской пропаганды в немецких газетах, подкуп редакторов разных изданий, а так же на прямое финансирование коммунистической партии Германии. То же самое происходит и в Эстонии. Нам стало известно, что военная разведка Советской России поделила нашу страну на пять районов. И в каждом — по резиденту, имеющему по три помощника, не считая связных. Всеми агентами руководит главный резидент, находящийся в Петрограде. Представляете, какую борьбу приходится вести нашей молодой республике с Москвой? Недавно нам повезло. Мы смогли арестовать двух русских связных и раскрыть одну конспиративную квартиру, где в ходе обыска нашли не только пачки эстонских марок, но и оружие, и взрывчатку. Поверьте, рано или поздно, ИНО ВЧК[23] или Региструпр попытаются поднять восстание в Таллине, чтобы установить власть коммунистов и объявить Эстонию частью Р.С.Ф.С.Р.[24] Как вы понимаете, наша задача этого не допустить.
— Что ж, господа, спасибо за откровенность, но я не могу понять, зачем мне — частному детективу из Праги — знать все подробности вашей службы? — обратив глаза к потолку, вымолвил Клим Пантелеевич.
— А вы не догадываетесь? — улыбнулся капитан.
— Нет.
— Жаль, господин Ардашев, что вы с нами не откровенны. В таком случае, мне придётся выложить карты. Нам известно, что три года тому назад вы возглавили «Бюро для объединения деятельности различных органов Министерства иностранных дел по контрразведке». И мы приглашаем вас перейти на службу к нам, в политическую полицию Эстонии. Вас ожидает хорошая должность, достойный чин, гражданство, приличное жалование и беспроцентный кредит для того, чтобы обзавестись собственным домом.
Ардашев откинулся на спинку кресла и сказал:
— Ну хорошо, господа. Откровенность за откровенность: благодарю вас за столь щедрое предложение, но дом, а вернее квартира, у меня уже есть, чехословацкое гражданство меня вполне устраивает, а на хлеб насущный я зарабатываю сам, и в этом есть большое преимущество — не нужно никому отдавать честь и кланяться. Что же касается ваших опасений относительно деятельности в Эстонии большевиков, то я их полностью разделяю. Предлагаю вам сотрудничество. Оно будет заключатся в обмене информацией относительно действий Москвы в Таллине. Другими словами, Гражданская война продолжается и красные остаются опасными и коварными врагами. Если я буду располагать сведениями о действиях большевиков на территории Эстонии я незамедлительно вам сообщу. Оставьте мне ваш адрес и номер телефона. Закрытый канал связи и шифр нам не понадобятся, поскольку в случае необходимости я к вам приеду. Для неотложного случая хорошо бы иметь ваш номер телефона или безымянный почтовый ящик, снятый на частное лицо.
— Прекрасно! — обрадовался капитан. — Мы могли бы выделить вам некоторую сумму на расходы. Правда, надобно будет кое-где расписаться…
Ардашев захохотал в голос, но тотчас овладел собой. В его глазах блестели слезинки сдавленного смеха. Достав носовой платок и вытирая глаза, он проронил:
— Простите, господа, не удержался. Вы, я вижу, уже подумали, что завербовали меня, не так ли?
Капитан Пурри дёрнул плечом, но ничего не ответил. Агент Терес уставился в пол. На лицах эстонцев читалась растерянность.
— Нет, деньги мне не нужны, и соответственно, ничего подписывать я не буду. Но вам помогу. Взамен — сущий пустяк — хотел бы ознакомиться со списком лиц, присутствующих на юбилее барона Калласа и взглянуть на протоколы их допросов, если, конечно, они не на эстонском языке. — Клим Пантелеевич вынул из серебряной визитницы карточку и, положив на стол, пояснил: — Здесь пражский адрес моего сыскного агентства и номер телефона. Предлагаю вам, господа, взаимовыгодное сотрудничество.
Капитан подошёл к столу, написал что-то и, передав Ардашеву четвертинку листа почтовой бумаги, вновь уселся в кресло.
Частный сыщик прочёл и отдал записку обратно.
Господин Пурри повертел её в руках и спросил недоумённо:
— Простите, а зачем вы вернули листок? Здесь же всё, о чём вы упомянули: официальный и дополнительный телефонный номер, а так же безымянный почтовый ящик нашей службы.
— Я всё запомнил, а образцы своего почерка лучше оставьте у себя.
— Пожалуй, вы правы. Что ж, тогда позвольте считать нашу встречу законченной. Мы вас покинем. Дела. Через пять минут прямо сюда вам принесут кофе и все материалы, которые вы хотели видеть. Но выписки из них делать нельзя. Можно только читать. Так устроит?
— Вполне.
— Напоследок два слова: по нашим сведениям, в Таллине находится большевистский агент-ликвидатор. Он очень опасен. К сожалению, установить его нам пока не удалось. Есть несколько подозреваемых. За ними ведётся наблюдение, но пока безрезультатно. Имейте это в виду и будьте осторожны. Вы ведь, как нам известно, давно приговорены красными к смерти.
— Спасибо за предупреждение.
— Нам пора.
— Честь имею, господа.
Капитан сдержал слово. Вскоре появился молчаливый человек с подносом, на котором стояла чашка кофе. Он положил перед частным сыщиком папку с протоколами допросов гостей и артистов, присутствующих на юбилее в Фалле. Правда, как выяснил Ардашев, допрошены были не все.
Глава 14. Новости
Покинув здание Охранной полиции, Клим Пантелеевич решил наведаться к инспектору Саару. Во-первых, потому что тот просил у него появиться, а во-вторых, стоило справиться насчёт новых свидетельств и фактов по всем трём убийствам, которые уже должны были появиться.
Путь от здания Охранной полиции до полицейского управления был не самый близкий, но и не очень долгий. По мнению Ардашева, дорога могла занять минут двадцать. Для того, чтобы лучше узнать город, статский советник решил прогуляться.
Сегодня Таллин показался Климу Пантелеевичу безмятежным и спокойным. Царил мир и достаток. Трудно было поверить, что совсем недавно эта страна воевала. Старинные храмы, ратуши, протыкающие своими шпицами небо, узкие витиеватые улочки, выложенные брусчаткой, массивные деревянные двери на старых домах и флюгеры на башнях создавали декорацию средневековой сказки. Но волшебство исчезало, стоило промчаться автомобилю. Выхлопная труба любого железного коня выбрасывала запах синтетического бензина, выгнанного из сланца. Только этот резкий химический дух долго не держался, потому что из открытых окон кафе и бистро выплывали ароматы жареных кофейных бобов и хрустящих, только что вынутых из печи, маковых или кунжутных булочек. Частный сыщик поймал себя на мысли, что передать одним словом этот смешанный, точно взбитый в шейкере бармена городской запах, практически невозможно. Для этого надо его почувствовать.
Свернув за угол, Ардашев увидел надпись на русском языке «Обувная мастерская». Едва он приоткрыл дверь — звякнул колокольчик, и за прилавком возник мужчина в длинном фартуке с густыми и широкими седыми усами, как у моржа.