— Жаль, что ты психиатр, — сказал я. — Из тебя получился бы хороший комический артист. Хочу попросить тебя об одной услуге. Сделаешь?
— Если это не идет вразрез с законом и не нарушает ничьих прав.
— Не волнуйся. Но прежде всего я должен быть уверен, что все это останется между нами.
Он кивнул.
— Все разговоры, которые ведутся в этом кабинете, — строго конфиденциальные.
Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.
— Чулок-убийца — это муж моей сестры Лайл Бартон.
Он вытаращил глаза от удивления.
— Лайл?
— Д-да.
И я рассказал ему все по порядку, в том числе и о том, что Лайл душевнобольной.
Когда я закончил, он уже не выглядел удивленным, а только задумчивым.
— Хотелось бы взглянуть на историю его болезни, — сказал я. — Тебе ведь это будет не так трудно сделать, ты же имеешь доступ к этим документам.
— Без проблем. В его медицинской карте должно быть все написано.
— Когда ты ее прочтешь? — спросил я.
— Сегодня вечером.
— Надо спешить, Сэм. У меня осталось только пять дней, чтобы все выяснить. Ты позвонишь мне, когда придешь домой?
— После прочтения мне понадобится время, чтобы поразмыслить над деталями. Лучше давай встретимся здесь завтра утром.
— Договорились. Значит, завтра в восемь?
— Если для тебя не слишком рано.
— Слишком рано для меня не бывает, — сказал я. — Обычно я приезжаю в редакцию в половине восьмого.
Во вторник утром мы с Сэмом приехали в офис одновременно. Я снова занял место в кожаном кресле, а он сел за стол и сложил руки на груди.
— Очень интересный случай, — начал Сэм. — Ты знал, что отец Лайла задушил свою жену и застрелился?
— Марта никогда мне об этом не рассказывала, — ответил я. — И когда это случилось?
— Лайлу было двенадцать лет. Очутившись в клинике Висконсина, Лайл сказал врачам, что его мать заслужила такую смерть. Он ее ненавидел, а своего отца очень любил.
Она была красивая, но развратная. У нее была куча любовников. Похоже, что от сына она ничего не скрывала.
Часто говорила, что убьет его, если он скажет отцу. Он никогда и не говорил, но однажды специально не сказал матери, что отец звонил из другого города и предупредил, что вернется на день раньше. Отец приехал и застал свою жену в постели с любовником.
— И убил ее?
— Не сразу. Он выгнал любовника, затем выбежал сам и пять дней пропьянствовал. Пришел снова, задушил жену и застрелился.
— Значит, у Лайла комплекс вины, — сказал я. — Он считает себя ответственным за эту трагедию.
Сэм посмотрел на меня раздраженно.
— Все вы, доморощенные психиатры, носитесь с этим комплексом. Ну почему обязательно, если ненормальный, значит, комплекс вины? Нигде, ни в одном документе нет ни слова о том, что Лайл испытывал хоть малейшие угрызения совести. Он был счастлив, что смог наказать неверную женщину, шлюху. Он покарал зло. Наверное, он даже чувствовал себя в каком-то смысле орудием убийства.
— Ладно. Если не комплекс вины, то что?
— Тут целый набор. Сложные эмоции. Но в таких случаях никогда не бывает просто. Ясно одно, что он пережил сильнейшее потрясение. Красивые женщины внушают ему ужас и отвращение. Он не доверяет им. Извини, но, наверное, поэтому он выбрал Марту. Ей он может верить.
— Не бойся, Сэм, я не обижаюсь. Конкурсы красоты — это явно не для Марты. Значит, он чокнулся на этом пункте? Ненавидит красивых женщин? Душит их, а сам думает, что убивает свою мать?
Сэм еще больше разволновался.
— Я этого не говорил! Это ты сказал. Чтобы понять, я должен его обследовать. Мне понятны мотивы, но я не могу делать далеко идущие выводы, не видя больного. Все это одни предположения. Кроме того, у тебя явная нестыковка. Его жертвы — женщины не только красивые, но и развратные.
— А может, они и развратные, — сказал я. — Это надо проверить.
Он пожал плечами.
— Но как Лайл мог проверить, развратные они или нет? Между жертвами никаких связей. Ему пришлось бы проверять всех красивых женщин по очереди. Надо еще войти в контакт, не так просто узнать, изменяет ли женщина своему мужу. Откуда у Лайла столько времени? Когда ему этим заниматься?
— Он ведь ремонтирует телевизоры! — воскликнул я.
— Не понял?..
— По вечерам Лайл занимается ремонтом телевизоров. Может, жертвы сами вызывали его и предлагали заняться любовью. Он красавец мужчина, здоровый и мускулистый как гладиатор.
Сэм в задумчивости потер подбородок.
— Почему он сразу их не убивает?
— Рискованно. Может, соседи видели, как он вошел. Или муж был дома, или дети. Лайл ходит по вызовам, когда еще светло. Обычно в это время у всех полно дел. Женщина могла лишь намекнуть ему, что она согласна, чтобы он пришел позже, когда мужа не будет дома. Думаю, достаточно для того, чтобы он считал ее развратной?
— Звучит правдоподобно, — кивнул Сэм. — Но я бы воздержался от оценок, по крайней мере до того, как увижу Лайла.
— Понятное дело, что ты все подвергаешь сомнению, ведь ты ученый, — сказал я. — А для меня все совершенно ясно, поэтому я иду в полицию прямо сейчас.
Делом маньяка занимался сержант Фрит Бармайстер, толстяк с вечно хмурым взглядом, какой бывает у тех, кто часто по долгу службы сталкивается с убийством.
— Привет, Нос, — бросил он дружески. — Садись и отдохни немного, а то все носишься.
Я сел рядом и спросил его:
— Тебе нужен Чулок-убийца?
Он сразу насторожился.
Что ты знаешь о нем?
У меня есть точные сведения. Но есть и условие.
— Ладно! — Он нетерпеливо махнул рукой. — Получишь свой эксклюзив.
Я покачал головой.
— Условие заключается в другом. Мне нужна полная гарантия, что мое имя останется в тайне и я не буду свидетелем по этому делу.
Он поднял удивленно брови.
— Тебе нужен документ с печатью?
— Нет. Хватит и твоего слова.
— Ты его имеешь.
Тогда я рассказал ему обо всем.
Детектив Бармайстер поговорил с мужьями задушенных женщин. Трое сказали, что телевизионный мастер действительно приходил к ним. К сожалению, в двух случаях мастера вызывали жены. Мужей не было дома, когда он приходил, и они понятия не имеют, кто он такой. Еще двое мужей уезжали из города в день убийства их жен. Правда, каждый из них признался, что телевизор у них дома барахлил. Наконец шестой муж твердо заявил, что с телевизором все в порядке, однако перед убийством к ним заходил телевизионный мастер и сам предлагал свои услуги, он даже оставил визитную карточку. Мастера звали Лайл Бартон.
В пятницу детектив Бармайстер явился к Марте с ордером на обыск.
Чтобы она не заподозрила меня, детектив сказал, что, по их информации, Лайл чинил телевизор у одной из убитых. Возможно, не только у одной. Поэтому желательно взглянуть на его записи. Марта очень расстроилась, но ничего не могла возразить. Она не догадывалась, что это я навел полицейских.
Разумеется, они нашли кофр и сейф. Там, где я им и сказал.
Но в рабочих записях Лайла был только один-единственный визит к жертве маньяка. Тот, о котором мы уже знали.
Чулки, найденные в тайнике вполне мопи быть орудием убийства. Но даже экспертиза не дала более точных результатов. Таких чулков миллионы.
В понедельник Лайл Бартон прилетел из Чикаго и был арестован в аэропорту.
Марта чуть с ума не сошла. Я думал, что она не выдержит такого удара. Ее нельзя было оставлять одну, и я решил, что еще поживу у нее дома.
Разумеется, я ничего не говорил Марте о том, что мне известно, но старался поддерживать связь с детективом Бармайстером.
Детектив был убежден, что убийца именно Лайл Бартон. Однако дело рассыпалось на ходу. В рабочем журнале Лайла была только одна жертва маньяка. Детектива это не смущало. Просто Лайл очень хитер, он сделал эту запись специально, потому что муж убитой видел его. Лайл оставил даже свою визитную карточку. Было бы, наоборот, подозрительно, если бы запись эта отсутствовала.
Не получалось ничего и в Канзас-Сити. Ни один из чулков не подходил как орудие убийства, совершенного там прошлым летом.
В Чикаго — то же самое. Кроме того, было установлено, что Лайл Бартон вылетел из Чикаго раньше, чем произошло убийство.
Становилось очевидно, что убийства в Чикаго и в Канзас-Сити не имеют отношения к тому маньяку, который орудовал все это время в Сент-Луисе.
У детектива было вполне логичное объяснение этой загадки с чулками. Он считал, что Лайл уже определился с жертвами и в Чикаго, и в Канзас-Сити, он даже успел взять по чулку там и там, но что-то его спугнуло оба раза, а чулки остались, как всегда — на память.
Несмотря на все эти неувязки в деле, Бармайстер был уверен, что Лайлу конец. Защите будет трудно объяснить, зачем нормальному человеку хранить в тайнике инструменты взломщика и сейф с чулками, шесть из которых могут быть орудием убийства.
Во время второго обыска нашли и одежду: черные джинсы, черный свитер и черная бейсболка. Лайла попросили все это надеть и пригласили свидетельницу, которая видела мужчину, одетого точно так же и выходившего ночью из дома очередной жертвы. Женщина не могла с точностью утверждать, но сказала, что рост и фигура схожи.
Конечно, на судей должна была произвести впечатление история болезни Лайла Бартона.
Но самым впечатляющим было то, что у Лайла не оказалось алиби. Ни на одно убийство!
Конечно, Марта могла бы поклясться, что Лайл был все время с ней, но в том-то и дело, что как раз в дни, когда совершались преступления, он был дома один.
Тод был еще совсем крошка, и Марта почти не работала. Днем она возилась с Тодом, а ночью иногда, и то всего лишь часа по два, дежурила в больнице, и с ребенком оставался муж. Таким образом они еще и экономили деньги на няне.
Так получилось, что все убийства совершались, когда Марта уходила на дежурство в больницу, поэтому у Лайла не было алиби.
Я напрасно волновался за Марту, она быстро пришла в себя после первого потрясения. Во вторник она уже выглядела вполне нормально, только была слегка бледная и аппетит у нее пропал. Тода взяла на время ее подруга, чтобы Марта могла хорошенько выспаться и успокоиться.