— Я остаюсь.
— Как остаёшься?! Опять?!
— Саня, я остаюсь. У меня есть тут с кем посчитаться. Иди, мы всё равно встретимся. Это случится позднее, но никто из вас даже не ощутит этого времени. Иди скорее. У меня силы уже на исходе, мне уже трудно удерживать портал.
В общем, я вошёл в портал последним, а Данилка остался там, в далёком прошлом.
Глава 17. Пробуждение
— Мережкин! Просыпайся! Уже урок идёт!
Это был голос нашей учительницы Валентины Васильевны. Я открыл глаза. Представляю, какой у меня был вид. Глядя на меня, весь наш четвёртый «А» чуть не попадал от смеха.
Я огляделся вокруг. Посмотрел на парту позади нашей с Танькой Веденеевой. Странно. Игорь и Вадик выглядели заспанными и ошарашенными не меньше моего. «Странно, а они-то почему? Со мной всё ясно. Вот уж приснилось, так приснилось! — подумал я. — Да, дела… Будто не сон был, будто всё на самом деле».
Я взглянул на парту, за которой всегда сидел Овсянников, но его там почему-то не было. За его партой сидели брат и сестра Колян и Наташка Родины. «Хотя… они же всегда там сидели. А Данилка?! Он ведь тоже там сидел. С Наташкой. А Колян всегда сидел за следующей партой. Прямо за ними… Нет, всё-таки они там сидели. Ничего не понимаю!»
Я ещё раз осмотрел весь класс — Овсянникова в классе не было. А Валентина Васильевна говорит:
— Мережкин, хватит озираться по сторонам. Ты что, не спишь по ночам? А ты, Сорокин вместе с Музыкантовым. Вы тоже ночью не спите, как и Мережкин?
— Что это, спим, — Ответил Вадик. Ну и мы с Игорем тоже сказали, что спим. А Валентина Васильевна:
— Почему же тогда на уроках засыпаете. Вместо столовой всю большую перемену проспали, все тридцать минут. Никак добудиться не могли, как ни старались. Ещё и на уроках спите.
Потом обращается ко мне:
— Ну, ты, Мережкин, домашнее задание по математике, конечно, не сделал.
— Не помню, — говорю.
А я и правда не помнил, сделал я задание, или нет. Хотя нет, вспомнил, что не сделал. Никак не получалось решить ту противную задачку. Я вспомнил её содержание и поразился: задачка-то проще пареной репы. А Валентина Васильевна вызывает меня к доске:
— Раз не помнишь, — говорит, — иди решать задачу. Тебе хоть несколько троек получить бы, чтобы не остаться на второй год.
Я встал, вышел к доске, взял мел. Валентина Васильевна продиктовала условие:
«На олимпиаде три команды набрали 285 баллов. При условии, что команда 24-ой школы набрала бы меньше на 8 баллов, 46-ой школы на 12 балов меньше, а команда школы номер 12 на 7 балов меньше, тогда все команды набрали бы баллов поровну…»
Короче, требовалось сосчитать, сколько баллов набрали команды 12-й и 24-й школ вместе. В общем, ерунда, а не задачка. Я сначала хотел решить её по действиям, а потом думаю: «Зачем тратить время, когда можно все сделать проще?» Ну, я так и сделал: обозначил набранные каждой школой баллы через x, y и z; написал на доске систему из трёх уравнений; после этого построил матрицу коэффициентов; привёл матричное уравнение к треугольному виду… В общем, полминуты ушло, и получилось, что команды двенадцатой и двадцать четвёртой школы вместе набрали сто восемьдесят семь баллов.
Я закончил решать задачу, повернулся к классу и вижу: Валентина Васильевна стоит с изумлённым выражением лица, класс притих, никто из ребят явно ничего не понял. А Валентина Васильевна говорит:
— Мережкин, кто тебя научил такому способу решения? Ты откуда знаешь про матрицы?
Я удивился. Говорю:
— А что такого-то? Обычная матричная алгебра. Мы её… — я вовремя остановился. Чуть не сказал, что я проходил это на первом курсе университета. Вовремя вспомнил, что это мне приснилось.
Да, приснилось, но ведь существует матричная алгебра. Кстати, ещё есть матанализ, теория множеств… Да много всего ещё есть. Главное, всё это я знал. Не мог же я всё это выучить во сне, за двадцать минут. Да и сон был странный, длинный, как жизнь. Главное, такой отчётливый, будто это не снилось, а происходило на самом деле.
От раздумий меня оторвал голос учительницы:
— Ну что ж Мережкин, молодец. А сможешь решить это по действиям? Чтобы все поняли.
— Конечно, смогу. Только это дольше будет.
— Пусть будет дольше, но всё равно реши.
Решил я задачку по действиям — целых пять минут ушло, получился тот же результат. В общем, получил я первую в жизни пятёрку по математике. Первую, если не считать тех, что получал во сне.
***
На перемене ко мне подошли Игорь и Вадик. Музыкантов спрашивает:
— Сань, тебе что-нибудь странное снилось, когда спал на перемене?
— Ну, снилось. Да, странное. А что?
— Сань, нам с Игорем, по ходу, один и тот же сон снился. Будто мы уже взрослые, Овсянников только не взрослый, а как на самом деле. Мы летали на звездолёте, попали в прошлое…
Вадим, видимо, заметил мою растерянность. Спрашивает:
— Ты чего? Тебе тоже это приснилось?
Я даже не помню, что пробормотал в ответ. Что-то типа:
— Да. Это же. «Прометей-2». Двенадцатое измерение, Залядка, Флюгершнапс, изменение истории…
— Да, всё точно, — сказал Игорь. — Что бы это значило? Кстати, а где Овсянников?
— Не знаю, — говорю. А Игорь:
— Слушайте… А он вообще — был?
Вот тут, похоже, к нам, троим, вернулось чувство реальности. И правда, какой Овсянников? Да, живут в первом подъезде Овсянниковы: дядя Ваня, тётя Галя, их дочь тётя Наташа, её муж дядя Егор Злодюкин… Впрочем, он теперь тоже Овсянников. Взял фамилию жены. Фамилия Злодюкин ему не нравилась. Дело, конечно, не в фамилии, но всё равно такая фамилия ему не подходила. Добрее, чем дядя Егор, я никого не знал.
Ну, так вот, никакого Данилки там никогда и не было. Вот это, последнее, мне сильно испортило настроение. У меня на душе стало так горько и тоскливо, что не описать словами.
Кстати, дядя Егор внешностью был очень похож на приснившегося мне Данилку. Такие же светлые волосы и голубые глаза, такая же солнечная улыбка.
Не знаю, как я досидел до конца уроков. Временами мне чуть не до слёз становилось жалко никогда не существовавшего Данилку Овсянникова.
***
Когда я пришёл домой, мама сразу потребовала дневник. Она в последнее время всегда его смотрела. Это после того, как я получил за четверть сразу две двойки. А теперь представьте, что она подумала, когда увидела в моём дневнике первую в моей жизни пятёрку. Она даже взяла лупу, чтоб получше рассмотреть. А что, вдруг я это подделал?
Глава 18. Голос
На следующий день в школе у меня было приключение просто фантастическое. Я в тот день так и не понял, как мне удалось справиться с грозой всей школы Гришкой Шабановым — трижды второгодником из шестого класса.
Вообще-то, его давно выставили бы из школы, если бы не боялись его отца. Отец у него был главарём местной банды, разорившей деревню на холмах. Его не трогали, потому что был у него влиятельный заступник.
Итак, Гришка узнал о моей пятёрке. За каждую пятёрку мы должны были платить ему дань. Ну, с меня-то раньше какой мог быть спрос? Я ведь получал тройки и двойки. А вот Вадик почти всегда оставался без обеда. Главное, попробуй не заплатить. Сразу «поставят на счётчик», и каждый день «долг» будет удваиваться.
Итак, встретил меня на большой перемене Шабанов со своими дружками Васюкиным и Жиганщиным и говорит с противной ухмылкой:
— Ну чё, отличник. Плати сотник.
Я стою, не знаю, что делать. Платить я, конечно, не собирался. Да и нечем было, потому что обеденные деньги я уже потратил в школьной столовой. А Шобан — это кличка Шабанова — говорит:
— Ты чё, не понял?! Гони сотник, кому сказал!
Страшно, конечно… но какой мог быть страх после того сна? Уж в том сне страхов я натерпелся покруче. Вот, я и говорю Шобану, чтобы он проваливал. Он просто обалдел от моего ответа. Стоит, рот открывает и закрывает, а сказать ничего не может.
В это время из класса вышли Игорь с Вадиком. Вадик всё слышал. Он тоже сказал Шобану и его дружкам, куда им следует идти. Узнав, в каком направлении их посылают, они взбесились. Я думал, что нам конец.
Неожиданно у меня в голове раздался знакомый по сну Данилкин голос: «Саня, спокойно. Всё под контролем. Только расслабься и не сопротивляйся своим движениям. Всё получится само».
А Шобан идёт на меня. Бежать некуда: я в конце коридора, а дверь на лестничную площадку с моей стороны заперта. Но тут мной что-то овладело. Ну как в том сне, когда я был Бусыгиным. Я, сам того не желая, говорю Гришке:
— Остановись и сгинь с моих глаз. А то учти, плохо будет.
Шабанов:
— Чё-о-о?! Чё ты сказал, заморыш?!
Я ему (всё ещё подчиняясь чьим-то приказам):
— Заморыш — это тот, кто живёт за морем, а я живу тут, а не за морем. Смотри, стукну — улетишь и заокеанышем станешь.
Дальше всё происходило как в кинобоевике. Хотя нет, покруче. Эх, жаль, что со стороны я этого не видел. Озверевший Шобан бросается ко мне и пытается ударить. Моя левая рука сама собой поднимается и локтем останавливает удар. «Ого! Откуда у меня столько силы?!». Сам собой делается выпад вперёд, поворот… Короче, Шобан оказывается у меня на плечах. Дальше мои руки сами собой выпрямляются и поднимают Шобана над головой. Кстати, весит он нехило. Дальше не понимаю, как, но кидаю Шобана. Шобан летит от меня метра на три, если не больше. По пути он сбивает с ног Васюкина и Жиганщина.
Все, кто были в этот момент в коридоре, просто ахнули. А ноги сами понесли меня к сидящему на полу перепуганному Шабанову. Я одной рукой поднимаю его с пола, раскручиваю вокруг себя и со всего маха шмякаю его об стену. Шобан стоит испуганный, побледневший, а с моих уст срывается вопрос:
— Хватит этого сотника, или ещё полсотника добавить?
— Хватит-хватит, всё, больше нет базара.
— Точно?
— Точно-точно. Больше не надо. Я всё понял.