Однажды я попыталась обсудить прочитанное с Сергеем Валентиновичем, чтобы понять это, но он избил меня и отнял «Над пропастью».
О. Одиссея
Метафора, которая запала мне в душу – Сцилла и Харибда, как, наверно, и всем. Я чуть не запищала от восторга, когда нашла её, настолько это было похоже на две личности Сергея Валентиновича, между которыми я лавировала, как корабль, одновременно стараясь, чтобы меня не съели и не утянули с собой на дно.
Это было очень непросто. Как я потом узнала, «расщепление личности» не только поэтично звучит, но и очень точно описывает моего отчима. Способность одновременно быть ласковым и жестоким, с переходом от одного к другому за считанные секунды. А ещё он был очень хитрым.
Я могла бы рассказать об издевательствах очень много подробностей, но я уже столько рассказывала о них, что больше не хочется. Представьте, что у вас во рту шоколадка. Вы сжимаете челюсти, а внутри у конфеты обломок бритвы. Вот так это ощущается. И вы уверены, что ВСЕ конфеты такие.
П. Происхождение видов
Ключевая мысль Дарвина мне очень понравилась. Она ведь не про то, что выживает сильнейший. Выживает наиболее приспособленный. Это полностью отвечало моему опыту.
Довольно поздно я поняла, что жить по-человечески и выживать – очень разные вещи. Иногда друг с другом не совместимые.
Р. Робинзон Крузо
Вот, например, Робинзон. Он, конечно, выживает. Но ведь он легко мог выживать и дальше, а выбрал жить. Я поняла, что тоже хочу Жить.
С. Собачье сердце
Быть может, вам кажется, что в этой книге всё очевидно. Легко осудить Шарикова и посмеяться над ним. Но я должна сказать, он сделал большие успехи.
Многим кажется, что НЕ быть Шариковым просто. Наверное. Для вас. Понимаете… вы никогда не были псом. А это здорово влияет на восприятие.
Мне его жалко. Говорят, что собаки не думают о себе от первого лица.
Т. Трудно быть богом
Я прочитала довольно много фантастики, но эта, наверное, единственная, где мне хотелось бы жить. Не в Арканаре, конечно, а на той Земле будущего, откуда прилетел к ним Румата. Возможно, её никогда не будет. Но именно прочтя эту книгу, я поняла, что стремление – тоже важно. Стремиться к тому, чего не видишь и не увидишь – в этом есть что-то от Экзюпери, и даже от науки с её абстрактными принципами.
Но бывают ли не абстрактные принципы?
У. Убить пересмешника
Наверно, бывают. Например, когда Аттикус пошёл защищать негра от линчевания, вряд ли он раздумывал над отвлечёнными моральными установками. Он просто пошёл, потому что так было правильно.
Все «правильно» задаются нам в детстве, но именно прочитав эту книгу, я поняла, что есть и ещё какое-то «правильно». Не божественное, нет, а вполне человеческое. Я вообразила себе, что человечество – это одна личность. Уже мёртвые люди – его прошлое, нерождённые – будущее. А я – настоящее. Маленький синапс в семимиллиардном мозге. Да, я совсем маленькая. Но я тоже решаю, что правильно, а что нет.
У кого-то другое «правильно», а у меня такое – родившееся из мыслей, записанных на бумаге. Это не абсолютная истина. Но это правда.
Ф. Фауст
Не самая свежая мыль, но скорость тьмы больше скорости света. Не уверена, правильно ли это с точки зрения физики, но свету нужно время, чтобы куда-то попасть. А когда свет исчезает, тьма заменяет его мгновенно. Всегда ли прав тот, кто быстрее, сильнее, наиболее приспособлен? Нет.
Не существует того, кто прав. Даже Бог убивает невинных, если он есть, и устраивает таким, как я, ад ни за что.
Существуют лишь те, кто не сомневается в истине, и те, кто стремится к ней постоянно, без надежды прийти к финишу.
Мы не встанем на почётные пьедесталы с первого до третьего места. В этой лестнице больше трёх ступеней, – и у неё нет конца в небе.
Поэтому я решила украсть телефон.
Х. ХХ век: Новейшая история
Её принесла Юлия Алексеевна, и я глубоко впечатлилась невыдуманной историей. Придумать можно всё что угодно. Но это было. Она не смогла преподать мне историю так, чтобы у меня не появилось вопросов к миру вокруг. Возможно, это была главная ошибка моего отчима после букваря.
История была по средам, и каждое занятие во мне крепла уверенность, что пора что-то делать. Похоже это было заметно со стороны. Отчим почувствовал неладное и запретил подходить к книжному шкафу.
Ц. Цветы для Элджернона
Несколько книг я всё-таки ещё успела прочесть тайно. Например, «Цветы». Помните эпизод, где бедный глупый уборщик не понимает, что над ним издеваются сослуживцы – ему кажется, что они его любят, и всё такое? А потом он умнеет.
Вот и я поумнела.
Ш. Шерлокиана
Шерлок Холмс научил меня делать выводы и планировать. Когда они с Ватсоном сами пошли на преступление, то напортачили, где только могли. Я постаралась избежать их ошибок. Пошла к отчиму и стала обсуждать с ним всё, что прочитала за свою жизнь.
Щ. Щелкунчик
Да, это было сродни самоубийству, можете не рассказывать. Почти неделю я с трудом ходила до туалета, – так он меня избил. Но главного я добилась. Через пару дней отчим принёс в мою комнату несколько огромных коробок, сложил туда все книги и вынес их на помойку. Осталось только детское издание «Щелкунчика» под ножкой шкафа.
Ъ. Газета, кажется, Коммерсант
Ещё остались газеты, несколько штук. Они были за шкафом, и я нашла их, когда впервые сдвинула эту махину с места. Всё тело болело, но мне удалось. Конечно, я не могла сдвинуть шкаф вместе с книгами, а если бы я начала вынимать их, это навело бы Сергея Валентиновича на мысли. Поэтому пришлось идти ва-банк.
Ы. Это просто моя любимая буква
Возможно, потому что кто-то вырезал эту букву на книжном шкафу. Мне нравится думать, что мама. И я смотрела на неё перед сном всю жизнь. А теперь не смотрю. У меня была не алая буква, а тёмно-коричневая.
Ь. Туалетная бумага
Сергей Валентинович почему-то любил именно такую. Мягкий знак.
Когда я выздоровела, Юлия Алексеевна вернулась, чтобы меня учить. И у неё был сотовый телефон, пароль от которого я подсмотрела заранее и зазубрила.
Во время урока я специально перекосила челюсть. Из ран на внутренней поверхности щёк, которые не зажили за неделю, пошла кровь. Я сплюнула ей на учебник. Юлия Алексеевна хотела сразу же отвести меня в ванную, но я её успокоила, как обычно в таких случаях, попросила сбегать в туалет и принести оттуда бумаги. Она пошла.
Телефон остался.
Э. Эсквайр
Это хороший журнал. А особенно он хорош тем, что даже в старых выпусках там были материалы о домашнем насилии. С номерами телефонов.
Когда учительница ушла, я задвинула дверь шкафом и совершила звонок.
Так себе кульминация? Поверьте, не для меня.
Ю. Ювенальная юстиция
Книга, которую не читал Сергей Валентинович. А я теперь знаю её хорошо.
Я
не очень жалею о книгах. Мне не кажется, что я предала их. Наоборот. Я сделала так, как было написано.
Чуть позже, проезжая мимо нашего дома, я увидела, что огромные коробки стоят на помойке, под жестяной крышей, и почти все книги оттуда разобраны.
Я собрала оставшиеся и отнесла их в библиотеку.
Спасибо.
Журнал Photo MetroЭрих фон Нефф
Иллюстрация Александры Давидович
Бамбук.
Бамбук.
Пахнет настоящими джунглями, пахнет гнилью. Миниатюрный бамбуковый лес стоит вокруг джакузи – в зелёных глиняных горшках, расписанных чёрными драконами.
Я увидел, как её золотистое платье мелькает в просветах между бамбуковых стволов.
– Хочешь чаю?
Я протянул руку. Она подала мне чашку, держа её обеими руками. Горячий чай. Какой смысл пить горячий чай, принимая горячую ванну? Всё просто: вам предлагают чай – вы пьёте, это приятно. Чайная церемония. Хотя, она же японка, что она может знать про чайную церемонию? Впрочем, может у неё была возможность научиться. Кому какое дело, в конце концов?..
Она удалилась. Золотистое платье промелькнуло по другую сторону бамбуковых зарослей.
Я снова погрузился в горячую воду. Не спеша, дюйм за дюймом. Пузырьки воздуха щекотали мою кожу. Я опустился на самое дно. Слышал, как шумит насос, нагнетающий воздух в ванну. Ощущал кожей поднимающиеся к поверхности пузырьки. Только пузыри, вода и я. Пребывающие в своём собственном микромире. Триедином. Каждая сущность порождает другую. Без объяснений. Без вопросов. Без размышлений… Самодостаточные. Ещё есть крепкая основа для самодостаточности.
Я вынырнул на поверхность. Из подводного микрокосмоса – в привычное пространство, разделённое на три измерения, под определёнными углами пронизанное линейным временем.
Всё тот же бамбук. Я посмотрел сквозь заросли и увидел…
Глаза.
Мой дядя Джеймс был одним из выживших в марше смерти на полуосторове Батаан[1]. По обе стороны тропы, по которой гнали пленных, рос бамбук. Чьи-то глаза наблюдали за маршем из зарослей. Спасали пленников, когда выпадал шанс. Присматривали за Джеймсом.
Стрелы бамбука. Линии, там и сям прочерченные в пространстве. Под разными углами, во всех измерениях. Но не пересекающиеся.
Мы смотрели друг на друга сквозь бамбуковые заросли. Глаза в глаза.
– Ещё чаю? – спросила она.
– Да, пожалуй. Ещё чаю.
Она ушла за чаем. Я слышал её удаляющиеся шаги.
Я уселся на край джакузи. Сидеть на торце твёрдых дощечек было жестко. Неподалёку от джакузи кто-то оставил журнал Photo Metro. Я потянулся и взял его в руки. Странный выбор для этого места. Почему именно репортажный фотожурнал? Почему не свежий номер Playboy или любого другого порножурнала? Я вообще ни разу не видел здесь порножурналов; вероятно, таковы предпочтения клиентуры. Изысканность? Отсутствие интереса? Или просто потому, что через пару минут вы сможете и увидеть и ощутить реальную женскую плоть. Вам предоставят первоклассный товар. Так к чему суррогаты? Не стоит спешить. Расслабьтесь с картинками из Photo Metro.