– Не для бани такой. Пойдёт с нами в парилку, сердце ещё не выдержит.
– Да зачем ему в парилку?! – закричали другие. – Смысл? Он же не париться едет, а нести нам, дуракам, свет знаний, огонь вековой мудрости!
– Ну, вы тут пьёте, орёте матом, – возразил Дмитрий.
Сергей Моисеевич неожиданно встал на сторону Дмитрия. В итоге было решено звать того доктора, сорока пяти лет. Анатолий стал звонить, но тут выяснилось, что девочка уже занята.
– Что поделать, – развёл руками банщик Анатолий, – пятница, а такие, как он, нарасхват!
Все уже устали от этих выборов и стали раздражаться. Хотелось уже развлечься. Вот так и вышло, что позвонили в итоге, почти случайно, уже особо не рассматривая, сорокалетнему Ивану Андреевичу, кандидату наук, доценту, автору учебного пособия и ряда научных статей.
– Добрый день, Анатолий, – Иван Андреевич вспомнил банщика, – у меня сегодня выходной. Совершенно точно не могу. Да и заранее надо, сами понимаете.
Но когда была озвучена цена, он невольно задумался. Не то что за два часа, а и за две недели непрерывной работы он никогда таких денег не получал.
Что же, есть предложения, от которых трудно отказаться.
– Еду, – сказал Иван Андреевич. – Только вопрос: с презентацией? Оборудование есть? Нет? Ну, так лучше. Поговорим просто, в сократической обстановке.
Иван Андреевич причесался, упаковал халат и вызвал такси. По дороге он смотрел на улицы сквозь заплаканные дождём стёкла и думал о предстоящей работе. Он, хотя и профессионал, не чувствовал в себе сил сегодня на хорошую работу. Он как будто слишком устал, его клубок размотался до конца, его выжали до предела и корку оставили под палящим солнцем. Он ощущал себя старым презервативом, который по причине какой-то страшной необходимости используют вновь и вновь… «Фломастер поначалу пишет жирно, но в конце концов…» – думал он.
И тем не менее, стоило ему всякий раз выйти к слушателям, в него словно вселялся демон, который придавал ему сил, вдохновлял и его, и слушателей. Но бывало и так, причём всё чаще, что, выходя, он испытывал странную тоску и упадок сил, и рот его, повинуясь его воле, но вопреки собственному желанию – желанию организма, мучительно открывался и закрывался, не желая более произносить произносимое, и наполнялся кислой слюной.
«Надо заканчивать, – думал он в который уже раз за последние годы, – надо заканчивать!»
Но как он мог закончить? Как ещё он умел зарабатывать? Ведь преподаватель – это тот же Сизиф. У него нет ничего, кроме его камня.
Но всё же он бы закончил. Он уже вплотную подошёл к этому решению, когда произошло непредвиденное.
Все, в общем, знали, что философия, мать наук, давно уже превратилась в какую-то смешную дисциплину, к которой никто, кроме самих философов – да и те с оговорками, – не относился серьёзно. Скорее она стала частью исторической науки, её разделом – историей философии. Современная же философия до такой степени перестала поспевать за наукой, которой она когда-то руководила, что учёные стали относиться к ней с презрением, ставя её в один ряд с хиромантией, астрологией и тому подобным. Философы много рассуждали, но рассуждали о каких-то таких абстрактных материях, с которыми в действительности нельзя было сопоставить ничего конкретного, и пользовались для этих целей особым птичьим языком, каждый по-своему. Конечно, с точки зрения физика, они говорили откровенно бессмысленные вещи.
Но всё меняется. Уходит одна мода, приходит другая. Неясно, когда это началось, но в какой-то момент среди богатых людей вдруг стало популярным вызывать «преподавателей на час». Их быстро стали называть, по старой, видимо, привычке, «девочками». Люди, работающие в бизнесе, торгующие, занятые в сфере услуг и не имеющие возможности просвещаться, приобщаться к сокровищнице мировой культуры, захотели знаний. Настоящих знаний – лучших достижений человеческой мысли за тысячелетия. У серьёзных предпринимателей нет времени на чтение специальной литературы, на долгие и кропотливые занятия. Они зарабатывают большие деньги, и всё их время посвящено делу.
И вот тут вновь, как и две с половиной тысячи лет назад, взошла звезда философии. Потому что ну к кому могли обратиться эти люди, эти владельцы корпораций и топ-менеджеры, кроме как к философам? К физикам? Математикам? Биологам? Это слишком сложно. Экономистам, социологам, политологам, историкам? Да, полегче – но слишком узко. Но была и философия! Сразу обо всём – вся история мировой культуры в одном флаконе плюс её теоретическое осмысление! Тут, конечно, прибились и культурологи, но… Впрочем, без но – образование у них тоже было по большей части философским.
И вот, когда в очередной раз взошла звезда философии, преподаватели философии снова стали в цене. Да не то что в цене, а нарасхват. Но, разумеется, с учётом иерархии. Чем престижнее вуз, чем выше качество публикаций, чем больше опыт преподавания и положительных отзывов студентов, тем ты дороже как девочка.
Ивана Андреевича встретил Анатолий.
– Халат, тапочки? – спросил банщик.
– Всё взял, – немного возмущённо ответил Иван Андреевич, давая понять, что он, профессионал, удивляется таким вопросам.
– Можете переодеться здесь, – сказал банщик, проведя его в свою каморку.
Иван Андреевич переоделся. Халат солидный, аристократичного кроя, длинный, тёмно-синего цвета, с более светлыми обшлагами в клетку. Тапочки – шлёпанцы, сделанные в Бразилии, в цвет халата, со вкусом, мягкие и удобные. Иван Андреевич поправил причёску, глядя в треснувшее старое зеркало банщицкой, и мельком подметил произошедшую в нём метаморфозу – он как будто помолодел и взбодрился. Это было профессиональное и происходило автоматически. Но внутри он не чувствовал никакого драйва и биения, а только бескрайнюю холодную пустыню без признаков жизни. И он сам не знал, то ли пойдёт, то ли нет.
Банщик распахнул дверь, и Иван Андреевич вошёл. Почему-то открывшаяся картина показалась ему накренённой набок, под углом в сорок пять градусов вправо. Стол, криво стоящие скамейки, бутылки-бутылки-бутылки, рюмки, кружки, закуски, и полуголые хохочущие тела с пьяными глазами. При виде него поднялся хриплый залихватский рёв и смех, как это принято в компании мужчин, которая решила вести себя как компания мужчин. Было в этом рёве и что-то от смущения и от желания показать, что никакого смущения нет. Один из них вдруг запел диким голосом:
– Мы к вам заехали на час!
Привет! Bonjour! Hello!
А ну скорей любите нас!..
– Лёша, сядь, – осадил его Сергей Моисеевич.
И обратился к гостю:
– Просим, просим, к столу! Водочки?
Иван Андреевич сдержано поприветствовал всех, сел на предложенный стул во главе стола и от водки отказался. Тут не следовало есть и пить, во всяком случае, пока шла работа, чтобы избежать лишнего сближения, перехода на «ты», фамильярности и панибратства. В таком деле лучше сохранять вежливую и добрую дистанцию.
Сергей Моисеевич угомонил собравшихся. Иван Андреевич сразу подметил холодный и слегка насмешливый взгляд Дмитрия. Есть такие люди, встречаются редко, но есть – знающие и понимающие больше других.
– Господа, – начал Иван Андреевич, – какую тему желаете обсудить? Смысл жизни? Любовь? Этика или эстетика?
Он сразу предложил на выбор расхожие популярные темы, которые всегда шли хорошо у дилетантов.
Но Лёша – тот, что хотел даму в очках, – грубо перебил:
– Ты лучше скажи нам, зачем твоя философия нужна.
Иван Андреевич не растерялся. Он уже давно привык к различным троллям и знал, как с ними обращаться. Лучше всего – добром. Хуже всего – унижать в ответ, какой бы ни был хам, потому что тут срабатывает групповая солидарность, и остальные будут на его стороне.
– Вы слышали о Сократе? – спокойно спросил Иван Андреевич.
– Как же, слышали, – крякнул насмешливо Лёша, сев враскоряку, руки в колени и как бы нависнув над Иваном Андреевичем. – Тот, что в бочке жил?
– Нет, это Диоген был. Но Сократ был в чём-то похож на него. Непривлекателен. Беден. Имел речь простую и грубую…
– Короче, как мы? – засмеялся Сергей Моисеевич.
– Ну отчасти, – с улыбкой кивнул Иван Андреевич. – Но, поговорив с ним, люди бросали всё и начинали новую жизнь…
– Ну я тоже так могу поговорить! – сказал Лёша. – Сергей Моисеевич, помните того козла?
– Лёша, ты сор не выноси, – строго сказал ему Сергей Моисеевич. – Ладно. Давайте про добро и зло! Что там ваша философия про это говорит?
Иван Андреевич многозначительно кивнул:
– Хорошо! Вот вам моральная дилемма. Допустим, друзья, на Землю прилетели высокотехнологичные инопланетяне. Ясно, что враждовать с ними бесполезно, они в своём развитии превосходят землян во много раз. И вот они ставят условие: либо забираем миллиард землян (вы сами решаете кого) и увозим их в рабство – они будут работать на радиоактивных рудниках и скоро умрут в мучениях, либо мы объявляем войну и уничтожаем вас всех. У вас есть время подумать. Десять минут.
Вспыхнули жаркие споры. Сергей Моисеевич и большая часть собравшихся решительно были за то, чтобы отдать миллиард. Есть много преступников, больных, сумасшедших и престарелых, которыми они были готовы пожертвовать. Но и в команде Сергея Моисеевича не было единодушия – кто-то посчитал, что это негуманно и нужно найти добровольцев. Но миллиард добровольцев… Предложили решать по жребию, кому лететь. Но Сергей Моисеевич был против жребия.
Тогда Иван Андреевич рассказал хорошо известную историю про знаменитого философа Иммануила Канта.
– Суть вкратце в следующем. Кант считал, что никогда нельзя поступать аморально. Рассмотрим такую ситуацию. Допустим, вашего друга преследует преступник. Друг прячется у вас. Подбегает преступник, и спрашивает: здесь ли прячется тот, кого я ищу? Что вы сделаете?
– Скажем, что нет тут такого, – усмехнулся Сергей Моисеевич. Его все поддержали.
– А Кант его бы выдал. Потому что никогда нельзя лгать. Ни в каких ситуациях. Ложь – это зло.