— Сама не знаю. Его младшая сестра иногда заказывает у меня платья, и это великая честь для меня. А он часто сопровождает ее.
— И что тебя в нем привлекло?
«Заносчивость? Высокомерие? Самолюбование?» — мысленно закончила я, но вслух, естественно, ничего подобного не сказала.
— У него такой взгляд… — мечтательно проговорила Паула. — Прямо пронизывает. И улыбка…
— Паттисон умеет улыбаться? — От удивления вопрос вырвался сам собой.
Не ухмыляться или кривить рот, а улыбаться?
— Конечно! — Паула даже будто бы оскорбилась. — Да, он делает это редко. Но зато когда улыбается… У меня прям мурашки по коже бегут, — на выдохе закончила она.
— Мурашки — это, конечно, хорошо, — задумчиво отозвалась я. — Но иногда не к месту.
— А еще он никогда мне плохого слова не сказал, не оскорбил.
Ну да, прямо герой.
— И чаевые оставлял.
Надо же.
— И имя мое знает.
Да, я заметила, что с памятью у лорда все в порядке.
— И ты решила, что у тебя есть шанс? — спросила я прямо.
— Возможно, — ответила она совсем тихо.
Да, первая любовь, она такая… Часто слепая и безрассудная.
— Постой, а Темным можно жениться на обычных девушках? — вдруг спросила я.
— Не то чтобы можно… — расстроенно замялась Паула. — Но случаи бывали… Да и не такая уж я обычная! — с запалом добавила она. — Я все-таки маг, пусть и не самый сильный! И разве любовь, настоящая, не сможет преодолеть все преграды и предрассудки?
«Увы», — хотелось ответить мне, но и это озвучивать не стала. Паула сейчас слишком взвинчена и ранима, чтобы адекватно воспринимать прозу жизни. Да и кому это под силу в таком состоянии? Разве что прожженному цинику или сухарю-рационалисту. А так… Всем хочется мечтать, верить в лучшее, желать романтики… А когда еще и влюблен! Нет, тут поможет только время. Или другой объект для воздыхания. Как говорится, клин клином.
— А Темные способны любить? — задала я встречный вопрос.
И снова Паула растерялась, глаза испуганно забегали, налились слезами, но она все равно выдавила из себя:
— Думаю, могут.
— Хорошо. И что ты собираешься делать дальше? — Я облокотилась на стол, подперла щеку ладонью. — Ждать, когда Паттисон обратит на тебя внимание? Или, может, стоит рассмотреть другие кандидатуры? У тебя есть какой-нибудь поклонник из простых парней, не из этих лордов? Возможно, кто-то добивается твоего внимания, пока ты сохнешь по Паттисону?
— Мне никто не нужен, кроме него! — Паула упрямо поджала губы и поставила перед собой пустой бокал. — И можно еще коктейля?
— Понравился? — Я усмехнулась, забирая стакан.
— Очень. Он вкусный, — похвалила девушка. — Мне даже легче стало на душе… И оттого, что призналась тебе во всем, тоже.
Я снова улыбнулась: все бармены немного психотерапевты.
— Скажи, а почему Паттисон постоянно задирается с Реллингтоном? — Я решила немного сменить тему и еще больше разговорить Паулу. — Это, случайно, не из-за его болезни?
— А ты не знаешь? — Глаза ее удивленно округлились.
— Откуда? — Я пожала плечами. — Я вообще в вашем мире еще как слепой котенок. Мне почти никто ничего не рассказывает, вот и тыкаюсь сама носом, осваиваю его наугад. Особенно меня волнуют Темные. Мастер совсем не хотел распространяться о них. Сказал только, что надо опасаться, и все.
— И он прав. — Паула нахмурилась. — Темные выше всех нас на несколько ступеней. Они порождение самой Тьмы. Именно Тьма дала им силу и власть над Дарквайтом.
— У вас нет стран и мир един, я правильно понимаю? И вся верхушка власти состоит из Темных, так? — рассуждала я, делая очередную порцию коктейля.
— Да. — Модистка кивнула, с интересом наблюдая за моими действиями.
— И они все богаты и влиятельны? Или же и у них тоже есть иерархия?
— Есть более влиятельные семьи, есть менее. Но даже самые низшие Темные — уважаемые и почитаемые. Вот Реллингтоны, например, очень древний род.
— Но почему тогда лорда Реллингтона все будто сторонятся?
— Потому что, говорят, его изгнала Тьма, — прозвучало как-то зловеще.
Мне же стало любопытней еще больше.
— Что это значит?
— Он совершил некий поступок, который пришелся не по нраву Тьме. После этого он заболел. А еще, — Паула заговорила тише, словно нас могли услышать, — у него стали светлеть глаза!
Я сразу вспомнила, как Реллингтон просил мастера посмотреть, насколько изменился цвет его глаз.
— И о чем это говорит? — поинтересовалась я у Паулы.
— У Темных не бывает светлых глаз! Только черные, карие и темно-синие. А тут начали светлеть. И все посчитали это знаком, что Тьма покидает его.
— А что, если это так? Что случится, если Тьма полностью его покинет? Он умрет?
— Не знаю… Но, наверное, ему будет очень плохо.
— А Темные вообще смертные?
— Да, но живут дольше, много дольше, чем даже маги.
— А что у вас со Светом? — Я внимательно посмотрела на Паулу.
— То есть? — Она словно испугалась этого вопроса.
— В вашем мире есть только Темные. Но где-то же должен быть и Свет.
— Его давно нет в Дарквайте, очень давно. Настолько, что даже старики не все помнят о тех временах, — почти скороговоркой произнесла Паула. — И, пожалуйста, больше никогда не заговаривай об этом. Это запрещено.
Даже так? От такого заявления на мгновение пробрал озноб. И вроде как подозревала нечто подобное, но все равно стало не по себе. Теперь местные пожелания «скорейшего утра» и «быстрого дня» наконец начинали обретать смысл. Похоже, даже светлое время суток вызывает у жителей Дарквайта определенный дискомфорт. Если только это самое неприятие всего светлого не навязано именно Темными.
— А почему Реллингтон назвал Паттисона бастардом? — Всплыл в памяти момент недавнего разговора между Темными. — Как такое могло случиться? Он действительно незаконнорожденный?
— Такое случается иногда… — Паула покраснела. — Если девушка-маг родит ребенка от Темного, то с большой вероятностью он тоже будет Темным. И лорд Паттисон… Он такой вот случайный ребенок. Но отец его признал, дал свое имя.
— Но на матери его не женился?
— У отца лорда Паттисона уже была невеста из Темных, и он женился на ней. Но это все слухи, никто не знает, как оно было на самом деле.
— Тем не менее это все равно значит, что Темные все-таки не женятся на тех, кто не их круга? — заключила я пусть и несколько жестко. — Остальные же для них лишь развлечение. — Мне еще вспомнилось, как Паттисон хотел выкупить мой контракт, и меня внутренне передернуло. — И ты тоже хочешь стать игрушкой этого лорда? Ты действительно желаешь себе такой участи?
— Если он полюбит меня, все будет по-другому, — убежденно ответила Паула. — Мне только нужно придумать, как обратить на себя его внимание.
Я сокрушенно качнула головой и поставила перед ней новый бокал с напитком. Паула с удовольствием сделала несколько глотков и поглядела на меня уже осоловело. Быстро же девочка опьянела. Следующую порцию ей точно делаю без ликера.
— Тебе нужно продавать такие коктейли вместе со своими зельями. — Она постучала ноготком по стеклу бокала и пьяненько хихикнула. — Назови «Лекарство для души». Думаю, мастер Коун одобрит.
— Почему бы и нет? — Я тоже усмехнулась. — А вдруг разбогатею к его возвращению?
Но вдруг взгляд Паулы прояснился, и она выпрямилась на стуле.
— Я придумала! — От возбуждения она ударила ладонью по столешнице. — Придумала, как сделать лорда Паттисона своим!
— И как же? — Ее горящие глаза мне очень не нравились.
— Ты приготовишь для меня любовное зелье!
ГЛАВА 11
Спустя дни и даже недели я неоднократно спрашивала себя, почему все-таки поддалась на уговоры Паулы и ввязалась в эту авантюру? Возможно, дело в алкоголе, слегка затуманившем разум и отключившем инстинкт самосохранения. Или же в обыкновенной жалости, помноженной на женскую солидарность. А может, просто не верила, что любовное зелье действительно сможет помочь страдающей Пауле, но хоть ненадолго утешит ее сердце. И если бы я знала, чем мне все это обернется… Но Аннушка, как говорится, уже разлила масло, и изменить теперь ничего было нельзя.
Однако в то утро, проснувшись в доме Паулы, я еще не подозревала, куда заведет меня моя уступчивость.
Местный ликер все же оказался не лучшего качества и подкинул проблем в виде головной боли, еще и во рту образовалась пустыня Сахара. Но омолодившийся организм быстро справился с незапланированным похмельем: достаточно было чашки крепкого кофе и умывания ледяной водой. А вот Паула, которую я, жертвуя собой, защитила от опьянения, выглядела куда бодрее и жизнерадостней меня и прямо порхала по кухне, готовя завтрак.
— Что-то мы вчера засиделись с тобой, сегодня я еле живая, — сказала я, опускаясь на стул. — Как бы не опоздать к открытию лавки. Но домой уж точно не успею забежать.
— Ничего страшного. Лучше ешь. — Паула поставила передо мной тарелку с ароматным супчиком. Она смотрела на меня с восхищением и благодарностью, и это немного смущало. — Спасибо тебе, Лия.
— За что? — Я усмехнулась.
— За то, что дала выговориться. И за то, что согласилась помочь.
— Ты все еще не передумала? Приворот — не лучшее решение твоей проблемы. — Пожалуй, это был единственный раз, когда я попыталась воззвать к голосу ее разума, и уже на трезвую голову.
— Лучшее, Лия, лучшее! — с жаром заверила меня Паула. — И единственное. Это зелье просто поможет обратить внимание лорда на меня, а дальше уже я справлюсь сама.
— А если Паттисон что-то заподозрит?
— Не заподозрит! А если и так, то ответственность будет только на мне! Ты вообще тут ни при чем, просто сделала зелье по заказу клиента. А кому оно предназначалось, тебя не касается, понимаешь? Между прочим, мастер Коун ни за что бы не отказался от такого заказа!
— А рецепт этого зелья точно есть у мастера?
— Должен быть. Он же делал его прошлой весной Саре Фолк, учительнице из школы Харрисона.