Я хочу целоваться с Томом Валеской до тех пор, пока мир не разлетится вдребезги.
С таким же успехом я могла бы произнести это все вслух, потому что он на мгновение закрывает глаза, а когда открывает их вновь, в них бушует пламя.
Глава 18
Я торопливо иду по разбитой колесами многочисленных грузовиков дорожке, потому что отчаянно трушу.
Домой мы оба ехали в таком напряжении, что я не удивилась бы, если бы у нас начали крошиться кости. На каждом светофоре мы переглядывались, и нас накрывало волной эмоций такой силы, что мы вынуждены были хвататься за машину. Все тело у меня сводит от усилий. Ну вот, кажется, сейчас я окажусь в постели с другом детства. С единственным оставшимся в моей жизни человеком, отношениями с которым я дорожу. И я буду первой женщиной, которая получит доступ к его телу со времен его эпического восьмилетнего романа.
Я буду второй женщиной, с которой он будет спать, в то время как мне, если можно так выразиться, уже крестики на фюзеляже ставить некуда. Я не могу так сразу. Мне нужно обнюхать подмышки и почистить зубы. Но не успеваю я подойти к входной двери, как ладонь Тома ложится на мой локоть.
– Идем вдоль дома. – Он щурится на ночное небо. – Кажется, будет дождь.
Судя по его тону, это очень плохая новость.
– Я хочу попрощаться с камином.
Это отнюдь не шутка. Я хочу посидеть перед ним на полу, подумать о Лоретте и мысленно попросить у нее совета.
– Там небезопасно находиться. – Он сжимает мои запястья. – Электричество отключено. Пойдем.
Такая настойчивость кажется мне очень странной. Том тянет меня за собой, и мои подозрения усугубляются.
– Так, что там такое?
Я выворачиваюсь и, вставив ключ в замочную скважину, ногой толкаю дверь. И наконец вижу, почему он не дает мне войти.
Моего камина больше нет.
Тот, кто сломал его, был не слишком-то аккуратен. На полу возвышается груда кирпичей, а в потолке зияет дыра, наспех прикрытая брезентом. Но хуже всего то, что Том был прав. Дом теперь кажется огромным, и прямо от входа открывается вид на заднюю дверь. Теперь до меня доходит, ради чего была вся эта затея.
– Это Джейми велел тебе молчком все обстряпать, а прощения попросить задним числом? – Я не поворачиваю к нему головы; ответ мне прекрасно известен. – Профессиональный снос, да?
– Мне пришлось принимать решение на месте. Я не мог держать этих ребят тут еще две недели, поэтому я… – Он кладет руки мне на талию и разворачивает к себе лицом. – Прости. Я рассчитывал, что ты не появишься здесь до утра. Собирался встать пораньше и…
– И наплести мне, что твои ребята сделали это с первыми лучами солнца. И я бы: «Ого, как ты так быстро все это провернул?» Мне достаточно только щелкнуть пальцами, – я прищелкиваю ими у него перед носом, – и все мои желания исполняются как по мановению волшебной палочки. А ты весь из себя такой лапочка, который просто сделал то, о чем я тебя попросила.
– Угу. Именно такой план у меня и был. – В его взгляде мелькает злость. – Такая уж роль мне отведена в вашей семье, верно? От меня требуется исполнять все, что вам приспичит, молниеносно и безукоризненно. Или меня вышвырнут на мороз.
Господи, что за бред!
– Что ты такое несешь? У меня в голове не укладывается, что ты увел меня из дома, чтобы без помех это все провернуть! – Я пытаюсь стряхнуть его руку. – И расчет у тебя был на то, что ты сможешь уломать меня на что угодно.
Боже мой, какое позорище!
Я пытаюсь его отпихнуть, но он лишь крепче меня держит.
– Расчет у меня был на то, что ты разумный человек и доверишься моему мнению о том, что так будет лучше. Тут повсюду лежат всякие опасные вещи. Это стройка. Поговори со мной. Можешь даже наорать, если хочешь.
С улицы доносится рокот, и у меня на долю секунды мелькает мысль, что это машина Винса. Потом темное небо озаряет какая-то вспышка, и до меня доходит, что это гроза и она движется в нашу сторону. Мы оба, как по команде, смотрим на свежую дыру в потолке. Брезент на ветру вздувается пузырем.
– Твою ж мать! – выдыхает Том. – В прогнозе ничего подобного не было.
– Будет потоп? – Я выворачиваюсь из его рук.
– Если ребята все сделали как следует, не должен, – говорит он, но во взгляде, которым он окидывает небрежно натянутый брезент, кирпичи и строительную пыль, явственно читается сомнение. Он разжимает пальцы. – Поднимусь туда и проверю.
– Ага, конечно, так я и позволила тебе лезть на крышу в темноте, когда вот-вот польет дождь. – При виде выражения его лица я испытываю злорадное удовлетворение. – Ты думал, что сможешь задним числом получить разрешение на то, что уже было сделано. Так что теперь сиди тут и смотри, протечет оно или нет. Искренне надеюсь, что протечет.
– Очень глупо с твоей стороны. Это ведь твой дом.
– Я вообще существо крайне иррациональное. У меня в голове не укладывается, что ты даже не дал мне с ним попрощаться. – Меня накрывает новая волна гнева и непонимания.
– С ним – это с камином?
– Да, с камином! Ты же знал, как я любила его! И как много он для меня значил. Ты обещал, что мы разожжем его еще раз, перед тем как продавать дом.
– Ты много лет жила здесь во время своих приездов. Часто ты его топила, когда могла сделать это в любое время? – Он прислоняется к дверному косяку и смотрит на меня с вызовом. – Впрочем, это очень в твоем духе. Ты считаешь, что можешь выбрать какую-то вещь, поставить ее на определенное место и ждать, что она будет там всегда.
Внутри у меня все дрожит, и я принимаюсь озираться по сторонам в поисках чего-то, чем можно было бы себя занять.
– Мало того что ты бесхребетный слизняк и вечно смотришь в рот Джейми, ты еще и повел себя совершенно непрофессионально. – Я наклоняюсь и поднимаю с полу два кирпича. – Ты сам знаешь, что это так.
– Я получил согласие одного собственника из двух. – Том с рассеянным видом наблюдает, как я мечусь по комнате. – Что ты делаешь?
– Складываю аккуратную кучу. Раз уж громить тут мне больше нечего.
Я возвращаюсь и поднимаю еще два кирпича, но Том перехватывает мои руки, разворачивает их ладонями кверху и отряхивает от пыли. Режим Принцессы активирован.
Меня охватывает нестерпимое желание влепить ему пощечину.
– Я была о тебе лучшего мнения. Если бы я открыла входную дверь и камин стоял бы на своем месте, это было бы доказательство, что я твой равноправный бизнес-партнер. А так, получается, я всего лишь очередное бюрократическое препятствие, которое надо обойти. У тебя всегда на первом месте Джейми. Всегда.
– Я увидел в этом способ заработать на продаже больше денег. Наш бюджет… – Конец фразы он не договаривает. – Я знаю, тебя деньги не волнуют, но я сейчас ни о чем другом даже думать не могу.
На крыльцо начинают шлепаться первые капли дождя, а порыв ветра, ворвавшийся в дом, кажется, только что принесло прямо с океана.
– Ты говорил, мы одна команда. Ну так давай останемся здесь и будем ждать. Как одна команда. Посмотрим, насколько все плохо.
Сегодня в баре, когда я купалась в его внимании и любви, мне позволили одним глазком увидеть то, чего у меня никогда не будет.
– Я уже попросил прощения. – У его губ появляется знакомая упрямая складка. – Я хотел и дальше идти с опережением графика и счел, что так будет правильно. Теперь можно будет оперативно приступить к укладке пола. Я не привык ни испытывать какие-либо эмоции в отношении дома, который ремонтирую, ни согласовывать свои действия с несколькими людьми сразу.
– Прости, что усложняю тебе жизнь своими чувствами. – Я наклоняюсь, подбираю еще несколько кирпичей и складываю их в свою кучу. – Должно быть, тебе очень сложно работать со мной и моими утомительными воспоминаниями о бабушке.
Замечаю, что половицы перед тем местом, где стоял камин, заметно вытоптаны. Вот как часто мы там стояли. А теперь его нет.
– Том, ты не имел права его ломать.
– Мне сложно понять такую привязанность к камину. Мне ни на какое наследство рассчитывать не приходится. У мамы за душой нет ни гроша. А мой отец… – Он издает смешок, и смешок этот полон горечи. – После известия о беременности его хватило месяца на три. Тебе повезло, что у тебя вообще был камин.
Я пытаюсь его перебить, но он не дает. То, что он хочет сказать, копилось у него внутри долгое время.
– У меня с этим домом тоже связана куча эмоций и воспоминаний, но я не имею на них никакого права. – Это самое близкое подобие жалобы, которое Том за все время позволил себе относительно своей жизненной ситуации. – Меня наняли сделать эту работу. Подумай о том, каково мне.
Я подбираю еще один кирпич.
– Мы всегда считали, что она и твоя бабушка тоже.
– Все, чем я могу это доказать, – это старый брелок с Гарфилдом.
Это горькая правда. В своем завещании она не оставила Тому ничего. Он тут же осознает, как это прозвучало, и добавляет:
– Но я ни на что и не рассчитывал. Я ведь не Барретт.
Он увлекает меня обратно к открытой двери, в безопасную и чистую зону, расчерченную полосами света от уличного фонаря.
– Прекрати.
– От меня всегда были одни неудобства, – я стучу себя кулаком в грудь, – всю мою жизнь. Помнишь, как Джейми хотелось поехать в Диснейленд, а я все никак не могла выздороветь?
– Угу, – сочувственным тоном отзывается Том.
– Я лежала в постели и злилась на свое сердце. Если бы только оно вело себя прилично, все было бы гораздо лучше. И Джейми был бы счастлив. Мы могли бы все вместе поехать куда-нибудь на каникулы. Ты – единственный, кто никогда не заставлял меня чувствовать себя обузой. – Голос у меня срывается.
– Дарси, ты тут совершенно ни при чем. Это я и моя мания все делать идеально, с опережением графика и в рамках сметы.
– Я не ожидаю от тебя идеальности, – говорю я, но он лишь горько усмехается.
– Что ты сказала, когда вернулась домой и обнаружила меня на крыльце? «Что ты тут делаешь, Том Валеска, самый идеальный мужчина на земле?» – Он указывает на потолок. – Вот тебе и ответ. Я не идеальный. Ты задаешь мне стандарт, до которого мне никогда не дотянуть. Но я многие годы пытался это сделать. Поверь мне.