Я согласилась бы заняться с ним сексом даже на листке бумаги, на котором была бы нарисована эта постель.
Приподнимаюсь на цыпочки, ладонью обхватываю за шею и притягиваю его голову к себе. Наши губы встречаются. Все происходит молниеносно. Он отдает мне все, что у него есть, в мгновение ока, с такой страстью, что у меня темнеет в глазах. В мои ягодицы упирается что-то твердое; я прижата к краю моего рабочего стола, а ноги Тома уже раздвигают мои ноги. Десять секунд. Клянусь, на то, чтобы снова оказаться внутри меня, у него ушло бы максимум еще десять.
– Черт! – выдыхает он шумно. – Ты видишь, что я имею в виду? Мы не можем заниматься этим по всей стройке.
– Да уж! – Я кладу руку на горло, где, как лягушка, устроилось мое сердце. – Если мы не будем держать себя в руках, я окажусь на третьем месяце беременности твоей великанской тройней еще до того, как дом будет официально выставлен на продажу.
Его плечи содрогаются. Он круто разворачивается и, кажется, намерен вернуться и закончить то, что мы только что начали. В полную силу. Каждая струнка в нем напряжена. Господи, какие у него глаза! На секунду мне становится страшно. Похоже, я разбудила что-то, с чем не уверена, что смогу справиться.
Но он обладает силой воли, которой не обладаю я, и я вижу, как он сознательным усилием вновь овладевает собой.
Я скрещиваю ноги и безуспешно пытаюсь поплотнее запахнуть полы халатика.
– Ты считаешь, что сможешь перестать делать то, что ты со мной делаешь, еще на три месяца? Думаешь, мы сможем все это время притворяться?
Его тело говорит «нет». И тем не менее он отвечает:
– Я притворялся в твоем присутствии с тех самых пор, как вошел в пубертат. Продержаться еще несколько месяцев я в состоянии. Послушай, вчера ночью я думал, что у нас еще будет время, и не сказал тебе одну важную вещь. – Вид у него сокрушенный. – Дарси, ты ведь знаешь, что я отношусь к тебе по-особому, правда?
– Я знаю, что ты меня любишь, – отзываюсь я без колебания. Вчера ночью он взорвал мой мир вдребезги. Его любовь впечатана в мою кожу и поцелуями вплавлена в каждую клеточку моего тела. – Как еще ты можешь ко мне относиться?
Том разражается смехом:
– Отличный пример фирменной барреттовской самоуверенности, которая так мне нравится. – Он решает рискнуть и, приблизившись на шаг, легонько целует меня в щеку. – Да. Я тебя люблю. Но ты не догадываешься даже, как сильно.
– Не волнуйся! – Я провожу ладонью по его щеке и целую в ответ. – Я это знаю. Ты всегда находил способ донести это до меня, так или иначе.
Джейми, вероятно, сейчас вытирает руки или роется в моей косметичке. Может, даже осторожными движениями наносит под глаза консилер. С него вполне станется.
– Нет, ты не знаешь. Принцесса, ты та единственная девушка, о которой я даже мечтать не смел. – Он касается губами моего виска. – Пожалуйста, ради меня, продержись еще немножко. Прошу тебя.
– То-ом! – доносится до нас голос Джейми.
Раздвижная дверь закрывается за Томом, и он исчезает.
Я тяжело опускаюсь в его офисное кресло. Господи, во что же мы с ним вляпались прошлой ночью?! Может, мы вовсе ни в каком не в пузыре. У меня такое чувство, что все пространство заполняет сдувающийся шелковый воздушный шар. Он переливается всеми цветами радуги, он способен взмыть ввысь и унести нас в заоблачные дали, но один ненадежный шов может положить всему этому конец.
И тем не менее мне нужно научиться быть оптимисткой. Ведь Том же не порвал со мной. Наоборот, он попросил меня ждать его. Он любит меня. Я потягиваюсь в блаженной уверенности: он мой, он будет моим всегда, пока не умрет.
И тут, прокручивая в мозгу последний кусочек нашего с ним разговора, я осознаю одну вещь, от которой мне становится тошно.
Я сделала ту же самую ошибку, что и в свои восемнадцать. Он любит меня? Я знаю.
Я способна только брать, брать и еще раз брать. Я никогда не говорю о чувствах с мужчиной, с которым у меня был секс. В моем мозгу просто-напросто отсутствует эта логическая цепочка – ответить на признание тем же.
– О черт! – произношу я вслух.
Патти смотрит на меня, склонив головку набок, озадаченная отчаянием в моем голосе.
– Патти, я не сказала ему, что тоже люблю его!
Глава 20
Беззвучно ступая на цыпочках по коридору с двумя дымящимися кружками кофе в руках, я напрягаю слух. Патти семенит на своих тоненьких ножках впереди меня, начисто забыв о том, какую свинью подложила мне утром.
– Ну и как, сильно она взбеленилась? – спрашивает Джейми.
Благодаря отсутствию стены, любезно снесенной Томом, каждый звук гулко отражается от стен.
– Да. И больше я на такое не подпишусь, – отзывается Том. До меня доносится стук перекладываемых с места на место кирпичей. – Она меня чуть с потрохами не съела. Серьезно, зачем я вообще тебя послушался?
– Затем, что она из тебя веревки вьет, – отвечает Джейми таким тоном, как будто это глупый вопрос. – Если бы ты сначала спросил ее мнение, она посмотрела бы на тебя этими своими большими глазами, и ты как миленький принялся бы перекладывать этот чертов камин, из-за которого мы бы потом при продаже, сам понимаешь, потеряли бы уйму денег. Зато посмотри, как теперь здесь стало просторно. Ничего страшного, она переживет.
– Да, большие глаза она делать умеет отлично. – (Хмыканье, стук кирпичей.) – Я действительно считаю, что снести стену было очень разумным решением. Но мы не можем с ней не считаться.
– Еще как можем! – отрезает добрый Джейми.
– Она совладелица, – почти рычит Том. – Я никогда больше так не поступлю. Брысь, Патти!
– Ну ладно, – после секундного молчания соглашается Джейми. – Лучше сказать ей про столовую сейчас.
– Я не буду ставить ее перед фактом. – Том явно раздражен. – Я попрошу ее.
– О чем ты меня попросишь? – Как ни в чем не бывало вхожу в комнату, делая вид, что случайно оказалась тут в самый нужный момент. – Так как? О чем? Крис подъедет через пятнадцать минут. Ну, босс, как я выгляжу? – Я широко улыбаюсь Тому. – Я наконец-то надела форму.
– Она тебе самую чуточку великовата, – пренебрежительно отзывается Джейми.
Я сердито смотрю на него:
– Я попрошу Трули подогнать по размеру.
Том взирает на мою футболку с логотипом «Ремонтно-строительные работы Валеска», и, кажется, с ним сейчас случится удар. Или приступ удушья. Что-то молниеносное и мучительное. Это огромная ядерного цвета рубашка поло из ткани, которая не очень мне нравится. Пуговицы на груди я оставила расстегнутыми, и оттуда выглядывает край лифчика. Этот лифчик по шкале Рихтера потянет на полновесную десятку. Все-таки я сволочь. У него на глазах я стягиваю край рубашки на животе и завязываю его узлом.
– Отличный вид, – механически отзывается Том.
Если честно, я удивлена, как это он не подошел ко мне и, перебросив через плечо, не потащил прочь.
– Кто такой Крис? – Джейми терпеть не может быть не в курсе чего-то. – Кто подъедет через пятнадцать минут?
Я протягиваю одну из двух кружек, которые держу в руках, Тому.
– Он занимается укреплением фундамента на наклонном участке. И он опаздывает. Я велела ему в качестве извинения за свою непунктуальность привезти нам пончиков.
– О, мне это надо, – говорит Джейми Тому с легкой дрожью в голосе и протягивает два пальца к кружке. – Дай-ка сюда.
Если мой организм в качестве топлива использует сахар, то организм Джейми – кофеин. Это костыль, который помогает ему держаться на ногах и функционировать. Том в ответ делает глоток. Пять баллов.
Джейми недовольно пыхтит:
– Где ты это взяла?
– У нее в спальне кофеварка, – поясняет Том и немедленно прикусывает язык, поняв, что прокололся.
– Так, тридцать секунд. – Джейми устремляется к задней двери. – Надеюсь, там найдется еще одна кружка.
– А тональным кремом это никак нельзя было замазать? – Взгляд Тома прикован к засосу у меня на шее. – Теперь мне придется иметь дело с ребятами, которые весь день будут смотреть на твою шею и думать о тебе. – Зрачки у него становятся огромными и черными. Он гладит багровый кровоподтек подушечкой большого пальца и, без сомнения, чувствует, как зашкаливает у меня пульс. – Только я имею право на него смотреть.
Не удержавшись, я поднимаюсь на цыпочки и губами прижимаюсь к его колючей щеке. Его щетина ощущается на губах, как кристаллики сахара. Мой брат мгновенно забыт. В эту минуту для Тома существую только я, и никто больше.
– Ну и пусть смотрят. Я же знаю, кто мне его поставил.
– И они тоже будут знать. Они же не идиоты. – Он оглядывается на заднюю дверь и еле слышно произносит: – Удивительно, как это Джейми до сих пор ничего не просек. В моем присутствии одежда на тебе распахивается сама собой. – Он проводит пальцем по вышитому логотипу на моей рубашке. – Мне очень нравится видеть мое имя у тебя на груди. Я настоящее животное, да?
– Ты всегда был настоящим животным, Валеска. Когда-нибудь я тебе объясню. – Я снова приподнимаюсь на цыпочках и приближаю губы к самому его уху. – Когда на мне будет только эта футболка, и ничего больше.
Я попусту трачу время. У меня есть всего одна минута. Я ни разу еще не говорила ни одному мужчине, что люблю его, и этот будет единственным. Как найти правильные слова?
– Послушай, то, что ты тогда мне сказал…
Как же мне это сформулировать? Боюсь, если я открою рот, то прокричу это ему в лицо. Я сглатываю и делаю глубокий вдох:
– Я хотела тебе сказать, что…
– Я знаю.
Он непринужденно обрывает меня, и я опускаюсь обратно на пятки. Он знает? Или ему неловко смотреть на мои потуги объясниться ему в любви? Он знает, что я эмоционально недоразвитая, и пытается избавить меня от непосильной задачи. Я и в подметки ему не гожусь.
Он проводит ладонью по воротничку моей рубашки поло, поправляя ее, но не может удержаться и притягивает меня к себе. Потом наклоняет голову и поводит носом вдоль моей шеи.
– Надеюсь, Алекс постирал ее перед тем, как отдать тебе.