На берегу галечного пляжа с чудной прозрачной зеленоватой водой стоял каменный дом. Как в сказке: без окон, без дверей, с полукруглой крышей и ровными стенами из отполированного камня.
– Собирай всех! – крикнул Отика риспийцу и пока все собирались возле необычного дома, Отика довольно глянул на Сашину добычу и предложил ей высказать предположения на счет строения.
– Тут живет целительница, – крикнула Саша, обходя дом вокруг.
– Нееет, – протянул Отика, палкой перебирая цветную гальку.
– Ну хоть намекни. Жила целительница в прошлом?
– Целительницы не настолько отрешенные, чтобы жить без окон, без дверей. Это не для житья построено, – подсказал Отика.
– Ну да, оно и понятно. Без окон жить…без дверей. Сарай. Хранилище?
Девушка сказала это, завершая обход здания, и наткнулась на удивленный взгляд Отики: – Ты слишком сообразительна для сэвильи, имеющей некоторые проблемы.
– Какие проблемы? – удивилась Саша.
– Провалы в памяти, выдуманный мир Земля. Ты долго забирала подбитую добычу. Обычно люди быстро берут и убегают. Отсутствие страха разительно отличает тебя от местных людей, – сказал Отика и вглядываясь в лицо Саши добавил, – это действительно хранилище Запомни код: – Тиль-тиль, – произнес вестника слова будто из какой-то забытой сказки и словно двери лифта открылись двери хранилища.
Со слов вестника надобность в таком строении возникла из-за необходимости хранить в лесу сети, оружие, инструменты, запасные летательные круги и прочее. Мориспен пробираются в эти леса ночью и пакостят в силу возможностей. Они бы украли или разломали запасы. Последний раз обсыпали мох ядовитым порошком. Все живое на небольшой поляне погибло. Сами вестники и люди потерь не понесли. Не понятно для чего это было нужно, ну или ловушка не сработала так, как должна была сработать. Были бы у хранилища окна, мориспен бы залезли и унесли или разломали запасы. Дверь открывается на голосовую команду и ее непременно стоит запомнить. Так открываются все хранилища в долине.
– Тиль-тиль, – сказал Отика и пояснил, что мориспен физически не могут произнести мягкий «л», вытянутая морда не позволяет, поэтому ничего сложного выдумывать не стали. Тиль-тиль – звучит сказочно, – подумала Саша, – и запоминается легко. Закрываются двери звуковой командой: Тиль-виль. На дверях нет теплового контроля, поэтому у входа задерживаться не стоит. Дверь будет закрываться независимо от того, стоит кто-то в проеме или нет. Вестники залетели в хранилище на досках, ловко зацепили сети и полетели к озеру. Прикрепленные к двум доскам сети кидали в воду и тащили. Сети небольшие, как раз не две доски. Перекоос с напарником сделали маленький полукруг вблизи берега и первыми скинули на растеленное на берегу сетчатое полотно улов. Улов состоял из десятка уже знакомых на вкус жирных червяков, в большом количестве привозимых с болот, и двух белесых крупных рыб, сильно напоминающих земных рыб. Вот, пожалуйста, чешуя, плавники. Упитанная рыбка, наверняка, вкусная, сытная.
– Тоже любишь терпуг? – спросил Отика, заметив ее интерес к белесой рыбе. Теперь, когда между ними стоит тайна, ей приходится испытывать неловкость из-за необходимости постоянно изворачиваться и получается, врать. Саша кивнула и перевела разговор в другое русло: – Камни здесь красивые. Хочу набрать немного, украсить жилище.
– Твоя доска вывезет десять вестников. Может брать примерно в этих весах. Если перегруз, доска замирает и снизу светится оранжевым светом.
– Ясно, – сказала Саша и они вместе обернулись на подергивающийся на суше терпуг. Заниматься разделкой рыбы принеприятнейшая работа во всех мирах. Не сговариваясь, они переглянулись, поняли друг друга с полувзгляда и решили заняться разделкой позже, вместе с остальными. Сеть для рыбалки крепилась к краям доски. Крепилась легко, Саша просто поднесла сеть к краю доски и та притянулась как магнитом. Вестники «порхали» над озером. Если в сетку попадались одни червяки, изящным поворотом их возвращали обратно в озеро. Этой добычи итак навалом. Терпуг посередине озера почти не попадался: залег на дно, так что сети не могли его достать. Вестники всё больше смещали «мокрую» охоту к берегам. То, что со стороны казалось делом легким, на деле оказалось занятием не из простых. Вестники словно понимают друг друга на расстоянии, не сговариваясь опускают сеть под воду и так же не сговариваясь поднимают ее и переворачивают улов на берег. Удивительная слаженность в отсутствии казалось естественной необходимости установить на досках средства связи. Высокий уровень технических возможностей позволял это сделал. Но связи нет. Внимательные к мелочам вестники не могли просто так пропустить этот момент, скорее всего, они не сочли связь необходимостью. И это удивило Сашу и поставило новые вопросы к вестничеству.
Сеть сделана из материала, который определенно точно идентифицировать не удалось. По виду смесь камня, металла и резины. По бокам сеть тоньше и гнется легче. Саша следила за действиями Отики и повторяла, Отика в свою очередь следил за тем, как Саша следит за Отикой. При отсутствии связи способность понимать друг друга имела решающее значение. Они с Отикой на «одной волне» и сейчас это выражение не казалось каким-то абстрактным. Сеть погрузилась в воду, Саша вскрикнула от восторга, доска просела низковато и брызги воды фонтаном взвились по бокам и устроили девушке легкий душ. Не став сильно надеяться на «одну волну» Отика активно махал руками и закричал на все озеро: – Поднимайся! Вверх!
Девушка выровняла доску, и они потащили вверх первый улов. И сразу удачный! Целых три терпуга, куча мелких змей, быстро нашедших путь обратно в озеро и никаких червяков. Азартная рыбалка незаметно скоротала время до первых сумерек. За это время вестники успели снова разделиться, порыбачить на соседних озерах, поохотиться в лесу и проверить дороги и некоторые ловушки. На Дальнем озере оставались только Саша с Отикой, да недавно вернулся еще один удачный дуэт вестников. Так как все успели проголодаться, в том числе те, кто скоро вернется, наверняка, тоже будут голодны, Отика предложил разбить полевую кухню. Выглядело это просто и происходило быстро, вестники достали из хранилища складные столы, почистили рыбу, развели огонь в специальной выемке двух столов. Саша только успевала пытаться помогать. Терпуг чистился просто, крупная чешуя отходила легко, а мясо походило на красное мясо форели. В углубление еще одного складного стола с тремя металлическими выемками насыпали углей, мягко попросили Сашу не мешаться, а точнее пойти насобирать синих и зеленых камней покрупнее для украшения колодца на первом уровне. Поверх разгоревшихся углей бросили сетку, на нее положили нарезанные куски терпуга. Скоро ветер разнес по долине аппетитный аромат, вызывающий тоскливое бурчание в животах, и собрал всех хорошо потрудившихся вестников на берегу Дальнего озера. На тонких каменных тарелках с двузубой вилкой все получили по половине терпуга, божественно таявшего во рту. Этот необычный вкус, необычный еще и потому что вкусный. Если б Саша была не так голодна и восхищена, то она обязательно его бы с чем-нибудь сравнила. Все уселись на больших камнях вокруг разведенного костра и обсуждали удачную охоту и, как верно бывает у охотников во всех мирах, хвастались между собой и мерились размерами добычи. Отика достал из нагрудного кармана какую-то прямоугольную штуковину и начал выдувать на ней веселую мелодию. Звук получался богатый, звонкий.
– Я заметил что-то белое на том берегу, – сказал Марин Уэарз – симпатичный, чуток картавящий вестник с белоснежной улыбкой и трехдневной щетиной, – надо слетать, проверить.
– Может, показалось. Я ничего не видел, – подал голос его напарник по рыбалке, которого вкуснейший первый ужин звал немного вздремнуть. Он говорил сонно, завалившись спиной к хранилищу и закрыв глаза, будто королевство снов уже начало показывать первую серию сновидения.
– Грис просил вернуться до темна, – сказал Перекоос, виновато взглянул на Сашу, отвел взгляд и добавил, – и просил человеческих сэвилий в лес не брать. Это опасно. Прости, я не при чем…Пойдем, Марин, что ты видел.
Отика перестал играть и подсел к Саше. Сначала видно, а потом понятно. Эта сэвилья отличается от здешних красавиц, предпочитающих безопасные, женские занятия. За что ее запирать, если она хочет летать. Маленький кусочек свободы в этом мире, при том, отработанный кусочек.
– Не печалься. Мы обсудим с драгэти твои полеты. Обещаю, что-нибудь придумаю. Хорошо? Хочешь научу играть?
– Только дай ей другую, мой слюнявый брат, – мягко подтрунил риспиец Тафир.
– О! Ну вот только не надо начинать! Кто бы говорил? Не слушай, Саша, это не так, а если немного и так, попробуй сыграть одним воздухом. Вот и стоило начинать? – эмоционально точно итальянец в кино взорвался Отика и начал показывать Саше музыкальный прямоугольник и, объяснять, куда и с какой силой дуть, как вдруг прищурился и в унисон с другими произнес: – Сигнал!
Вестники повскакивали с мест.
– Они что-то нашли! Сигнал!
На противоположной стороне озера, на кромке леса и галечной приозерной зоны загорелся оранжевый круг. Ясное дело естественным явлением такое не объяснить. Светится доска. Световой круг выглядел удивительно живо и подвижно, словно подожгли проспиртованный круг и огненные вихри вьются внутри. Вдобавок этот круг начал крутиться и подскакивать, так что даже при свете дня его сложно не заметить. Взлетели доски и уже скоро и вестники и Саша оказались возле этого круга и полетели следом за Марином. Лететь пришлось совсем немного. Под бархатным деревом на лужайке из сочного мха лежала мужская нога до колена. Замеченный с воздуха белый предмет оказался одетым на эту ногу белый кроссовок сорок второго – сорок пятого размера. Этот кроссовок, да и другие предметы одежды, пусть разодранные и испачканные в крови определенно земного происхождения.
– Он оказался в Горыянцы в одно время со мной. Только ему не повезло оказаться в занятом мориспен лесу, – с ужасом подумала Саша. Но на этом открытия не закончилось. Жертв было больше.