она прочувствовала необходимость подстраиваться под драконьи маневры.
– Птицы – самые счастливые создания на Земле. Какое необычайное чувство свободы даёт полет, – подумала Саша, поднимаясь в воздух на драконьей спине. Сделав два круга над лесом, Бурый развернулся в сторону укрепления. На западе горела полоса дневного света, поиски продолжались. Теплая ночь обещала спокойное возвращение к дому, воодушевленная победой Саша не придала большего значения появлению двух других драконов. Пришлые драконы бывает залетают на территорию вестников, обычно ночью, обычно не доставляют хлопот и такое появление обнаруживается только по оставшимся признакам. Им нравится ночью греться на нагретой за день каменной дороге. Драконы поднялись из леса, летели совсем близко к верхушкам деревьев и переговаривались между собой на дельфиньем языке. Шкуры у них зеленые, а значит это точно гости. Бурый начал тихо, по дельфиньи попискивать, словно передавая кому-то информацию. Встреча была нежелательной. Некоторые драконы нападают на молодняк по непонятным для вестников мотивам, это не борьба за территории и пищу, такая враждебность «выскакивает» совершенно неожиданно. Нападение будет продолжаться вплоть до гибели. Вполне может быть, что это связано с незрелостью «систем» общения молодых дракончиков и кое-какие взрослые особи просто не опознают их как сородичей. По неопытности, желая уйти от погони Бурый взметнулся вверх. От укрепления в воздух поднялись два старших дракона, которые хоть и не проявляли к Бурому большой любви, теперь спешили на помощь и направляли его. Получив летящие по воздуху указания, дракончик резво начал снижаться и какое-то время двигался в одном направлении с недружелюбной парочкой, как обманул их ожидания и ушел резко левее. Маленькому дракончику легче лететь и в скорости он немного выигрывает. К сожалению эту фору преследователи быстро нагнали. По меньшей мере, тридцатиметровая метровая угроза набрала высоту и поравнялась с Бурым. Второй дракон продолжал лететь ниже. Саша достала кинжал, прицелилась в шею, бросила и промахнулась. Мимо. В руки «пошел» второй кинжал, выглядевший против дракона, как иголка против танка.
– Вот любопытно. Можно ли иголкой остановить танк. И почему вдруг танк. Тогда уж динозавра, – подумала Саша, – ведь при каком-то условии это должно быть возможно. Какие странные мысли лезут в мою голову сами по себе, без разрешения и в самый неожиданный момент. И опять тепло пробежало от груди по руке: – фуххх…, – пропел кинжал, рассекая воздух, и совершенно ясно Александра увидела драконий, рыжий глаз и как к нему летит кинжал. Видение длилось мгновение, по долине пронесся резкий дельфиний крик. Словно подбитый самолет, дракон спикировал вниз, а оттуда развернулся на север, оглушая долину жалобными криками. Возмездие со стороны противника не заставило себя ждать. От мощного удара Сашу не только выбросило из «седла», но и Бурый потерял равновесие и какое-то время падал, просто падал вниз. Очутиться в свободном падении, занятие не из приятных: в поисках опоры ноги и руки сами по себе размахивала по сторонам и в голове мелькнуло: – Это конец. Страх и бьющий в лицо воздух, от которого сложно вдохнуть. Неожиданно появился Бурый и попытался взять Сашу «на крыло», но при такой скорости руки не смогли зацепиться за гладкие крылья. До бархатных деревьев оставались считанные метры, и, несмотря на неудачность попытки, это снизило скорость падения. Ветки, ветки, ветки, ломающиеся ветки. Падение на мягкий, водянистый мох и тишина. Сашу оглушило и чудилось жалобное дельфинье попискивание попавшего в беду Бурого, заставлявшее цепляться за хлипкое сознание, как будто она могла чем-то помочь. На теле не осталось ни одного живого места, синяков будет, как шаров на новогодней ёлке. Девушка со стоном открыла глаза и увидела, как сквозь щелочку в бархатистой кроне мелькнул ее любимец. Бурый падал и, вероятно, получил перед этим второй сильный удар. Надо идти! Саша перевернулась на бок, проверила руки-ноги, хвала богам, косточки целые, а на животе царапина неглубокая. С легким головокружением она поднялась на ноги и огляделась. Место не знакомое. Это у вестников лес близ укрепления хожен на сто раз, ориентируются по густоте кустарника и насечкам на деревьях. Лес здесь густой, бархатные деревья стоят близко друг к другу, и сумеречный свет почти не разгоняет ночную тьму. Подо мхом что-то проползло, а чуть левее чьи-то лапки прохлюпали по лужице. Выйдя из укрытия пышной кроны первого дерева, Саша очутилась под точно таким же укрытием соседнего дерева, остановилась и прислушалась к мирному, затихшему небу. Драконы улетели. Удалось ли Бурому вернуть равновесие? Жив ли он? Ранен?
– А если он где-то поблизости, его в такой темноте не найти, да и мне самой нужна помощь, – с тоской думала Саша, выбираясь из-под укрытия очередного дерева и раздумывая над тем, как поступить. Наверное, самое лучшее решение залезть на дерево и переночевать. В лесу стоят капканы на мориспен и угодить в него не лучшая перспектива, а небо по-прежнему молчит.
– Бурый! Бурый! – крикнула Саша. Встревоженные криком смолкли лесные шорохи. В следующее мгновение нога запнулась за корягу, и девушка снова упала на мягкий мох. Коряга хоть и послужила причиной падения, оказалась очень кстати. Прежде чем сделать шаг, теперь почва проверялась корягой. Там, где мох стоял в воде, от шлепающих шагов затихали невидимые глазам обитатели леса. Если же попадались сухие участки, можно было расслышать шорохи, шуршание, карабканье, поскребывание, хлюпанье …от которых Саша теряла самообладание. Был бы это знакомый лес с ёжиками и березками, было бы, конечно, легче: понятно чего ждать и чего опасаться. Паника в ее случае вылилась в растерянность и решимость идти не останавливаясь, до конца, пока не упадет. Но до этого не дошло. Очередное раскидистое дерево привело к лабиринту из кустарников, через небольшое расчищенное пространство, упирающееся в белоснежную, каменную дорогу, светящуюся в сумерках неземной белизной. Кустарник, зрительно напоминавший помесь мха и папоротника мягкий, идти через него легко и чтоб не тащить корягу, Саша перебросила ее через «лабиринт» ближе к дороге, проверила почву на надежность, поставив ногу вперед и так сделала шаг, второй, третий…дорога совсем близко, в небе заблестели огоньки вестнических досок и послышался голос Отики, выкрикнувший: – Саша! Саша! – и доски стали спускаться к дороге. Радостное предчувствие скорой встречи звало прибавить шагу. Люди – это не мориспен и, увы, легко забывают об осторожности. Сделав очередной шаг, не сводя глаз с неба, Саша с головой провалилась в глубокую яму.
– Ловушка мориспен, – судорожно подумала она, пытаясь вынырнуть и хоть разочек вдохнуть. В яме не вода, что-то липкое, затягивающее ко дну, заполняло узкую яму и, несмотря на прогретый лес, ледяное до судорог. Рывок, второй. Еле вынырнув для вдоха, Саша вцепилась было в край ямы, но руки скользили, рыхлая почва крошилась и осыпалась, а вязкая жидкость безвозвратно затягивала вниз. Больше ей не вынырнуть, не хватит сил. Из потока сумбурных, судорожных мыслей блеснула одна действительно ценная. Браслет! Нужно разбить браслет на руке. Драгэти Аорон Уэарз обещал, когда звенья браслета разорвутся, он услышит что-то там и поможет. Сейчас пытаться снять браслет бесполезно, соскользнет. Вязкая жидкость забилась в уши, нос, глаза, склеила волосы, забила каждую клеточку тела. Ледяное, засасывающее болото. Саша ударила браслетом по краю ямы и тут же ушла вниз. Внутренняя воронка неотвратимо затягивала ее на дно, а она долбила и долбила по стене уже не чувствуя руки и не видя ничего сквозь матово-молочную жижу. Слабый свет остался там, наверху, где летали драконы и остались вестники и жизнь.
…
Словно новорожденный ребенок холодная, мокрая Сашка очнулась и хрипло вдохнула, чувствуя боль в груди и забитыми слизью глазами едва различала фигуры вестников.
– Дыши! – сказал теплый, знакомый голос Аорона.
Глава 12
Тоска – время отдышаться, когда жизнь стала слишком тяжела и надавила всем весом на хребет. И хребет начал трещать. Не хочу больше бороться за жизнь, почему собственно нужно бороться за то, что принадлежит мне по праву рождения. Сколько дней прошло за умиротворяющим разглядыванием стены вперемежку со сном, в котором она снова тонула в яме, смотрела, как дожевывают ее пальчик, ее милый мизинчик и убивала мориспен направо и налево, чтобы проснуться и уткнуться в стену, чувствуя образовавшуюся внутри пустоту и бездну безразличия. Гелла поправила чистое, свежее одеяло и вышла из спальни.
На каменном пятиугольном блоке сто одна точка, если считать яркие, то пятнадцать. Справа снизу ломанная серая линия похожа на сверкнувшую в летнем небе молнию. В общем-то, они все похожи на молнию, но эта особенно сильно похожа. Чуть выше другая ломаная линия напоминает взметнувшегося в ветреную погоду воздушного змея. Вьются по ветру ленты, может быть даже алые. В середине блока линия похожа на запутавшуюся в сетях малую медведицу, мирно плывущую в океане грез в окружении смутно различаемого света большой, расплывшейся точки-звезды. Слева сверху ломаная линия улеглась тупым углом. Это тополь под окном старой московской школы и первого сентября первоклашкам он казался огромным деревом. Первый класс, все нарядные: мальчики в рубашках, девочки с огромными бантами на голове, звучит гимн первоклассников – «Учат в школе, учат в школе, учат в школе». Захватывает дух перемен, огромный, новый мир вчерашних детсадовцев, где они чувствуют ветерок свободы. Из года в год, из класса в класс этот ветер будет усиливаться, пока однажды не станет штормом взрослой жизни. Родители знают об этих ветрах, поэтому у них такие серьезные глаза, поэтому нет-нет и накатит слеза. Саша была счастлива и хорошо помнит этот день и новенький рюкзачок с золотой рыбкой, и белую блузку и Светлану Владимировну – молоденькую, симпатичную учительницу в старой московской школе. Потом Светлана Владимировна расскажет, что сама здесь училась и девочкой бегала по этим коридорам и о особом духе этой школы расскажет. Она улыбается, берет цветы у будущих учеников и скрывает волнение за строгостью учительской юбки и пиджака. Светлана Владимировна – волшебница в глазах маленькой Сашеньки.