е, и если мориспен поверят: до конца жизни прятаться в каменных лабиринтах укрепления и видеть в лучшем случае разносчика еды сомнительное удовольствие.
– Если что-то не получится, одна просьба: не отдавайте меня живой, – попросила девушка и, немного помедлив, Аорон кивнул. Кофе закончился, от усталости и слабости кружилась голова, тело будет восстанавливаться долго и большой вопрос есть ли это время в запасе. Надо ускорить восстановление.
– Тогда дай мне силы, кудесник. Буду бегать возле расставленных ловушек, размахивать плащом и кричать: – Я здесь, поймайте меня. Не смотри так серьезно, это шутка.
– О! – ответил Аорон и тоже осторожно улыбнулся, отходя от тяжелого разговора. От рук драгэти поползли уже знакомые синие ломаные линии-змейки.
– Надеюсь, и в этот раз не будет больно, – подумала Саша и зажмурила глаза и когда открыла глаза, «змейки» уже впились в ноги, и потекло освежающее, наполняющее силой, бодрость, молодостью тепло. На глазах сходили синяки, цвет кожи становился здоровым, трухой опадала усталость, ожог на ноге стал почти невидимым, а палец затянуло кожей. Саша встала на пол, оглядела руки и босыми пятками отбила чечетку, а потом сама не ожидая расхохоталась, запрыгнула на кровать и закружилась в танце и она смеялась, пока хватило дыхания, и рухнула на колени и сказала: – Как же хорошо снова стать собой! Научи драться с мориспен, на их теле должны быть слабые места!
Засмотревшись на раскрасневшуюся, смеющуюся Сашку драгэти Аорони Уэарз перевел взгляд с ее колен на губы и сказал: – А …оденься. Я покажу несколько приемов там, в соседней комнате, – и с трудом оторвав от девушки взгляд вышел.
Прежний темно-серый наряд нашелся в каменном шкафу. В ста водах стиранный и полосканный от липкой жижи, выглаженный паром он лежал по соседству с синими подушками, юбками, блузками, ночной рубашкой, парой брюк и даже платьями. Можно гордиться приложенными усилиями первооткрывателя и наставника в швейной отрасли. Мастерская успешно одевает людей в укреплении. Скоро переодевшись, чтобы не заставлять Аорона ждать, она выпорхнула в зал и нашла его стоящим у окна. Не оборачиваясь, он с напряжением в голосе сказал: – Это иллюзия для тренировок, – и посреди гостиной появилось облачко из светящихся точек, оно качнулось и сложилось, уплотнилось в мориспен. Не то чтобы один в один, но узнаваемо.
– Мори, как ты успела заметить, передвигаются не так как люди: быстрее бегают, быстрее ходят, лазают по вертикальным поверхностям. Вообще по ним видно животное начало. Человека словно создали с насмешкой: – попробуй выжить. Твердая, бугристая кожа мори наверняка, выдержит женский клинок. Бей точно: шея, глаза, уши – крайне болезненная часть. Можно вцепиться, дернуть и убежать. Область паха тоже чувствительна на удар, но скорее всего он успеет увернуться, а выпущенный клинок застрянет в доспехах. Старайся избегать прямого столкновения, бей издалека. Чуткий животный нюх мориспен не переносит запаха потрохов червяка. У червяков в тушке есть маленький, черный мешочек. Мы не разбирали для чего он нужен, «мешочек» сушат три ночи и многие люди носят такие с собой. Если раздавить «мешочек» рядом с мориспен, от запаха у них заслезятся глаза и на короткое время собьется дыхание, в зависимости от обстоятельств: бей или беги. Люди этот запах не ощущают. Мы реагируем спокойно.
Раньше люди не пытались бороться с мориспен, с детства им внушали мысль, что это совершенно бесполезно. Тем не менее, существуя бок о бок, люди подметили одну важную особенность. Во время боев жизни – это праздник, на котором одиннадцать пар бойцов бьются до смерти противника, мори стараются попасть когтем вот сюда, – на иллюзии выделилась расположенная чуть выше пояса и смещенная вправо точка.
– Под ней, близко к поверхности кожи проходит крупная, питающая сердце нить. При разрыве смерть мори наступает на счет «три». Бить туда можно при близком и дальнем бое. Попробуй, – предложил драгэти и переместил иллюзию мориспен в угол, к окну.
– А если я случайно в тебя попаду?
– Случайно не попадешь. Бросай смело, об остальном я позабочусь, – не оборачиваясь, пообещал драгэти.
На иллюзии желтым светом горела точка, куда нужно попасть, напоминающая кнопочку «включить – выключить» в каком-нибудь техническом, земном устройстве. На столике появился пояс с маленькими кинжалами.
– А рыжий драгэти очень и очень симпатяга и куда я раньше смотрела, что не замечала этой тонны мужского обаяния? Куда бы ни смотрела, теперь не оторваться, – подумала Саша и метнула первый кинжал. Он долетел до иллюзии и застрял в ней куда выше нужной точки.
– Кинжалы – традиционное вестническое оружие. Оно прижилось на Риспе, поскольку все спорные вопросы решал один точный бросок. В нынешних условиях мы не учим людей метать кинжалы, иногда они сами проявляют интерес, но лучше им подходят лук и стрелы. Легче целиться, рассчитывать дальность полета, стрелы занимают меньше места. Мори не будут стоять неподвижно. Еще раз! – велел Аорон.
Саша поняла к чему клонит рыжий, ночной гость. Кинжалы – оружие для вестников и если уж были в недавнем прошлом точные броски, изволь повторить. Нужное тепло в руке не разгорелось и со вторым кинжалом.
– Может оно проявляется только в случае реальной угрозы, – подумала Саша, глядя на второй, торчащий не там где надо кинжал и крутя в руке третий. Третий брошенный кинжал угодил ближе всех к нужной точке, но это совсем не тот результат, который нужен. Каждый бросок должен достигать цели, иначе всё не то.
Саша озвучила очевидное: – Не получается.
– Но ведь получалось. Попробуй вспомнить предшествующий удачной попытке настрой.
– Отчего-то совсем не хочется об этом думать, – подумала Саша, взяла четвертый кинжал на удачу и покрутила в руке. Драгэти исчез и появился за Сашиной спиной и твердо сказал: – Всегда должно получаться и будет получаться. Локоть выше.
Аорони дотронулся до локтя, и живое тепло затопило Сашу с головой с одной только исчезающей в блаженстве мыслью: – Почему я это чувствую? Да и ладно…
Кинжал выпал из ладони и она оба посмотрели вниз, раздумывая над тем, стоит ли поднять или оставить как есть. Аорони импульсивно наклонился, поцеловал Сашу в щеку, едва коснувшись кожи, и отступил на шаг назад. Может, надо было сказать, но слова застревали, казались сейчас топорными и ненужными. Не дай ему уйти. Останутся только каменные стены, во всем мире останутся только эти каменные стены. Саша сжала ладонь в кулак и протянула, как делают люди предлагая угадать, что там спрятано и сократила расстояние в целый шаг. В раскрытой ладони была только раскрытая, теплая, живая ладонь, которая волнующе погладила мужскую ладонь. Саша потянулась и поцеловала драгэти в губы.
Глава 13
Вестник Изирда Уэарз оглядел погруженные на доску ткани и выкройки и взлетел, а обед тем временем запаздывал. Плохо.
– А это зачем? спросила Эльна, указывая на завязочки.
– Чтоб не спадывали, – отмахнулась Саша.
Половина утра ушла на мозговой штурм. Ей пришла идея сшить многоразовые детские подгузники, полотенца и теплую одежду из имеющихся тканей. Когда придут холода, люди не должны остаться в прежних тонких одеждах. Они бегают от костра до костра, кутаются в тряпки и чтобы согреться, по привычке жмутся к друг к другу, хотя в укреплении тепло. Это задача оказалась с «двумя звездочками». Она складывала ткани в два-три слоя, попробовала растянуть шкурки червяка, попросила принести мох и жгуты, из которых сплетены сидения у людей на первом уровне и пока отложила проектные изыскания по верхней одежде, попутно решив задачу с разработкой полотенец. Махровая ткань в Горыянцы отсутствовала: сложенная в несколько слоев бордовая, зеленая, белая и синяя ткани годились на роль полотенец. Прошитые ромбиками и квадратами полотенца выглядели симпатичными. Очередь дошла до подгузников. Вместо резинки Саша продернула прошитые отрезки ткани. Как она намучилась с ними можно снимать короткометражное кино под названием «Слезы швеи». Она даже пару раз прикрикнула на непокорные отрезки и пнула швейный стол, получив при этом «первый предупредительный» взгляд Геллы. Сами подгузники очередное доказательство того, как сложно повторить привычные вроде бы вещи, хотя Саша знала о подгузниках лишь в общих чертах. Но если уж ей не просто сообразить, как это повторить, то для местных людей это само собой проблема. Если вольно порассуждать на тему развития швейного дела в Горыянцы, то можно предположить, что некоторые вещи они бы так или иначе придумали. Те же пеленки и юбки. Необходимость «подталкивает» развитие, а дальше одно открытие подталкивает другое. От первых ниток до атомной бомбы цепь подталкивающих событий: чистое творчество на рельсах необходимости.
Если б производители подгузников увидели творение рук начинающей швеи, то могли бы заподозрить в ней нелюбовь к детям. В свое оправдание Саша могла сказать, что это только первый, экспериментальный образец, и сложно сделать что-то разительно лучшее без материалов, технологий, резинок, еще сложнее представить, как здешние мамы справляются без подгузников. Саша пыталась представить, но не могла: перед глазами упрямо всплывали розовощекие младенцы с довольными мамами. Вероятно, лучше и не видеть и не знать, как оно происходит в этом мире, дабы избежать очередного морального потрясения.
– Сэвильи, подойдите сюда, пожалуйста! Отложите на время свои занятия.
Илия отложила шитье полотенец, Гелла оставила в покое молчаливых сестер, которых отчитывала за нерасторопность.
«Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя…»
Эти строки прекрасно описывают сегодняшнее настроение Геллы Великолепной. Налетая на сестер, она сначала обрушивает на них весь свой гнев. Ей сильно хочется, чтобы они работали быстрей, но они не могут работать быстрей, поскольку по натуре основательны и хотят сначала разобраться в каждой мелочи. Молча, смотрят, вертят, обмениваются только им понятными взглядами, корпят над полотенцами и мило тыкают пальчиком на узоры. Глядя на это, Гелла начинает испытывать чувство вины, которое нашептывает ей как она не права и не правильно отчитывала сестер. Надо с ними как с детьми и Гелла начинает отчитывать их правильно, почти ласково, по-родственному пока опять не вспыхнет из-за их медлительности. Гелла сегодня в ударе!