– Постараюсь, – настороженно сказала Саша.
– Тебе почти ничего не грозит, – успокаивал Отика, – главное не бегай: двигайся плавно, размеренно.
– И лучше не кричи, – с сочувствием добавил усатый.
– И не размахивай руками. Это раздражает, – внес свою лепту Изирда.
– И не надо делать такое лицо, – довольно улыбнулся Перекоос и состроил какое конкретно лицо делать не надо: вытаращил от ужаса глаза, открыл рот и тихо прокричал, наполненное ужасом «УУУУААААААА!!!».
– И падать на поли болтать ногами…зачем они это делают? – сказал один из риспийцев.
Саша не испугалась. Вовсе нет. Она старалась собрать воедино все советы, голова работала в усиленном режиме и в один момент «дала сбой». Отика поймал оседающую Сашку, легонько встряхнул, так что она сразу пришла в себя и умоляюще сказал: – Прошу, помоги нам всем выбраться отсюда. Мы не можем уйти без тебя. Ты же ведь догадывалась, что мы не только люди. Ведь, да? Молодец, хорошо. Ты – большая умница и справишься. Как ты там говорила: соберись тряпка. Правда я так и не понял при чем здесь ненужный отрез ткани, – попытался улыбнуться Отика и добавил с сомнением, – или не соберись. Собери тряпки! Собери всё, что нужно и давайте вернемся в укрепление!
После такой прелюдии Сашке не хотелось больше ничего говорить. Не отрывая глаз от экспедиции, она отошла к стене и кивнула. Дело сделано, согласие не кричать, не делать «такое» лицо и не болтать ногами, дано. Отсюда надо выбираться любой ценой, а если получится бесплатно, то есть без жертв, то тем более нельзя медлить. То, что скоро увидели ее глаза не сказать, что было прямо совсем неожиданно, но разум в первые мгновения напрочь отказался верить глазам. Так и «сказал»: неаааа! Нет, нет, нет. Меня не проведешь. Дак заскулил, прижал брюхо к полу и отвернулся, чтоб не видеть. Саша тоже отвернулась к стене и сказала тихо: – Я дышу. Вдох – выдох, вдох – выдох.
Она осторожно оглянулась, чтобы убедиться, что глаза не обманывают и, убедившись в честности глаз, вернулась к изучению «интереснейшей» кладки стены. Итого получается: и вестники и риспийцы близки к животному миру настолько, что в этом виде и не отыщешь ничего человеческого. Руки превратились в лапы, ноги – в задние лапы, тело покрылось черной с изумрудным отливом шерстью. Весьма отдаленно можно сравнить это состояние вестников с черной пантерой, только много больше и увесистей и когда превращались, вокруг них была какая-то дымка, вроде марева. И морда все же более медвежья. Животные вели себя беспокойно, скалили зубы, но напасть на находящихся поблизости сородичей в человеческом обличии – не нападали. Чуть позже Саша не могла вспомнить цвет глаз этих «существ», потому что тогда ее больше волновали рост, вес и клыки. Кажется, глаза были карими с оранжевым или красным ободком.
Превратились не все – половина, а когда одно из этих с позволения сказать животных направилось к Саше, Перекоос кааааак долбанет ему по носу, что даже жалко стало этого полу-кису полу-медведя, Дак обреченно скулил. Двое превратившихся затеяли драку, чтобы размять мышцы. Им не дали всерьез разойтись и грубо, просто руками растащили в стороны. Усатый вестник разложил в ремень для метательных кинжалов, шары с буквой «v» и крикнул: – Саша, садись. Прокатимся.
То есть на это надо было еще и залезть и поехать. Скок-скок. А ведь трагедию общеизвестного на Земле утверждения, что раньше человечество для передвижения использовало лошадей и слонов можно в полной мере прочувствовать, только если нужно залезть на какое-то животное и попробовать проехаться. И это еще цветочки. Потому что лошадь и слон как минимум травоядные. Оседлать хищника идея безумная. Это разве что Ивану-царевичу удалось, но по другой версии он был дурачок. Стоя в подземелье кулькита, прижавшись лбом к холодному камню, Сашка тихо захихикала.
– Ну, конечно, нужно залезть. Зачем они бы еще превратились? Бежать рядом с ними? Как вы это себе представляете, Александра? Вот они бегут в четыре лапы, и тут ученица одиннадцатого «А» столичного лицея вырывается вперед на полголовы, на голову. Да, это чистая победа!
– Саша! – рявкнул Перекоос совсем рядом, – повернись! Почему ты не отзываешься?
И когда девушка обернулась, то даже топорный вояка и бунтарь понял, что она очень напугана. В чем дух держится? Да еле хватается за трепыхающееся, воробьиное сердечко. В знак сочувствия, имея в этом навыке скудный опыт, он вытянул губы дудочкой, а получилось уточкой. Лоб поморщился.
– Зато у нас теперь есть собака, – выпалил Перекоос, счел «минутку» сочувствия достаточной, грубовато ухватил Сашину руку, усадил ее на спину «животного», потом перекинул через шею этого животного два связанных ремня и сказал: – держи. Не бог весть что. Саша поняла, что выбор весьма скудный: остаться здесь одной или принять, как есть. Не думай теперь, просто делай.
Риспиец Перекоос погладил Бака, взял пса на руку, но тот вырвался и снова вжался брюхом в пол и скулил. В отстствии веревок, еще один ремень ушел на то, чтобы связать Баку задние лапы и он тоже примирился, затих и был погружен на хребет вестника во втором обличии. Перекоос тоже забрался верхом, одной рукой удерживал связанного пса, а другой быстро проверил имеющееся оружие.
Кавалькада насчитывала пять животных и столько же наездников, включая Сашу. Она ехала посередине, с правого боку ехал Перекоос, с левого – усатый вестник, впереди – Изирда и позади риспиец. На ходу Изирда подхватил с пола шар с буквой «v» и поскакал вперед. Защитная стена стала двигаться вперед и отодвигать мориспен, второй шар поднял Перекоос и у них получился световой клин. Мориспен сзади в проходе так и не было. Либо не было другого хода с верхних уровней, либо они не успели добраться, либо какой-то другой, третий вариант. Можно не сомневаться, эти «люди» использовали бы всякую возможность, чтобы зажать экспедицию в тиски. Пока им этого не удалось, зато впереди они набились в проходе «до отказа». Даже далекая от военного дела Саша подумала, что ими никто сейчас не управляет, в противном случае командный центр не стал бы посылать сюда столько мориспен. Они сильно мешают друг другу.
Получившийся световой клин превратил нижний уровень в могильник для многих мори. Клин выталкивал их тела кверху. А так как места сверху мало, а мориспен много, клин двигается быстро, выходила мясорубка. Отрывало конечности, головы, ломало хребты, сдавливало в миг так, что внутренности выходили через все возможные естественные и неестественные выходы. Позади оставалось месиво из обитателей кулькита. Этот прорыв станет самым серьезным поражением цивилизации мориспен за все время противостояние двух рас в борьбе за человечество с самым серьезным уроном в живой силе. Несмотря на неприязнь к мориспен, Саше было тяжело на это смотреть. Какое-то безумие. Так хочется, чтобы разум взял и победил во всех мирах, а он всё проигрывает и проигрывает.
Она уткнулась в черную шерсть, сжала ремни до белых костяшек и старалась успевать подстраиваться под движения животного под ней. Горячего и, да простят боги, вонючего животного. При близком контакте шерсть не очень приятно пахнет, надо полагать естественный запах. Набившись в проход в простенькой тактике победить численным преимуществом мори продолжали терпеть поражение и урон с их стороны был столь огромен, что кишки, кровь и разодранные части плоти стекали через клин сврху и подтапливали проход так, что бегущие во втором своем обличии вестники и риспийцы ступали мохнатыми лапами по этой неприятной смеси. Мори метались в предсмертном ужасе и издавали стрекочущий звук, ясно предупреждающий следующие ряды об опасности. Но тем некуда была отступать и отходить. Численное преимущество превратилось в численный недостаток. Под щекочущий нервы стрекот, вымазавшись в зеленой жиже-крови, кавалькада добралась до выхода из нижнего уровня, по пути заметив два открытых тайных прохода в потолке. Последние метров двадцать перед выходом на пути экспедиции не встретилось ни одного мориспен. Последние их остатки, выбравшиеся из тайных проходов, бежали не оборачиваясь через эти же тайные проходы, либо бежали через общий проход на площадь, где были изжарены до смерти огнедышащим драконом. Прицепленная на шею дракона массивная штуковина оказалась огнеметом. И вот один из старших драконов, а двух других поблизости не было, грозился полить огнем всех приближающихся к выходам из нижних уровней мориспен, а тех, кто бежал отсюда раньше он уже успел поджарить и отпугивал грозящуюся спуститься прямо по стенам свежую партию мори. Снаружи мориспен по-прежнему много и несмотря на неоспоримое численное преимущество, численную мощь, подпитывающую и дающую им храбрость, огнедышащий дракон был чем-то новым и откровенно вводящим в ступор. Экспедиция вышла из прохода, «смотрящего» на спину каменного дракона. Так что изначально Отика правильно рассчитал то место, куда провалился Перекоос.
Спасение не вызывало сомнения, но случилось нечто ужасное и вдвойне ужасно было то, что не понятно почему это случилось. Едущий впереди Изирда схватился за голову и закричал так, как кричат от сильной и неожиданной боли. Она не нарастала, не свербила, а резанула в раз до невозможности терпеть. Вестник не смог удержаться верхом и упал под лапы животного, на котором ехала Саша. Уходя от столкновения, Сашино средство передвижения ушло вправо и столкнулось с Перекоосом, а дальше такая мешанина началась – не разобрать, кто кого столкнул. Руки, ноги, лапы, скорость. Саша интуитивно ухватилась за шерсть и выдрала клок, чем наверняка причинила боль одному из спутников по экспедиции. Но это не смогло предотвратить падения, правда, немного смягчило его, и, падая, она ухватилась за голову и свернулась калачиком. Удар пришелся на правую сторону, так что ободрало форму и разодрало плечо до глубоких царапин и, не помня себя, она тут же поспешила подняться на ноги, но голова резко закружилась, и получилось подняться только на колени. Слышался стрекочущий звук, тихий шёпот, одновременно говорящих тысяч и тысяч мориспен и крик бедного Изирды. Саша открыла глаза, сфокусировала взгляд и увидела, как резко изменился ход боя в кульките. Рядом с Изирдой был Перекоос, позади Саши схватившись за голову, сидел на коленях усатый вестник. Остальные в суматохе и неразберихе ушли достаточно далеко, чтобы мори успели этим воспользоваться, прыгали, падали со стен и