что с легкостью остановят волны любого источника и всё же пока нет определенности, а сами вестники вспоминают те мучительные моменты с тревогой, потому что ничего подобного не случалось и нигде описано не было. Сашу просили рассказать об этом звуке и всему, что предшествовало и было после, о том, что она видела, слышала и чувствовала и просили описать это всё письмом и если что-то вспомнится обязательно рассказать, даже если это кажется не важным.
Сзади по полу зашлепали ноги рыжего драгэти. Саша глянула краем глаза, снова окинула взглядом сочную, утреннюю долину и улыбнулась в кулак. Аорон Уэарз голышом вышел из ванной комнаты, сделал колесо и встал в стойку на руках.
– Милый, ты прекрасен, спору нет… и всё же я настаиваю на одежде.
Аорон встал на одну руку! Вот это трюк! А я зануда.
– Ладно, у тебя тоже должны быть недостатки. У всех есть недостатки. Подумаешь, голый по дому ходит. Гостей же нету, при гостях оденется. Всё чин чинарем. Кого это смущает? Меня! Меня это смущает. Конечно, я учитываю культурные традиции, разницу воспитания и всё такое. Ходит голый – это вообще мелочи. Зато скучно не будет с таким мужчиной никогда. Никогда не будет скучно, ведь недостатки продолжение достоинств. Иду такая домой и знаю – так голый любимый дожидается.
Аорон исчез и появился за Сашиным плечом, одетый в светлые, просторные брюки и рубашку свободного кроя и с улыбкой спросил: капучино?
– Черный чай, ложка сахара.
Вчера риспийцы готовили сладости их родного мира и пироги по рецептам по памяти зато из натуральных, оригинальных продуктов Риспы. Саша забрала большое блюдо с маленькими, желтыми свернутыми листьями по вкусу сильно напоминающих авокадо с апельсином и кремом внутри. Это что-то невероятное для истосковавшихся по сложным, изысканным вкусам вкусовых сосочков. Тут же ярко-сочный синий крем в съедобных вазочках и три вида порезанных треугольниками сладких пирогов со вкусами мороженного, ягод и крем-брюле со странным привкусом и вчера Саша не могла определиться нравится ей оттенки вкуса этого крем-брюле или нет, и сегодня решила распробовать. А вчера днем после похлебки баловались нежнейшим пирогом с начинкой из белой крупы, которая при запекании ни на что знакомое не похожа.
Взяв чашку чая, Саша съела два пирожных, вытянула ножки и пригубила свежезаваренный крупнолистовой. Как ласковый кот, Аорон счет момент удчаным и положил Сашке голову на колени и глядя снизу вверх, залюбовался девушкой и поиграл пальцами в чуть высохших кудрях.
– Что за игра?
Саша вопросительно приподняла бровь.
– Ты играла с людьми. Бегали.
– Это футбол. Надо забрать мяч и забросить в ворота противника.
– Я хочу поиграть с вами, – сказал Аорогн и потянул полотенце вниз, с плеча.
– С тобой поиграешь….хорошо. Только играем на двух ногах, – ответила Саша, придержала полотенце и коварно решила воспользоваться утренним благодушием драгэти с влюбленным, совершенно влюбленным, сияющим взглядом.
– А что могло делать сердце Альмахатери? – спросила Саша и нежно погладила его лоб и голову.
Аорон уловил простенькую хитрость и протянул: – Сааааша, пора забыть. Если удержал кольцо, оно того захотело, если потерял, значит, оно того захотело, если нашел, оно того захотело. Эта умная голова ищет повод для грусти. Я обязательно внесу этот спорный случай в хроники.
– Я только это и слышу: не думай, забудь. Хотя бы один ответ я заслужила?
И Аорон неожиданно легко откликнулся и чуть более серьезным тоном сказал: – Оно могло сделать драгэти Альмахатери сильнее Катараца. Оно бездонное. То оружие, которое применяют в самом последнем случае, когда гибель заглядывает в окно. Когда зовешь на помощь богов – бойся, потому что они придут. Их присутствие тяжело и желанно, жилы души твоей будет выкручивать от боли и наслаждения.
– Красиво сказано, – подумала Саша, но ведь не говорится, что кто-то от этой встречи погибнет, а от встречи с мориспен пятьдесят процентов удовольствия не обещается. Подадут на первое и второе…бррр.
– Саша, – ласково позвал запутавшуюся в мыслях о потерянном кольце девушку, – посмотри, сколько изобилия у нас появилось, высажен сад и новый лес и скоро высохнут ближайшие болота, а у меня счастье белокурое и жизнь. Я и позабыл вкус жизни, а теперь не могу напиться и насытиться, хочу каждый день пережить до мгновения и делать этот мир лучше и лучше, а тут много работы. Да ведь? И тебя хочу, хочу, хочу, – горячо прошептал рыжий драгэти, стянул полотенце, положил ладонь на девичью грудь и скоро поднял смеющуюся Сашку под себя.
……..
Часа через полтора, долго прощаясь на террасе с разбитым садиком и каменными вазонами, влюбленная пара вдоволь нашепталась и договорилась ненадолго расстаться. По вчерашним договоренностям Саша на доске спустилась на первый уровень, где вовсю шел дымок с кухонь и начали раздавать завтрак. Аромат желтой каши, которую, несмотря на другое название, все так и называли «желтой», сладких ягод и свежих пирогов приятно вмешивался в утренние ароматы леса, как пролетая близ фонтана, доску вдруг качнуло. В доску был брошен…что это? Кусок засохшего червяка. Эльна вызывающе вышла из-за каменной фигуры изображающей сплетенные корни бархатных деревьев, фыркнула, птицей упорхнула на кресло-облако, бросила в доску еще один затвердевший кусок червяка и прокричала: – Щранкащщураш нашарда.
У людей Горыянцы скудный словарный запас и многие словечки они привычно вытаскивают из языка мориспен. Дословный перевод сказанного рыжей подружкой Перекооса неизвестен и неинтересен. Можно не сомневаться – это были отборнейшие ругательства, самая злая, отчаянная, ненавидящая ругань. Буквально на днях Эльна толкнула Сашу, завязалась драка и, только благодаря вмешавшимся дозорным, обошлось без серьезных травм.
– Она так сильно ненавидит меня. Считает, что я соврала про серьги, – подумала девушка. Столкнувшись со столь искренней и бурной реакцией, Саша начала сомневаться: не было ли это на самом деле случайностью, ничего не значащим стечением обстоятельств, навешавшим на Эльну обвинения в убийстве. Теперь уже у Халы не спросить, не уточнить при каких обстоятельствах и когда была найдена серьга на уровне бангки и точно ли там она была найдена. Первый увиденный в этом мире человек – Хала – от полученных во время похищения травм, покинула этот мир, да дарует боги ей светлый путь в лучшие миры. Тело ее покоится рядом с подругой Мурашей.
Выслушав историю про серьги, вестники нашли доказательства недостаточными, к тому же они уже казнили одного человека за убийство Мураши. В вечер накануне убийства, Эльна употребляла одурманивающее каи, поэтому воспоминания о вечере и утре непригодны для доказательств. Вина не доказана, доверие потеряно. Эльне запрещено подниматься на вестнические уровни, на уровни бангки, пользоваться досками (если только в присутствии вестников и риспийцев и по их разрешению). Заниматься приготовлением пищи тоже запрещено. Из вестнического рая она была отправлена в ад первого уровня. Дело не только в достаточности доказательств, а в том, что обладая взрывным характером эльна могла убить Мурашу. Могла! Перекоос неуверенно сказал: – Я не верю, – и больше ничего не добавил, сам понимая всю обоснованность сомнений, спорить с приговором не стал. Эльне разрешили выбрать любое место в «аду» и она отсчитала метров триста от жилой части и обустроила там комнаты. Перекоос сделал всё необходимое, чтобы помочь при переезде, присматривает и заботится, но больше не остается на ночь, не заходит в спальни и красная юбка не поможет скрыть тяжелые сомнения. Риспиец не смог жить и любить и остаться с ней, как будто ничего и не было. Глаза влюбленные полны тоски, зовут и манят. Эльна вынуждена наблюдать, как рушится ее жизнь и не может сдержать гнева: старается держать себя в руках и не может хотя бы не запустить в Сашину доску высохшего от ненужности червяка. И надо бы пожаловаться, надо бы защищать себя, но вот эти глаза и жгучая ненависть разбудили в ней чувство вины. За свою недолгую жизнь эта рыжая со шрамами на щеках, несомненно личность неординарная, яркая и талантливая, видела одно сплошное насилие. Вот и защищала своё счастье, как могла, как понимала. Не хотелось бы оправдывать убийство, но ведь и в праве есть пунктик про смягчающие обстоятельства и в деле значится: выросла среди людоедов.
– Прекрати так делать! Кому будет хуже? Мне? Нет. Тебе же и будет хуже, – поучительно сказала Саша остановив доску и глядя на несостоявшуюся подругу сверху вниз.
– Хуже некуда. Смотри и радуйся, что ты сделала со мной! Позавидовала мне и Перекоосу. Да?! А потом драгэти посмотрел и побежала, побежала: пятки мелькают, юбка задирается. Подлая! Подлая! Все увидеть твою подлость внутри! Смотрите на нее, не думайте, что хорошая. Зависть правит этим миром!
– Будешь кричать – заберем мебель, – сдержанно сказала Саша, уловив мгновение тишины, и посадила доску возле фонтана, где Форт бросал псу палку. Специально обожженную на огне палку и кидал так, как научила Саша. Казалось бы не надо особых умений, чтобы бросить псу палку, но если никогда не видел, что это можно делать, то и не сразу догадаешься, если вообще догадаешься. Верхняя губа Эльны презрительно дернулась (вероятно, от всех переживаний у нее начался легкий тик). Спустив гнев, рыжая обитательница первого уровня, решила уйти прочь, чтобы не наделать глупостей и не попасть в более тяжелое жилищное положение. По пути она громко сказала: – огонь правды далеко виден в болотах. Щррыхма щрам ашорха.
С мебелью вышла такая история. Получив много подарков, люди первого уровня обнаружили разрушающее любопытство и страх перед иными вещами, так что некоторые вещи пришлось забрать. К примеру, прекрасная плетеная мебель из шоколадно-коричневого дерева с узорчатым плетением была вся варварски разобрана и частично разломана. Им интересно из чего она состоит и то, что надо будет собрать ее обратно, не очень-то их волнует. Мебель чудная, в нее проваливаешься, как в облачко, как в кокон заворачиваешься и, сладко засыпая, можно любоваться звездным небом Горыянцы под зеленый напиток со вкусом терпких трав, который быстро разливается во рту таким вкусом, что трудно подобрать аналоги. Разобранную мебель, которую возможно было собрать, риспийцы собрали (вздыхая, с недоумением глядя на такое варварство к чужому труду) и вернула в хранилище, а здесь оставили три «облачка». Прежде укрепили, как смогли и оставили. Но ночью кто-то из людей неизменно оставляет на них следы, теперь пытаются пилить. Одежду воруют, рвут, на ковры справляют нужду, посуду безбожно бьют, и на первом уровне появилось разделение между людьми, которые берегут все эти чудесные вещи, делающие жизнь легче и приятней и тех, кто ничего с собой сделать уже не может. Начались драки, крики, ссоры, ругань. Так что часть благ пришлось забрать, дабы вернуть в этот дурдом относительный мир. В закуточке Эльны мебель оставили. Она ничего не ломает, но к ней приходят ломать, поэтому пришлось ставить дополнительные стены и задвижки.