Короче, спать мы уложили его уже в обмороке. Ох, кошмар!
И пошли мы с Зорием… на танцы. (Женя ушел спать.)
Это фантастика! В соседнем с кинозалом помещении какой-то коряк в смокинге и с наивным умилительным лицом из театра кукол обучал группу бальным танцам. А жена его, огромная русская баба в очках со стеклами +9, сидела в шубе рядом и следила за ним. Он ее называет не иначе как Валентина Константиновна и боится как огня.
С Балаяном в музее Паланы
А потом начались просто танцы. Там мы встретили секретаря райкома комсомола. Коряк – Миша. Вернее, эвен. Хитрый, остроумный и толковый парень. Похож на казаха.
…Потом пошли спать.
Опять нет погоды, и в Тигиль мы попасть никак не можем. Сидим.
Спали долго. Потом долго смеялись, вспоминая вчерашнюю историю. Толстых не позвонил, и дома никто у него не ответил. Может, уехал куда, но странно, что к нам не зашел.
Отправились в местный музей… А там мило очень и приятно. Маленький, уютный музейчик.
Ждем погоды. Тигиль пока закрыт. Пойдем, видимо, в кино на «Черный тюльпан». После ужина зашли в только что открытый в Палане тир. Ну, естественно, убийственное количество мальчишек и вообще «мелочи пузатой», и очень много девочек-корячек стреляет в этом тире.
«Черный тюльпан» – фильм Кристиана-Жака. Совершеннейшее порождение французского искусства. Холодно, расчетливо, технично, но совершенно бесстрастно. Техника актеров ювелирная, но все это напоминает фарфоровый паровоз, который и пыхтит почти по-настоящему, и гудит, и пар пускает, но все на месте. А самому ему кажется, что летит на всех парах вперед и вообще очень он важная машина.
Кончаю свою первую дневниковую тетрадь.
Петропавловск-на-Камчатке
Елизово
Начики
Мильково
Атласово
Эссо
Анавгай
Козыревск
Усть-Камчатск
Остров Беринга
Ключи
Усть-Камчатск
Елизово
Усть-Большерецк
Елизово
Соболево
Палана
Тигиль
Вторая тетрадь
Начал новую тетрадь. Просто по поговорке: «С понедельника – новая жизнь». Сегодня понедельник, и я начинаю новую тетрадь.
…Сделал большую гимнастику. До пота, до усталости. Ждали открытия Тигиля – и наконец он открылся. Можно лететь. Собрались быстро и делово. Читал вечером Андрея Битова, хороший писатель. Несколько все же лабораторный.
Володя два дня провел дома с семьей и утром пришел несколько бледноватый. Общение с «половиной».
Поехали на аэродром. Все те же люди, которые с нами летают вот уже несколько дней, почти полторы-две недели. Вообще, это для Антониони. Несколько человек, скажем 9–10, летят на самолете куда-то. Они не знакомы и летят каждый по своим делам, но долететь до пункта назначения никак не могут. Вот погода не пустила, и пришлось сесть раньше и несколько дней жить вместе. Опять полетели, и опять мимо, на этот раз пришлось сесть дальше. И снова несколько дней вместе сидят, 9 человек и 5 летчиков. И между ними происходят – любовь, измены, страсти и так далее!.. Но главное – то, что это все происходит не в Италии, солнечной и белой, а в СССР, с обшарпанными сортирами и умывальниками с сосками.
Кстати, о сортире. Надо бы сделать удивительную коллекцию описаний сортиров всей Камчатки.
Короче, прилетели в Тигиль, разместились.
«Мороз и солнце…» Снег хрустит. Разместились. Пообедали. Пошли в кино на старую картину Арнштама «Друзья». Ох, и кино Лелик лудил. Ну, да бог с ними.
Пришли домой, буду читать.
День прошел нормально, за исключением того, что морозище, хотя и солнечно.
Встречались со стариками. Милые, трогательные люди, так чутки и внимательны к тем, кто у них расспрашивает что-либо о прошлой жизни.
Купил Степану сапоги-кирзуху. Они хоть и смешные, да ловкие. Пусть шлепает по Москве в кирзухе. Обедали. Потом готовились – вечером опять выступление.
Народу в клубе – битком. Выступали. Все прошло нормально, только вот все никак не проходит у меня чувство какой-то вины и никчемности, которое возникает порой и теперь, как раньше в прошлой моей жизни. От этого вновь неспокойно. Чужим себя чувствую всему – и здесь, и там, «на материке».
Вообще, опустошение сейчас какое-то. Видимо, идет оно и от того, что нужно снимать этот фильм о походе, а как зажечь в нем искру Божию, пока не знаю. Нужно думать, а неохота. Да деваться некуда, придется.
Почитаю…
Я разволновался. Вдруг подумал, что кино наше (большая часть фильмов, во всяком случае) никаких усилий, затрат нравственных не требует от зрителей. Заплатил 30 копеек и смотри себе. Оттого и титров никто не читает, что никогда не понадобится зрителю вспомнить, кто делал картину, вспомнить для того, чтоб поразмыслить над ней, сопоставить с другими произведениями кино, да и литературы, оценить мысль, стиль режиссера, о чем-то поспорить… Зачем им это? Посмотрел и забыл, и пусть горит все огнем. Леность мысли от бедноты нравственной, от желания лишь простого развлечения, не больше.
А идет все от чудовищного извращения социальных отношений между людьми, да вообще извращения всех отношений человеческих.
Болельщик, бросающий бутылку со 106 ряда на стадионе имени Ленина, знает, что сейчас там, внизу, кто-то хватается за разбитую голову, и все, рядом с тем пострадавшим сидящие, будут оглядываться и кричать, но так никто и не узнает, что это сделал ОН… ОН, то есть его «Я». Самовыражение социалистической личности!..
Дайте же ему возможность заработать, дайте надежду на жизнь лучшую! Но реальную надежду! Его пичкают лозунгами и обязательствами, его мучают выдуманными праздниками, а ему всего-то «жить хочется получше»!
Ему вера нужна и надежда!
Утро опять было солнечным и морозным. Сел писать для «Камчатского комсомольца». Вообще, в отношении этих материалов я стал циничен крайне. Просто компилирую все подряд без всякого зазрения совести.
Потом сел за сценарий. Мне он пока не ясен. Вернее, не ясен сам образ фильма, а от этого противно все крайне.
Но все же работал. Вообще, имел сегодня снова неприятный разговор с Хабаровском. Что-то не нравится мне вся эта организация…
А суетиться все-таки тут нечего. Нужно делать свое дело, и делать его так, чтобы каждый эпизод интересен был сам по себе, вне зависимости от монтажа. Нужно снять все красиво и изящно, а главное – самому чтоб было интересно! Сохранить бы это ощущение, и наплевать на остальное. В конце концов, что я теряю? Ну, не заплатят денег, ну и бог с ними. Что ж тут делать?
Короче говоря, день прошел в сомнениях, работе и самое главное – в ожидании бани. Да, сегодня обещали баню с паром… И она была! Это было изумительно. Какая-то «биологическая сказка»! Что-то происходит с человеком в бане. Когда горячий пар обжигает все тело, ломает его, и блаженное чувство разливается по всем костям и мышцам, и какой-то тяжелый становишься, но блаженство полное… Постирались, это тоже приятно.
Потом пришли домой ужинать, но я почти не ужинал и не стал даже пить ничего. Это тоже приятно.
Думать, думать нужно о картине, и почитать нужно, конечно.
Два дня ничего не писал. Да ничего особенного и не происходило. Работали.
Весь день провел дома. Никуда не ходили и только вечером смотрели ужасную шнягу под названием «Путина».
По поводу несколько гриппозного состояния выпили спирту. Весь ужин из радиоприемника лилась речь Брежнева. Ни одной новой мысли, и все же утром она была названа глубоким исследованием международного положения, этапом и так далее. Просто «голый король» какой-то.
Леонид Ильич Брежнев на трибуне
Спали плохо, ибо в 3 ночи раздался телефонный звонок, который заливался потом непрерывно полтора часа. Но никто не хотел встать и его заткнуть, было лень. Хороша ситуация – четыре идиота лежат среди ночи с закрытыми глазами и делают вид, что спят, хотя не спит никто. И во всю глотку орет перемкнувший телефон.
Кончилось тем, что Зорий все-таки поднялся и сходил, чтобы поднять и снова шлепнуть трубку на рычажки, но по пути к телефону в темноте разбил графин (кажется, нечаянно, хотя кто знает).
Проснулись все тоже разбитые. Но гимнастику сделали.
Опять работал. Весь день никаких событий не было. Вечером к нам зашли первый секретарь райкома и предрайисполкома. Посидели, поговорили. К концу разговор стал почти уже непринужденным.
Весь ужин из радиоприемника лилась речь Брежнева. Ни одной новой мысли, и все же утром она была названа глубоким исследованием международного положения. Просто «голый король» какой-то.
Первый секретарь – Орешкин – эдакое волжское чувырло, но мужик симпатичный и, что приятно, довольно начитанный. К тому же член Союза журналистов. Поговорили, и они ушли, договорились завтра выехать вместе на природу.
Затем мы отправились в клуб, где шел местный, тигильский, КВН. Это странное зрелище. Телевизоров тут нет, так что игра идет «вслепую», то есть люди играют, совершенно не представляя себе, что это за игра. Ведущий задает вопрос, а тот, кто должен ответить остроумно и находчиво, отвечает на полном серьезе, так что смысл игры потерян начисто.
Еще, что странно, в одной из команд было много каких-то молодящихся, но явно не молодых мужичков. Один – с протезом вместо руки, другой – этакий заведомо-ершистый, «душа общества», ну, полный мудак!..
Потом были танцы, и я даже потанцевал. Да, да, потанцевал с двумя девушками из столовой. Но кроме нас никто так и не вышел танцевать – все сидели по стенкам, краснея. Что ж, завтра нам рано вставать, и мы пошли спать.
Признаюсь, что от съеденных слив несколько пронесло. А жаль, можно было еще потанцевать, это приятно.